Страница 10 из 25
В отличие от тёмного коридора, кухонное пространство зловеще освещала полная луна, свет которой пробивался сквозь ещё не зашторенное окно.
Осторожно заглянув вовнутрь и осмотревшись, я понял, что здесь никого нет. Однако не успел я перевести дух, как тотчас ощутил за своей спиной чье-то присутствие…
Бывают, знаете ли, такие напряжённые моменты, когда к интенсивной работе головного мозга подключается ещё и спинной мозг. Именно он, в мои военные годы не раз спасал мне жизнь. Вот и сейчас, всем своим хребтом я вдруг ощутил, как кто-то был совсем рядом. Причём этот «кто-то», оказавшись у меня за спиной, имел в стратегическом плане значительное преимущество. От данного, внезапного чувства опасности, меня даже прошиб холодный пот. Отчасти я обезумел от страха.
Молниеносно развернувшись, я со всей дури долбанул своим увесистым предметом в черноту коридора. Туда, где и должен был стоять тот таинственный и ужасный некто. Моя «дубина», просвистев в воздухе, описала дугу и наткнулась на нечто твёрдое. Раздался звон бьющегося стекла, и я вспомнил… Что, кажется, именно здесь, возле кухни мы и оставили коробки с ещё не распакованной посудой.
Тут уж было не до шараханий по темноте. Я щёлкнул выключатель. Коридор вмиг осветился яркой лампочкой, висевшей под самым потолком. Лишь после этого, я с облегчением понял, что вокруг меня никого нет. А с посудой… Да и чёрт с ней с этой посудой. Уверенным шагом я обошёл все квартирные помещения, и везде зажег осветительные приборы. На душе моей стало как будто бы поспокойней. Убедившись, что в квартире нет каких-либо живых существ (не считая той, развалившейся на моём диване барышни), я вернулся в большую комнату.
Казалось, что от грохота, учиненного мною в коридоре, мог подняться даже мёртвый. Однако голая деваха вовсе не проснулась и уж тем более не поднялась с дивана.
– Рота, подъём! – взревел я голосом американского киношного сержанта.
Никаких ответных реакций со стороны бродяжки вовсе не последовало.
На данную минуту я стоял в дверном проёме, потому и не мог её видеть. С данного ракурса обзор мне загораживала спинка дивана. Потому и пришлось мне подойти ближе, дабы уже силой выдворить наглячку из своего жилища.
– А ну, сучка, вставай! – рявкнул я и резко тряхнул её за плечо.
И та, словно ватная, легко поддавшись на движение моей руки, перевернулась на спину. В начале, я увидел её широко открытые и недвижимые глаза. Затем, в поле моего зрения попало большущее багровое пятно на диване. Как раз там, где только что лежало её тело. И лишь в самом конце, взгляд мой в ужасе уперся в рукоятку длинного армейского ножа, торчащую сейчас из окровавленной груди девушки.
Нож был моим, он остался у меня ещё со службы. А дама была мертва. Причём, судя по температуре её мертвецки холодного тела, убили несчастную уже давно. Как минимум, пять-шесть часов назад.
В тупой панике, охватившей весь мой разум, я отдёрнул руку от трупа. Мои мысли закрутились с неистовой скоростью. Машинально я глянул на часы. Без четверти шесть. То есть, укокошили девку примерно сразу после ухода Сергея. Или может, чуть позже.
Подчиняясь какому-то неизвестному мне позыву, я зачем-то выдернул из недвижимого тела орудие убийства. Наверное, то был инстинкт самосохранения. Ведь чего бы я ни сделал в дальнейшем, чего бы ни предпринял, а моего армейского инвентаря рядом с трупом, ни в коем случае быть не должно. Я точно знал и был в этом абсолютно уверен, что к данному убийству я вовсе не причастен. Так зачем же оставлять на месте преступления прямую улику против самого себя?
За каких-то несколько лет без войны, я успел отвыкнуть от обыденности созерцания мёртвого человеческого тела. Потому, освободив убитую от стального клинка, меня и начало слегка подташнивать, рвотные позывы подкатились к самому горлу.
Первый шок, вместе с тошнотворной брезгливостью, прошли довольно скоро. Усилием воли я все же заставил себя реально, без излишних эмоций оценить сложившуюся ситуацию. Факт убийства и смерти посторонней девушки, как говориться, был на лицо. Теперь же, мне следовало взять себя в руки и не торопясь придумать единственно правильный план своих дальнейших действий.
