Виннету – вождь апачей

– Держите мошенника, пока я не велю вам отпустить его, – крикнул Сэм.

Он подскочил к мулу и стал рядом, несмотря на то, что лежавшее на земле животное отбивалось ногами что было мочи.

– Теперь, – сказал Сэм.

Я отпустил лассо. Мул перевел дух и вскочил, но Сэм так же быстро очутился на его спине. Тот на мгновенье как бы замер от испуга, затем он несколько раз пытался подбросить Сэма в воздух. Когда это не удалось, он внезапно прыгнул в сторону, выгибая по-кошачьи спину, но Сэм крепко держался на нем.

– Теперь он сделает последнюю попытку и ускачет со мной в прерию. Ждите меня здесь, я приведу его обузданным! – крикнул мне Сэм Хоукенс.

Но он ошибся. Мул вовсе не умчался в прерию, а бросился на землю и стал по ней кататься. Сэм мог бы переломать себе все ребра и поэтому был вынужден соскочить с седла. Я также спрыгнул с лошади, схватил волочившийся по земле аркан и дважды обвил им крепкий сук ближайшего дерева. Мул между тем, освободившись от всадника, вскочил на ноги и хотел было обратиться в бегство, но аркан крепко держал его. Петля опять крепко стянулась, и животное вторично грохнулось на землю.

Сэм Хоукенс, отойдя в сторону и убедившись в целости своих ребер, сказал:

– Отпустите эту бестию! Ни один черт ее не обуздает, если не ошибаюсь.

– Этого еще не доставало! Чтобы меня пристыдил мул, имеющий отцом осла, а не джентльмена. Нет, он должен мне подчиниться.

Я отвязал лассо, широко расставив ноги, встал над животным. Как только ему удалось передохнуть, оно сразу вскочило на ноги. Наступил момент, когда все зависело от силы мускулов в ногах, а в этом отношении я, безусловно, превосходил низкорослого Сэма. Всадник должен ногами сжимать ребра лошади, из-за чего сжимаются внутренности животного, и оно начинает испытывать смертельный страх. Когда мул захотел сбросить меня тем же способом, что и Сэма, я подхватил свисавшее у него с шеи лассо, скрутил его и ухватился за веревку возле самой петли. Как только я замечал, что мул хочет броситься на землю, я стягивал петлю.

Этим приемом, а также давлением ног я не давал ему упасть. Между нами происходила тяжелая борьба. Пот катился с меня градом, но мул вспотел еще больше, и изо рта у него падала хлопьями пена. Его движения постепенно ослабевали и становились непроизвольными, а его злобное фырканье перешло в короткий храп. Наконец, ноги его подкосились, и он упал наземь, истощив последние силы… Мул остался неподвижно лежать с безумно вытаращенными глазами. Я же глубоко вздохнул.

Когда мы его подняли, он стоял смирно, хотя и дрожал всем телом. Он не противился и потом, когда мы принялись его седлать и взнуздывать. А когда Сэм сел на него, он покорно и чутко слушался узды, как хорошо объезженная лошадь.

– Он уже имел когда-то хозяина, – заметил Хоукенс, – который был, должно быть, хорошим наездником. Это сразу чувствуется. Мул, наверное, сбежал от него… А знаете, как я его назову?

– Ну?

– Мэри. У меня уже раньше был мул по имени «Мэри», мне незачем утруждать себя подыскиванием другого имени.

– Итак, мул Мэри и ружье Лидди!

– Да. Ведь это премилые имена, не правда ли? А теперь я попрошу вас сделать мне одно одолжение.

– Пожалуйста. Я охотно исполню вашу просьбу.

– Никому не рассказывайте о происшедшем. Я сумею оценить ваше молчание.

– Глупости! Это само собой разумеется!

– А все-таки! Хотел бы я слышать смех этой банды в лагере, если бы они узнали, как Сэм Хоукенс раздобыл себе прелестную Мэри. Вот была бы для них потеха, пребольшая потеха! Если вы будете держать язык за зубами, то я…

– Пожалуйста, молчите об этом! – перебил я его. – Вы мой учитель и друг. К чему все эти разговоры?

Его маленькие плутоватые глазки стали влажными, и он восторженно воскликнул:

– Да, я ваш друг, сэр, и если бы я знал, что вы хоть немножко меня любите, это было бы большой радостью для меня, старика.

