Страница 3 из 10
«Спектроскопические наблюдения показали, что комета обладает довольно значительной массой и состоит из различных газов, между которыми преобладает окись углерода».
Дело становилось нешуточным; столкновение с Землей представлялось почти несомненным. В медицинском мире начался переполох; поднялись оживленные рассуждения о возможности задушения или повального отравления. В течение немногих дней вопрос внезапно переменился до неузнаваемости. Из астрономического он превратился в физиологический, и имена всех медицинских светил, действительных или мнимых, красовались теперь на первых страницах ежедневных газет, а их портреты заполонили собой все иллюстрированные издания, где вскоре появился особый отдел: «Консультации по кометному вопросу». Уже одно разнообразие и противоречивость даваемых советов, а затем явное соперничество во взглядах на вопрос быстро разделили газеты на несколько враждебных лагерей, осыпавших друг друга самыми возмутительными ругательствами и отзывавшихся обо всех медиках как о жадных до рекламы шарлатанах и хвастунах.
Комета яростно бросается на спящую Землю
В это время директор Парижской обсерватории, заботливо охранявший дело науки, обратил свое внимание на поднявшуюся суматоху, из-за которой научная истина столько раз извращалась самым непозволительным образом. Это был почтеннейший старец, поседевший над разрешением великих проблем устройства Вселенной. Его голос охотно выслушивался всеми, и он решился послать в газеты сообщение, в котором заявлял, что все догадки преждевременны и что следует подождать подробного и авторитетного обсуждения этого вопроса, происходящего в высшем научном учреждении страны.
Парижская обсерватория, всегда стоявшая во главе научного движения благодаря выдающимся трудам ее членов, сделалась в настоящее время, вследствие произошедшего преобразования в способах наблюдения, с одной стороны, святилищем теоретических исследований, а с другой – центральной астрономической станцией телефонных сообщений, исходивших из обсерваторий, расположенных далеко от больших городов на значительных высотах, благоприятных для наблюдений вследствие совершенной прозрачности воздуха в горах. Это было мирное убежище, где царило совершенное согласие во всем. Астрономы с полнейшим бескорыстием посвящали свою жизнь единственно лишь процветанию науки и искренно любили друг друга; жало зависти никогда не отравляло их взаимных отношений, и каждый из них постоянно забывал свои собственные заслуги, всячески стараясь выставить на вид труды своих сотоварищей. Заведовавший обсерваторией служил в этом отношении примером для всех и когда говорил, то не иначе как от имени всех.
Он обнародовал обстоятельное ученое рассуждение, и его голос привлек к себе на минуту общее внимание. Но теперь речь, по-видимому, шла уже вовсе не об астрономической стороне вопроса. Никто больше не сомневался и не оспаривал возможности столкновения кометы с Землей; за верность этого ручалось строгое математическое вычисление. Общее внимание поглощено было теперь вопросом о химическом составе кометы. Если во время прохождения через нее Земли она отнимет кислород от земной атмосферы, то это причинит всеобщую и мгновенную смерть вследствие удушения; если же с кометными газами соединится азот, то и это также повлечет за собой смерть, но смерть, предшествуемую повальным великим безумием, какой-то всеобщей веселостью, бешеным возбуждением всех чувств, которое явится следствием исчезновения из воздуха азота и несоразмерного преобладания в нем кислорода, столь ускоряющего все жизненные процессы.
Спектроскопическое исследование химического состава кометы указывало на преобладание в ней окиси углерода, и вот этим-то и занимались теперь все научные журналы. Всюду и со всех сторон разбирался вопрос, действительно ли примесь этого ядовитого газа к вдыхаемому нами воздуху может отравить все население земного шара и погубить всех людей и животных, как утверждал это президент медицинской академии.
