Память Древних

Стабальт развела руки. Еще до того, как прокатился общий досадливый выдох, августа заметила, как поплыло вниз лицо Хеледд. О, за то, чтобы повторно увидеть сие зрелище, Стабальт была готова даже повторно пережить плеть.

Из жеоды вопреки ожиданиям присутствующих не посыпались, сверкая огнями всех цветов, граненные бриллианты, рубины и изумруды. А просто торчали две кристаллические щетки из мелких камушков темно-серого и черного цветов.

— Это что, шутка? — недовольно спросила фрейлина-карга, уловив настроение своей госпожи.

— Это морион! — с гордостью сообщила Альфстанна. — Он благоприятен для дыхания, незаменим при простуде и еще при родах, чтобы ребенок наверняка задышал, — с небывалым энтузиазмом взялась за просвещение Альфстанна. Королева и Брайс уставились на неё, как на диковинную обезьяну, фрейлины — как на больную, и только Диенар наблюдал с неожиданным, но скрываемым удовольствием.

— Тут должны быть и другие! — Альфстанна с яростью взялась открывать одну за другой все жеоды, показывая кристаллы всех цветов и обзывая их цитринами, турмалинами, кварцитами и еще не пойми какими словами. Долго рассказывала про какой-то сине-черный, говорила, что это «соколиный глаз», и подходит ей лучше всего, потому что она любит охоту. Айонас подумал, что ей подойдет тот, который Стабальт назвала авантюрином — у неё ведь в самом деле обнаружилось тут, в столице, какое-то незатупляемое шило в заднице!

Девчонка перебросилась на аметисты, показывая и сиреневые, и зеленоватые.

— Этот камень благоприятен для женского здоровья, — доверительно поведала августа королеве, для надежности даже немного понизив голос. — И еще символизирует верность в любви, — сказала она и бросила полный обожания взгляд на Айонаса. Того перекосило, и он с испуганной физиономией отступил на шаг.

Зато в комнате грохнул хохот. Брайс ржал громче всех, сложившись вдвое. Женщины противно хихикали, Хеледд держалась за живот и смеялась до слез. Альфстанна надула губы и попыталась продолжить рассказ. А Айонас во всем этом спектакле почувствовал себя козлом.

Были еще яшмы, агаты, гранаты, бирюза. Наблюдая за происходящим, Айонас видел, как белеет Хеледд и краснеет Брайс. Ох, их все достало! Сами уже не рады, что решили потрошить сундук Батиара в личном присутствии. Кто ж знал, что Стабальтам до сих пор не приелись добываемые стекляшки!

Хеледд перебила Альфстанну посреди бурного рассказа о том, как полезны для рожениц агаты, и как селенит потом помогает прийти в себя. В их краях все женщины об этом знают… Хеледд взвизгнула, спросив, где августа намерена обрабатывать эти камни в украшения. Альфстанна вытаращилась на королеву, как на изверга, который только что сознался, что ночами потрошит грудничков и устраивает гадания по их печени. Она любовно прижала к себе половину жеоды (спилом к себе) и с гордостью заявила, что будет использовать дары строго по назначению. Они — не для украшений. Они — для гармонии с собой и её счастливой супружеской жизни. И чтобы её муж, Айонас, наверняка выжил в битвах с парталанцами, когда будет выдавливать заразу вторжения из земель Даэрдина. И еще, чтобы образумился и был верным — не зря же у неё столько аметистов!

Поскольку никто на это не отозвался, Альфстанна вернулась к прежнему занятию, расхваливая жеоды на все лады. Здоровенные непривлекательные булыжники оказались никому неинтересны. Кроме самой Альфстанны, которая, не унимаясь, перечисляла магические свойства их содержимого, едва ли не дергая при этом королеву за рукав. Мол, смотрите, какая красота, ваше величество! А вот это вообще редкость! А вот это нужно, чтобы колени не болели! А вот это кладут под кровать, чтобы…

Хеледд насилу вытолкала Альфстанну за дверь, велев страже отнести «это убожество» молодоженам в спальню, чтоб «глаза не видели». Альфстанна уходила обиженная, а вот у Айонаса, шагавшего следом, от сдерживаемого хохота дрожали плечи и катились слезы.

Когда Айонас и Альфстанна уединились в покое, всякое веселье сползло с лица последней. Она не выглядела озлобленной на королеву — скорее, усталой.

