Людовик XIII

В конце мая барон де Бово, уполномоченный кардиналом-инфантом, доставил из Брюсселя в Седан текст договора, подписанного правителем Нидерландов от имени Филиппа IV и Фердинанда III: они обещали предоставить заговорщикам деньги и солдат.

Естественно, Ришельё об этом знал (иначе какой смысл платить шпионам?) и сработал на опережение: 7 мая маршал де Шатильон выехал из Парижа, чтобы возглавить армию из восьми тысяч пехоты и двух тысяч конницы, которая должна была противостоять мятежникам. Он ожидал подкреплений от Карла Лотарингского, но тот преспокойно уехал в Люксембург, где вел переговоры с герцогом де Гизом. Когда кардинал напомнил ему о взятых на себя обязательствах, тот довольно дерзко ответил, что в прошлом его не раз обманывали, зачем же ему теперь держать слово?

Одновременно Анри де Гиз отправил в Блуа, к Гастону Орлеанскому, господина де Воселя, чтобы привлечь Месье на сторону заговорщиков. Принц не удивился появлению Воселя, поскольку был предупрежден о нем Ришельё; письмо от Гиза он переслал в Париж, Воселя арестовал, но позволил ему сбежать, радуясь тому, как ловко провел кардинала. Какая наивность! Восель был шпионом его высокопреосвященства и прекрасно сыграл роль провокатора. Его арестовали и для виду посадили в Бастилию. Предварительно кардинал допросил его в присутствии короля, и Людовик порадовался поведению брата, который наконец-то остепенился…

Одиннадцатого июня король разослал всем губернаторам письмо о графе де Суассоне, герцогах де Бульоне, де Гизе и де Лавалетте, которым отводился месяц на то, чтобы сдаться. Венецианец Коррер отвез копию этого письма в сенат Светлейшей Республики. На обратном пути он мог убедиться, что французская общественность в целом настроена враждебно к правительству: бремя налогов теперь приходилось нести и привилегированным сословиям, так что «многие желали перемен». Иными словами, Ришельё был крайне непопулярен, а мятежные принцы получили поддержку населения. Столкновение было неизбежно.

Поколебавшись, Шатильон всё-таки двинулся к Седану; герцог Бульонский воззвал к императору, своему личному другу, и генерал Ламбуа с семью тысячами солдат переправился через Маас. Ришельё отправил герцога де Лонгвиля для переговоров с Суассоном, и тому чуть было не удалось предотвратить сражение; в последний момент герцог Бульонский помешал заключению договора. Тем не менее виновными в оскорблении величия были объявлены только Бульон и Гиз.

Суассон, не попавший в число обвиняемых, издал манифест, в котором объявил себя первым принцем крови (тогда как им считался Конде) и заявил, что возглавляет «партию мира»: он взялся за оружие, чтобы поразить врагов, проникших в окружение короля (то есть Ришельё и его ставленников), и вернуть Франции свободу. В доказательство того, что он служит королю, граф велел каждому из своих людей повязать на рукав белый шарф (это был цвет французских королей). На самом деле целью заговорщиков было возвращение высшим классам привилегий и былых доходов.

Сражение состоялось 6 июля на равнине под Седаном, рядом с деревушкой Шомон на опушке леса Ла-Марфе. Накануне прошел сильный ливень, дороги развезло, и королевская армия прибыла на место только около одиннадцати утра; ее уже поджидали. Завязался бой. Герцог Бульонский, командовавший конницей, обогнул поле битвы, прячась за холмами, и неожиданно обрушился на фланг армии Шатильона. Солдаты разбежались, бросив обоз. Всё сражение продлилось не более трех четвертей часа. Торжествовавший победу Суассон был готов идти на Париж (до столицы оставалось 245 километров)…

Существуют две версии того, что произошло дальше. Маршал Шатильон в донесении, маркиз де Монгла и герцог де Бульон в мемуарах рассказывают, что граф де Суассон поднял пистолетом забрало своего шлема, чтобы отереть с лица грязь и пот; грянул выстрел, и граф упал замертво с зияющей раной вместо левого глаза. Венецианец Джустиниани в депеше от 16 июля рассказывает, что дело было совсем иначе: граф поднял забрало шлема и увидел вдалеке конницу. Победители устремились на врага. Оказалось, что это жандармы Месье. Завязался жестокий бой; граф получил две пули, одна из которых попала в глаз; герцог был легко ранен в шею. Только час спустя Суассона отыскали в куче трупов…

Как бы то ни было, победа над Шатильоном была сведена на нет. Известие о гибели графа в Париже получили всего через полчаса после сногсшибательной новости о его победе, когда парижане уже готовились к торжественной встрече нового героя (король тогда находился на фронте во Фландрии). Несомненно, если бы Суассон не погиб, вся Франция перешла бы на его сторону: налог в один соль с ливра на каждую сделку стал последней каплей, переполнившей чашу терпения.