Итак, первое. Кем могла быть покойница при жизни? Бегло, но вполне внимательно осмотрев её с ног до головы, я пришел к неожиданному для себя выводу. Мёртвая девица, лет двадцати, вовсе не тянула на бомжиху. Нежная и ухоженная кожа. Чистые волосы, уложенные в аккуратную причёску. Симпатичное лицо, чуть подправленное косметикой. Стройное, возможно тренированное тело. Все это говорило скорее об обратном. Если бы убитая была жива, я наверняка нашел её даже привлекательной и чрезвычайно сексапильной.
«Тьфу ты, о чём это я?..»
Второе. Со стопроцентной уверенностью я был уверен в том, что видел убитую барышню впервые и до сего момента наши пути с ней, никоим образом не пересекались. Вывод, вроде бы напрашивался сам собой. Кто-то подставил меня по полной программе. Без малейших намёков и возможностей на моё последующее оправдание.
Судите сами. Десятки людей, из числа гостей и незнакомых мне людей из соседних домов, наверняка, смогут подтвердить, что вчера в моей квартире была грандиозная пьянка, растянувшаяся с полудня до полуночи. Громкую музыку и наши весёлые крики слышала вся округа. Приглашенных было чересчур много. Среди них запросто могла затесаться и убитая… Ну, и мотивов для совершения тяжкого преступления, можно так же «накопать» массу. От элементарной ревности и случайной поножовщины, до неудачной попытки изнасилования. Короче, «бытовуха» в чистом виде. И, как итог: статья лет, этак, на пятнадцать…
Если чисто гипотетически предположить, что, к примеру, ответит тот же Серёга, если нынче его спросят о вчерашнем дне. То есть о том, что он из того дня помнит. Сергей, конечно же, не ответит, сколько литров спиртного мы выпил накануне. А вот голые женские ноги на моем чердаке в двенадцать часов ночи, он припомнит обязательно. Ведь последнее событие было более эмоциональным, потому и более запоминающимся, нежели что-то иное.
В общем, где не копни, я повсюду остаюсь в полной заднице. Да, ещё и этот грёбаный нож.
«Вот, мля, и погуляли!..»
Теперь следующий вопрос. Кому может быть выгодно «скинуть» на меня данную «мокруху»? Получив ответ на данный вопрос, можно будет запросто очертить (хотя бы предположительный) и круг возможных подозреваемых, среди которых наверняка и окажется настоящий убийца.
Здесь, пожалуй, следует сразу отметить один немаловажный момент, при котором каких-либо злейших врагов и тем более тех, кто готов был пойти на столь изощрённую «подставу», я вовсе не имею. Всегда считал себя человеком не конфликтным, компромиссным и вполне коммуникабельным.
Получается, дело тут вовсе не во мне, а в девушке… Точнее, в её убийстве. Кому-то очень нужно было лишить её жизни. При этом перевести «стрелки» на первого, подвернувшегося под руку. И этим первым, к великому сожалению, оказался именно я.
«Кто ж подрезал тебя, бедолага?.. Кому перешла ты дорогу?.. – всматриваясь в лицо убитой, я словно пытался найти на нём ответы на свои многочисленные вопросы. Тяжело, знаете ли, с похмелья, да с квадратной головой, здраво мыслить. – …И, вообще, что ты за птица, если твою смерть так тщательно обставили?.. Если не бродяжка, если попала в мою квартиру не по своей воле?.. Стоп!.. – этот заданный самому себе вопрос в одно мгновение меня же и осенил. – …А если убили девушку вовсе не здесь, не в моей квартире?.. Если принесли её сюда уже мёртвой?.. Дождались, когда я усну, и тихо прошли в комнату…
Так-так, думай-думай… А у кого мог быть дубликат ключей?.. Ну, конечно! Как я сразу о том не подумал. Ведь ключи могли запросто быть у Мамонтовских бандитов. И затеял-то весь этот цирк с переездом и трупом, наверняка, именно он… Вот вам и вор, перешедший на мирные рельсы. Сука.
Выходит, не обманула меня цыганка… Да и Борька, напророчивший: дескать, обмен этот обязательно выйдет мне боком… Он так же, вовсе не ошибся…»