Окись углерода! Теперь ни о чем больше не говорили, как только о ней. Спектральный анализ не мог обманывать. Его методы слишком надежны, его способы крайне точны! Все отлично знали, что малейшая примесь этого газа к воздуху влечет за собой быструю смерть. А между тем новое телефонное сообщение с Гауризанкарской обсерватории не только подтвердило известие, пришедшее с горы Гамильтон, но и придало ему гораздо большую важность. Оно гласило:
«Земля совершенно погрузится в голову кометы, которая уже и теперь в тридцать раз превосходит размеры земного шара, продолжая увеличиваться изо дня в день».
В тридцать раз больше поперечника земного шара! Ведь это значит, что если комета пройдет между Землей и Луной, то заденет их обе, потому что моста из тридцати земных шаров как раз достаточно, чтоб соединить нашу планету с Луной.
Не надо забывать, что за те три месяца, историю которых мы здесь вкратце рассказали, комета далеко спустилась из глубоких бездн пространства, давно перестав быть астрономическим явлением; она теперь близко подошла к Земле, сделалась видимой простым глазом и, подобно гигантскому грозящему персту, каждую ночь появлялась на небе перед бесчисленными полчищами звезд. Что ни ночь, то комета становилась все больше и больше. Это был сам страх, висевший подобно грозному мечу над головами и опускавшийся медленно, постепенно, неумолимо.
Теперь была сделана последняя попытка, но разумеется, не для того, чтобы столкнуть грозное светило с его пути, чего хотели некоторые утописты. Эти господа, как известно, не задумываются долго ни над чем и смело пустили в ход мысль о том, что, расположив несколько электрических батарей на поверхности Земли, можно произвести ужасный электрический ветер, который и столкнет комету с ее пути! Была сделана, говорим мы, последняя попытка исследовать эту великую проблему всесторонним образом и, может быть, успокоить умы, показать хоть искру надежды на спасение, открыв какой-нибудь недостаток в объявленном приговоре, заметив что-нибудь, не принятое во внимание при вычислении или наблюдении; может быть, еще столкновение будет не до такой степени гибельно, как это предсказывают пессимисты. И вот назначен был всеобщий перекрестный диспут в Институте, в этот понедельник, за четыре дня до предсказанного столкновения, которое по вычислению приходилось на пятницу 13 июля.
Самый знаменитый во Франции астроном, бывший директором Парижской обсерватории, затем начальником медицинской академии, известный как превосходный химик и физиолог; после него председатель французского астрономического общества, отличнейший математик; далее другие ораторы и между ними одна замечательная женщина, прославившаяся своими открытиями в области физических наук, должны были поочередно высказаться по этому страшному вопросу. Последнее слово еще не было произнесено. Проникнем под вековые своды святилища науки и послушаем, что там говорится.
Но прежде чем туда войти, ознакомимся поближе с этой пресловутой кометой, тяготевшей теперь над всеми помышлениями людей.
II. Комета
Непрошеная и странная небесная гостья выступала из глубоких бездн пространства с крайней медленностью и постепенностью. Она явилась не вдруг, не сразу, как это неоднократно случалось прежде с большими кометами. Многие из них совершенно внезапно появлялись перед глазами людей после своего прохождения через перигелий – потому ли, что лишь в это время они становились видимыми с Земли, или потому, что целый ряд лунных или же облачных и ненастных ночей препятствовал искателям комет наблюдать небо. На этот раз комета, этот плавучий островок звездного тумана, сначала долгое время оставалась в достижимой лишь для телескопов глубине пространства и могла быть видимой для одних лишь астрономов. В первые дни после ее открытия она была доступна только для могущественных экваториалов обсерваторий. Но постепенно образованное население отыскало ее и самостоятельно. Теперь любой из домов новейшей постройки оканчивался наверху открытой террасой, назначенной, правда, не для астрономических наблюдений, а служившей обыкновенно пристанью для воздушных гондол. Тем не менее на многих из них возвышались вращающиеся астрономические купола. Теперь почти не было сколько-нибудь зажиточной семьи, в распоряжении которой не имелось бы астрономической трубы, и любое жилое помещение не считалась полным, если в нем не было библиотеки с хорошим подбором научных книг.