Память Древних

— Тогда и ты прекрасно понял мой ответ, — без вызова ответила августа. — Я взошла на твое ложе, август, но к алтарю не смогу даже приблизиться.

— Почему?! — тут же вскинулся Айонас. Альфстанна, примерившись, ответила прямо:

— Диармайд сегодня первый раз ночует в королевской спальне, а на пиру уже все знали, что завтра ты попросишь у него брака с Регной.

— И как это касается моего предложения?

Альфстанна погрустнела: ей совсем не хотелось думать о важных вещах сейчас. Как могла коротко, она выложила все аргументы, которыми ранее они обменялись в беседе с отцом.

— Не говоря о том, — продолжила Стабальт, — что рано или поздно, Айонас, твои дети от первого брака и от второго, если он будет со мной, передерутся за надел Диенаров. Я не хочу быть причастной к кровной вражде сводных братьев.

Айонас дослушал и не стал спешить спорить. В самом ведь деле, все, что он услышал, блестело здравым смыслом, как начищенный золотой кубок. Глубоко вздохнув, Айонас тоже приподнялся на локте, чтобы оказаться к Альфстанне еще ближе. Её голубые глаза будут сниться ему до конца дней, — обреченно подумал мужчина.

— Влечение мы могли бы удовлетворить со временем, но это… — в точности повторил он её давние слова с интонацией вопроса. Все ведь так, да? Вот, что сейчас происходило между ними?

Альфстанна отвела глаза. В каждой её черте Айонас видел, что ей горько и чертовски жаль.

Стараясь как-то уйти от темы их не удающегося супружества, он спросил:

— Ты не была в темнице у Хеледд? В смысле, если захочешь наведаться к ней до казни, я мог бы сходить с тобой.

— Айонас, — позвала Стабальт и закусила губу. — В темнице с Хеледд я провела много времени. А в твоей постели — впервые.

Точно, что это он, в самом-то деле?! Дурак! — отругал Диенар сам себя.

Твердой, шершавой от мозолей ладонью он мягко обхватил женскую голову, зарываясь при этом пальцами в тонкие светлые волосы.

— Если бы только один из нас не был тем, кем является…

— … я бы носила наших детей, — улыбнулась она доверчиво и открыто.

У Айонаса дрогнуло сердце. Рывком перевернувшись, он уложил Альфстанну на спину, но, вместо того, чтобы приникнуть сразу, немного отстранился. Осторожно взял в ладони женскую ногу, потерся о голень щекой и поцеловал взъем стопы. То же самое проделал со второй ногой и только потом пристроился между, вытягиваясь и встречаясь с Альфстанной лицом к лицу. Потерся носом о нос — совсем, как юнец, честное слово! Погладил одной рукой прекрасную щеку, на которой не осталось никаких следов недавних побоев в темницах.

Дрожа, выдохнул. Ни с одной женщиной в жизни он не был так нежен, ни с одной так не медлил, так не хотел остаться. И, когда ближе к утру, Альфстанна выскользнула из постели, сказав, что ей, кажется в самом деле уже пора уходить, Айонас впервые в жизни испытал настоящее желание просто, как в глубокой древности, украсть себе женщину, не взирая на протесты, на мнение её родни, на любые последствия и неурядицы.

Айонас помог Альфстанне одеться, замедляясь в каждом последующем действии. Поцеловал. Уже у двери они соприкоснулись лбами, стараясь запомнить этот последний, уже донельзя оттянутый миг прощания. Когда дверь покоя захлопнулась, Айонас привалился к ней, и еще несколько секунд не мог вспомнить, как дышать.

ЭПИЛОГ

Утро принесло с собой ясность. Приглашенные августы явились в зал совета в назначенный час, одетые соответственно своему высочайшему положению в стране. Диармайд пришел в сопровождении Борво и Данан, которые тащились сюда со страшной неохотой. Но в одиночку Дей отказался. Альфстанна шла вслед за Батиаром, ни словом, ни жестом идти не указывая, что Диенар значит для неё хоть что-нибудь большее, чем любой другой посторонний август или лорд рангом пониже. Айонас разглядывал Альфстанну, жадно ловя хотя бы какой-нибудь намек, что за оставшиеся до собрания часы молодая августа передумала. Но Стабальт, сидевшая подле отца, невозмутимая, в богатом серо-синем платье, с короной августы в убранных волосах, не менялась в лице ни по какому поводу, и только чинно кивала или качала головой, когда Батиар, чуть отклоняясь назад и в сторону — ближе к дочери — что-то тихонько шептал, советуясь.

