Антимаг

Пожав плечами, Лёха вернулся к делам. Местные татуировки сейчас интересовали его меньше всего.

Пока вещи сохли, он занимался разведением огня, чтобы обогреть девочку. Так что Стриж поудобнее перехватил меч и принялся копать яму под кострище. Работа шла споро и вскоре Стриж уже прорывал отнорок-поддувало. Такую конструкцию называли “дакотский очаг” или “костёр разведчика” — яма скрывала пламя костра, а приток воздуха из поддувала способствовал снижению дыма.

Пока он изображал землекопа, Миа натаскала сухих веток, умело уложила часть из них в яме и с помощью затрофеенного у убитых стражников огнива развела костёр.

Необычные навыки для полицейского. Хотя — может, у них там и городских копов учат выживать в сельве?

Хватало и других странностей: сняв пласт дёрна, девушка какое-то время изучала срез, потом раскрошила землю в руке и принюхалась. Потом поймала жука и зачем-то разрезала того отобранным у Лёхи ножом.

— Ты что делаешь, изверг? — опешил Стриж.

Бессмысленность действия его озадачила. Хотя, может, для него это бессмыслица, а для Мии — что-то нужное? Например проверяет на съедобность? Тоже бред: невозможно определить визуально — съедобен насекомус, или нет.

— Надеюсь, ты не будешь это есть, — искренне пожелал Лёха.

Щёлкнув пальцами, чтобы привлечь внимание девушки, он кивнул на жука и вопросительно поднял бровь: мол, что делаешь? Та лишь махнула рукой, явно не собираясь играть в “крокодила” ради объяснения. Вместо этого она срезала землю вокруг растения, взяла тот за стебель и очистила от почвы. Но есть не стала, а с интересом изучала корневую систему.

— Коп, энтомолог и ботаник, — поняв, что у девушки чисто научный интерес, хмыкнул Стриж. — Прям пара Тони Старку — миллиардеру, бабнику и филантропу.

Конечно, девушка его не поняла, продолжив странное занятие. К какому выводу она пришла — так и осталось загадкой. Как и то, зачем сплетала его обрезанные волосы. Рачительно завязав остатки Лёхиной гривы, она взялась за нож и укоротила уже собственную шевелюру. В отличие от Стрижа, девушка оставила достаточно волос, чтобы собрать их в “хвост”, без затей перевязав тот гибким и прочным стеблем какого-то растения.

— А моя бывшая пропадала в парикмахерской часами, — умилился такой практичности Стриж.

Конечно, Миа его не поняла. Зато объяснила жестами, что скоро вернётся, она ушла в лес, прихватив с собой сплетённую из Лёхиных волос верёвочку.

— С чужими людьми не говори! — шутливо напутствовал её Стриж, гадая, что же задумала его спутница.

Сам он начал искать крупные камни, которые сразу закидывал в костёр. Дождавшись, пока они раскалятся, он выкатывал их на заранее подготовленный лист, заворачивал и засовывал внутрь импровизированной постели, на которой спала девчонка. Вовремя — та уже свернулась клубочком под плащом и постукивала зубами от холода.

— Ых, пожрать бы теперь, — вздохнул Лёха, убедившись, что их подопечная согрелась. — Что-то уже кишка кишке лупит по башке…

От полученных на службе навыков по добыче пропитания в лесу сейчас особого толка не было. Какие растения тут съедобны Стриж не представлял, а живность благоразумно держалась подальше, предпочитая свистеть и чирикать в густых кронах деревьев, откуда их хрен достанешь без чего-нибудь дальнобойного.

— Может, у тебя что найдётся? — спросил Лёха у спящей, вспомнив о сумке.

Бутербродов там не будет, но может что-то вроде местного лембаса отыщется? В конце-концов, эльфы же тут обитают. Очень голодные эльфы.

В сумке при тщательном осмотре не обнаружилось ничего, кроме металлической шкатулки с изображением похожей на орла птицы. Справившись с незатейливой щеколдой, Стриж открыл крышку и разочарованно вздохнул: вместо чего-то дельного внутри, аккуратно разложенные по ячейкам, располагались ювелирные украшения. В отдельном отсеке лежали белые лайковые перчатки на женскую ладошку — наверное, их полагалось надевать, прежде чем начать перебирать побрякушки, дабы не залапать металл.