Людовик XIII (которого Суассон отправился спасать) был крайне разгневан и даже намеревался учинить суд над трупом графа по обвинению в оскорблении величия или, в крайнем случае, отказать ему в достойном погребении. Опять-таки Ришелье отговорил его от этой совершенно лишней суровости: не то время, чтобы дразнить гусей. Графа похоронили в фамильном склепе Суассонов в Нормандии. Однако Людовик, взяв Доншери в долине Мааса, пошел на Седан.

Статс-секретарь Сюбле де Нуайе выехал вперед для предварительных переговоров с герцогом Бульонским. Было обещано, что он сохранит Седан за собой, если согласится на то, что в крепости будет находиться французский гарнизон на содержании у короля; его собственные войска перейдут на службу к его величеству; его сторонникам (кроме барона дю Бека и герцога де Гиза) будет даровано прощение. 3 августа 1641 года в Мезьере герцог Бульонский разыграл ту же комедию, что и герцог Лотарингский в марте, только простоял на коленях перед королем добрую четверть часа. Чтобы ему было неповадно подражать Карлу Лотарингскому в чем-либо еще, Людовик велел графу де Грансе отправляться в Лотарингию: к концу лета герцогство снова было почти полностью оккупировано французскими войсками.

«Дорогой друг» короля заступался перед ним за герцога Бульонского, напоминая о его военных заслугах, а в Мезьере добился личной встречи с посрамленным мятежником. Сен-Мар заявил герцогу, что тот может не опасаться гнева короля, поскольку его величество давно устал от Ришельё и не знает, как от него отделаться. Договор еще не был подписан; Бульон опасался провокации со стороны кардинала, поэтому рассыпался в похвалах главному королевскому министру, прославляя его прозорливость, государственный ум и военный талант. «Господин Главный» всё понял и учтиво обещал передать его слова королю.

Все эти потрясения сказались на здоровье кардинала: он слег; при дворе даже говорили, что он при смерти. «Ах, если бы кардинал умер, мы все вздохнули бы свободно!» — обронил как-то герцог Орлеанский. Его слова не остались незамеченными: в его окружении вновь появились люди, готовые помочь Ришельё отправиться на тот свет…

Главный королевский министр был своего рода громоотводом: во всех несчастьях винили его, на короля же не роптали, порой считая его самого жертвой ненавистного кардинала. Людовик XIII не сидел безвыездно за высокими стенами Лувра или Сен-Жермена: подданные могли видеть своего короля — просто одетого, объезжающего верхом позиции под охраной нескольких мушкетеров и справляющегося о нуждах солдат. Возможно, именно благодаря непоколебимому авторитету монарха Франции удалось избежать роковых потрясений и не свалиться в пропасть новой гражданской войны.

Иначе складывались дела по другую сторону Ла-Манша, где уже назревала революция. Новый парламент, созванный Карлом I, оказался столь же неуступчивым, как и предыдущий; королевские войска терпели поражения от шотландцев. Королева Генриетта тайком обратилась за поддержкой к папе римскому, но тот громко заявил, что не станет помогать королю-еретику. Королеву-католичку и так не любили, а тут еще ее мать подлила масла в огонь. Король специально спровадил беременную жену и тещу в провинцию, в Отленд, где 12 июля 1640 года родился маленький герцог Глостерский, нареченный Генрихом. Его крестили по англиканскому обряду, но Мария Медичи демонстративно отказалась присутствовать на церемонии. Более того, она строила проекты нового двойного брака: собиралась выдать свою десятилетнюю внучку Марию Генриетту Английскую за одиннадцатилетнего инфанта Балтазара Карлоса, а юному принцу Уэльскому сосватать полуторагодовалую инфанту Марию Терезию. Этого еще не хватало! Карл I отдал дочь замуж за единоверца, сына Вильгельма Оранского, которому должно было вскоре исполниться 15 лет. Бракосочетание состоялось 2 мая 1641 года в королевской часовне дворца Уайтхолл[61]. Генриетта Мария, обиженная за мать, отказалась даже обнять будущего зятя. Свадьбу отпраздновали в узком кругу, причем супруга и теща английского короля присутствовали на ней, отгородившись занавеской.

61

Мария Генриетта Английская (1631–1660) прибыла на новую родину только в 1642 году, а официально была представлена в 1644-м. Ее юный супруг Вильгельм II Оранский (1626–1650) пробыл штатгальтером Соединенных провинций с марта 1647 года по ноябрь 1650-го. Их сын Вильгельм, будущий король Англии, родился через восемь дней после смерти отца.