— Помогите мне, — сказала Альфстанна тоном, которым обычно разговаривала с Толгриммом и остальными. Она попыталась потащить сундук с подарками внутрь, но едва сдвинула с места. Айонас включился тут же.

Когда август расположил кладезь, Альфстанна откинула крышку и начала снова разбирать каменные сферы на полушария, расставляя половинки в хаотичном порядке.

— Помочь расставить эти штуки где попало? — услужливо предложил Айонас.

— Нет, лучше… лучшей не трогай, — ответила девушка, даже не обратив внимание на первое в его адрес «ты».

Айонас, напротив, приметил и улыбнулся: если ткнуть сейчас Альфстанну в это носом даже с самыми благими намерениями, девчонка наверняка зардеется, собьется с мысли, начнет мямлить какую-нибудь белиберду. Момент будет разрушен, а Айонас этого не хотел.

Пока Альфстанна примерялась, куда еще поставить какой-нибудь полезный самоцвет, Айонас таращился на жеоды, переворачивая, рассматривая под разными углами кристаллики внутри — то прозрачные, то почти неразличимые от цвета горной породы. Часть камней была ясно определимая — цитрин и все тут! Часть — непонятного происхождения: вроде желтые кристаллы, а растут из породы совсем иначе, мутные и плотные, как застывший лимонный сок, а вон — вообще никакие не кристаллы, так кусок красно-черный мерцающей штуки. Из некоторых сфер, стоило коснуться, сыпался какой-то порошок — то черный и поблескивающий, то серебристый и легкий. Их Айонас открывать не стал и предпочел в самом деле больше не трогать.

Диенар посмотрел на Альфстанну, с облегчением отметил, что та занята пристраиванием в изголовье кровати очередной каменюки, и на него не смотрит. Он устроился за туалетным столом.

Расставив по комнате несколько жеод, Альфстанна захлопнула сундук и уселась на крышку, расставив ноги, как солдат на привалочном валуне. Оперлась в колени локтями и взглянула на мужчину.

— Нам нужен повод для праздника. — Её интонации вернули рабочий настрой: хватит спектаклей и полумер.

— Думаю, его нужно устроить до того, как привезут весть, что Эйнсел скрутил Ллейда, — согласился Айонас. Стабальт кивнула. — Итак, как мы вытащим Аберта Вектимара?

Девушка поглядела на августа задумчиво.

— У меня есть снотворное. Аберта я возьму на себя.

— С ума сошла?! — мгновенно возмутился Айонас. — Или тебе все-таки свербит быть героем, да?

— Я была в темницах дворца и примерно помню, что там и где. А, главное, помню, где держат Аберта.

— Так расскажи мне! Или Толгримму! Или пусть тот поручит гонцам Батиара… Не смей лезть туда снова, Альфстанна! — Айонас, переполняемый негодованием, вскочил на ноги, зашагал из стороны в сторону. Не хватало подпускать её в такое место!

— Айонас, послушайте, пожалуйста, — тихо попросила девушка. — Сядьте и послушайте! — взмолилась она, вскинув полные муки глаза. Айонас одновременно испытал желание рыкнуть на девчонку, как частенько прежде — на дочь, и желание приблизиться и сесть у ног молодой августы.

Сел он в итоге на кровать и, словно ударом молота на наковальне, припечатал:

— Дай снотворное мне и даже не спорь, Стабальт.

Альфстанна застыла на несколько секунд. Что ж, если он так хочет заняться освобождением Вектимара лично, пусть. Она найдет себе работу. Все-таки хорошо, что в душе, несмотря на все уверения в обратном, Айонас остается мужчиной, который не ставит женщин в ни во что. Или это просто забота?

По её лицу ничего нельзя было прочесть, и у Айонаса отлегло от сердца, когда девушка выдохнула:

— Хорошо.

Диенар, удовлетворившись, снова уселся за столик и демонстративно поерзал: говори!

— Сможете пожертвовать своих людей для драки? Такой, посерьезней? — Чтобы подчеркнуть степень упомянутой серьезности, Альфстанна невольно сжала кулак.

Айонас несколько удивился.

— Ого! — хмыкнул он. — Ну, как говорится, какой пир без драки, если я правильно понял. Ладно, не вопрос. А с кем драться будем? Мы же вроде решили усыпить стражников в темнице?