Я протянул ему руку и сказал:

– Эту радость я могу вам доставить, дорогой Сэм! Будьте уверены, что я вас люблю, люблю, как… Ну, приблизительно как хорошего, бравого, почтенного дядю. Вам это достаточно?

– Вполне, сэр, вполне! Я так восхищен этим, что готов тут же на месте чем-нибудь угодить вам в свою очередь. Скажите только, чего вы хотите. Я могу, например… Например… Съесть на ваших глазах Мэри, так что от нее косточки не останется. Могу также, если это вам больше нравится, замариновать самого себя, приготовить фрикассе из собственного мяса и проглотить. Или же…

– Замолчите! – рассмеялся я. – В обоих случаях я лишился бы вас: в первом вы лопнули бы, во втором погибли от несварения желудка из-за проглоченного парика. Вы уже несколько раз оказывали мне услуги и, безусловно, в будущем премного обяжете меня. Итак, не лишайте пока что жизни ни себя, ни Мэри, а лучше поспешим в лагерь. Мне надо работать.

– Работать! А что же вы здесь-то делали? Если это не было работой, то я, право, не знаю, что вообще можно назвать таковой!

Я привязал лошадь Дика к своей, и мы отправились в путь. Мустанги, конечно, давно уже скрылись. Мул же покорно повиновался всаднику, и Сэм радостно восклицал несколько раз по дороге.

– Мэри отлично вышколена! И я обязан ею только вам. Вот так два дня! Сколько событий, недобрых для меня и славных для вас! Разве вы когда-нибудь могли думать, что так быстро изучите охоту на мустангов вслед за охотой на буйволов?

– Почему бы нет? Здесь, на Западе, можно всего ожидать. Я предполагаю участвовать и в других.

– Гм… Да! Надеюсь, что и в будущем вы останетесь целы и невредимы. А знаете, вчера ваша жизнь висела на волоске! Вы были слишком смелы. Никогда не забывайте, что вы еще грингорн! Разве видано что-либо подобное: спокойно подпустить буйвола к себе и затем стрелять ему в глаза? Вы еще очень неопытны и недооцениваете силы противника. Будьте в будущем осторожнее и не слишком полагайтесь на свои силы. Охота на бизонов в высшей степени рискованна. Только один вид охоты еще опаснее!

– А именно?

– На медведя.

– Но вы же не имеете в виду черного медведя с желтой мордой?

– Барибала? Конечно, нет! Это ведь очень добродушный миролюбивый зверюга, которого можно обучить даже гладить белье и вышивать. Нет, я думаю о гризли, сером медведе Скалистых гор. Когда он стоит на задних лапах, он двумя футами выше вас, одним движением челюстей он превращает вашу голову в кашу, а когда на него нападают и гризли приходит в ярость, то успокаивается он не раньше, чем разорвет врага на клочки.

Мы оба и не подозревали, что разговор на эту тему возобновится уже на следующий день, и что нам так скоро предстоит встреча с этим опасным зверем. Впрочем, у нас вообще не было времени продолжить разговор, так как мы уже прибыли в лагерь, который успел переместиться на порядочное расстояние, измеренное за время нашего отсутствия. Бэнкрефт и его землемеры усиленно работали, чтобы показать наконец, что они могут сделать. Наше появление привлекло всеобщее внимание.

– Мул, мул! – кричали со всех сторон. – Откуда вы его достали, Хоукенс?

– Мне прислали его прямым сообщением, – ответил он серьезным тоном.

– Не может быть! Кто прислал его вам, кто?

– Он прибыл по почте бандеролью в два цента. Может быть, хотите посмотреть обертку?

Одни расхохотались, другие начали ругаться, но Сэм достиг своей цели: его больше не расспрашивали. Был ли он более разговорчив со Стоуном и Паркером, я не мог проследить, так как тотчас же принялся за измерительные работы. Последние уже настолько подвинулись, что на следующее утро мы могли приступить к измерению лощины, в которой произошла моя встреча с бизонами. Когда вечером зашел об этом разговор, я справился у Сэма, не помешают ли нам буйволы, так как их путь, очевидно, лежит через эту лощину. Мы ведь имели дело только с передовым отрядом, и в недалеком будущем следует ожидать появления всего стада… На это Сэм ответил:

– Не беспокойтесь, сэр! Бизоны не глупее мустангов, форпосты, которые столкнулись с нами, успели вернуться и предупредить стадо. Будьте уверены, оно пойдет теперь в другом направлении и будет остерегаться этих мест.