Диармайд в сотый раз поблагодарил всех за помощь в битве за Галлор (выслушал в ответ благодарности смотрителям Пустоты) и поднял все обещанные вопросы: с парталанцами нужно было что-то делать, города и земли нуждались в восстановлении, коронацию для себя предлагал скромную. Равно, как и свадьбу. Поставил на обсуждение вопрос займа в банке за морем. Когда, как ему показалось, он закончил с военно-политическими вопросами, Джеллерт Вектимар перебил его неожиданным вызовом.

— Государь, — обратился он почтительно. — Смотрители Пустоты совершили, как и было наказано вашему священному ордену на заре новой эпохи, настоящий подвиг. И какими бы жертвами нам ни обернулась Пагуба, без вас, никто из нас не сидел бы тут, — сказал он и поочередно поклонился, прижимая к груди ладонь, Данан и Борво. — Поэтому никто, повторю, никто никогда не скажет вам и слова за то, что вашими первыми советниками вы выбрали мага и кузнеца. Вы знаете, что собрание Секвента, как и прочая даэрдинская знать, во все времена относилась недоброжелательно к присутствию Смотрителей Пустоты и колдунов и на троне, и возле него. Однако, я скажу это снова, мы обязаны вам жизнью и всегда будем рады любому мудрому совету со стороны рыцаря-чародея, который к тому же происходит из настолько уважаемой семьи, — теперь Джеллерт отвесил поклон и Ллейду, — и опытного мечника.

— Хватит распинаться, Вектимар, — поторопил Батиар. — Говори уже к месту!

Джеллерт кивнул и снова обратился к королю.

— Мы все, особенно я и ты, Батиар, хлебнули горя, трясясь за жизнь наших детей, из-за самоуправства королевы Хеледд. Поэтому сегодня, на заре нового королевского правления, я хочу голосовать за введение закона, запрещающего супруге или супругу законного правителя или правительницы, а так же августа или августы, самолично решать вопросы государства и аристократии, распоряжаться казной или регентствовать без наличия наследника любого пола.

Всеобщий выдох прокатился волной по собранию. Дей не сумел прочесть сразу — волной одобрения или негодования. Поэтому кивнул и заявил, что в контексте правления Хеледд подобный закон и в самом деле был бы уместен. Он не мог признаться вслух, но наличие такого закона сильно обрадовало бы и его самого: понимая, что жениться придется, скорее всего, на дочери Айонаса, Дей полночи промаялся, раздумывая, как же ему удастся избежать давления со стороны тестя, сродни тому, какое в свое время от Молдвинна испытывал Драммонд. А вот тебе и шанс.

Дей самоустранился от решения вопроса, играя в благородство, и сказал, что в Королевском Секвенте пять кланов.

— Вы просто не сможете поделиться поровну. Какая-то из двух позиций наверняка победит. Обсудите это сейчас, лорды и леди. Один клан — один голос.

Августы задумались, кто-то дольше, кто-то скорей. Первым, не считая, конечно Вектимара, позиция которого, как инициатора введения закона, была ясна, отозвался Ллейд. Он кратко взглянул на Айонаса, словно испрашивая прощения, и объявил: «За». Лаудан и Айонас, само собой, проголосовали против. Решающее слово досталось Стабальтам. Батиар, щурясь, разглядывал лица других лордов и ни с кем не советовался. Потом чуть наклонил голову вбок, при этом опустив, чтобы позвать дочь, сидевшую слева и немного позади. Он ничего не сказал, ограничившись движением головы.

Айонас чувствовал, как прижали все его мечты об увеличении влияния Диенаров в стране, и предвидел, что скажет молодая Стабальт. И все-таки надеялся на чудо. Быть может, после минувшей ночи, она решит что-то иначе, не пойдет на этот шаг, который навсегда лишит их даже призрачной надежды иметь общее будущее. Потому как ни он, ни она никогда не согласится на брак в роли бесправного консорта.