— Женщины… — Лёха не сдержал ещё один разочарованный вздох. — Это ж додуматься: сбегать в лес, прихватив лишь ювелирку. Странно, что ещё и косметичку не взяла.

Вытряхнув на ладонь одну из побрякушек — что-то вроде медальона-пентаграммы, которые так любят таскать представители разного рода субкультур, — Лёха озадаченно нахмурился. Она была холодной. Не прохладной, как полагается металлу, а просто ледяной. Он попытался скинуть странную побрякушку обратно в мешочек, но та будто намертво примёрзла к коже.

— Что за… — Стриж затряс рукой, пытаясь сбросить проклятую цацку, но медальон продолжил охлаждаться, обжигая не хуже огня.

Хотелось орать от боли, но из горла вырвался лишь сдавленный хрип. Тело скрутило судорогой, Лёха упал в траву и мог лишь с ужасом наблюдать, как медальон погружается в ладонь, словно нож в масло.

А потом в уши врезался тот самый инфернальный звук, с которого началась атака на лагерь. Перед тем, как сознание угасло, Стриж успел подумать о том, как бездарно завершилась его короткая вторая жизнь.

В этот раз тоже не было ни жемчужных врат, ни апостола Петра. Лёху трясли, как грушу, периодически отвешивая пощёчины.

— Деспиэрта, гринго! — в голосе Мии смешались тревога и злость.

С трудом разлепив внезапно ставшие тяжёлыми веки, Стриж убедился, что чёртов Галилей прав — Земля вертится. Причём под лихим углом и с бешеной скоростью. К счастью, приступ головокружения прошёл до того, как вестибулярный аппарат в союзе с желудком решили выразить свой протест подобным издевательствам.

— Да не тряси ты меня, женщина… — Лёха стряхнул с плеч руки Мии и кое-как принял вертикальное положение. — Ох…

Встряхнувшись, словно вылезший из воды пёс, Стриж оглядел свою руку и выругался: на ладони красовалось изображение трижды клятого амулета. Золотые линии складывались в знакомый рисунок пентаграммы, а его качество вызвало бы зависть у любого тату-мастера. И холод… Лёха так не мёрз ночью, под непрекращающимся дождём, как сейчас, под припекающим солнышком.

— Ну и что это за срань? — вслух задал Стриж риторический вопрос и тут же крикнул Мие. — Не трогай!

Та как раз протянула руку к выпавшему из шкатулки браслету. На её недоумённый взгляд — мол, чего орёшь, болезный? — Лёха сжатым кулаком указал на браслет, обозначая опасность, исходящую от предмета.

Девушка посмотрела на него, как на умалишённого, но руку от украшения убрала и выжидательно выгнула бровь. Стриж кулаком указал на шкатулку, затем продемонстрировал Мие “татуировку” и трижды хлопнул ладонью с оттопыренным большим пальцем по груди — “ранен”, - объясняя причину своей отключки. Та перевела взгляд с безобидных побрякушек на Лёху, затем обратно и отошла на пару шагов от неожиданно-опасных предметов.

Её попытка осмотра особых результатов не принесла, хотя прикосновения тёплых, почти горячих рук оказались очень приятны. Стрижу было холодно с того самого мига, как он очнулся и сейчас испытывал острое желание выкинуть девчонку с тёплого лежака, улечься на прогретые камни и потребовать с магички ответа на главный вопрос последних суток: “Какого хрена вообще просиходит?!”.

А ещё он бы многое отдал за возможность прижаться к горячей эльфийке и укутаться в сухое одеяло. Вот только одеяла у него не было, да и Миа вряд ли оценит его порыв. Она как раз закончила оттягивать ему веки, осматривая глаза, растерянно развела руками, демонстрируя полное непонимание происходящего, и уселась на ствол поваленного сухого дерева.

К изумлению Стрижа, эльфийка опустила руку в траву, подняла птичью тушку и принялась задумчиво её ощипывать. Лёха щёлкнул пальцами, привлекая внимание, показал на птицу, напомнившую ему фазана, и скорчил вопросительную физиономию — мол, как удалось добыть? Его мимические потуги Миа истолковала верно. Отложив добычу, она продемонстрировала пращу, сплетённую из его же волос.