Проклятие тролля (ЛП)

— Я бы так не делал на твоем месте, — донесся голос из-за льда. Хоть она никого не видела, теперь темное пятно было прямо перед ее дверью.

Это был не медведь, но он говорил, что никто не обитал в замке.

Эльва нахмурилась.

— А ты?

— Клурикон.

Существу не нужно было продолжать, чтобы она осталась в комнате. Клурикон? Серьезно? У медведя было плохое общество. Бодах и Калех, древние дураки, из-за которых она тратила время, а теперь это? Она думала, что лепреконы были плохими.

Клуриконы были пьяными кузенами фейри, одержимых золотом. Они не создавали горшки с золотом, не искали самые блестящие предметы. Клуриконы постоянно выпивали.

Плечи Эльвы опустились в поражении.

— Почему я не должна покидать комнату?

— Ночью в замке опасно.

— Солнце не садится, — холодный воздух проник в дверь, и она поняла, что свет угас. Внезапно. Но она видела солнце, пока поднималась, и оно было высоко в небе, когда она вошла в замок. Оно не могло так быстро садиться.

Клурикон заглянул в брешь. Он был низким и приземистым. Рыжие волосы торчали клочком на макушке, его щеки были красными от выпивки. Он доходил ей до талии, что явно было высоким для его вида, и его ноги были короче торса.

— Ясное дело, — буркнул он, глядя на нее. — Замок делает свою погоду. Он предлагает тебе лезть под покрывала.

— А если я не хочу?

— Я говорю, как безопаснее, мисс.

Она нахмурилась, существо стало удаляться. Эльва окликнула:

— Хозяин замка сказал, что тут никто больше не живет.

Клурикон застыл.

— То, что он не знает, ему не вредит.

— Думаю, он считает иначе.

Когда фейри развернулся, она поняла, что он сжимал три бутылки в руках. Вино? Она не пила его, покинув дворы фейри. У людей оно было редким в эти дни.

Он смотрел на нее, щурясь, а потом буркнул:

— Чего ты хочешь?

Она вытянула руку.

— Нет.

Эльва пошевелила пальцами.

— Никак нет.

— Тогда я сообщу хозяину, что ты грабил его кладовые. Уверена, медведь не будет против странного фейри в его погребе, — она била наугад. Многие клуриконы не хотели, чтобы о них знали те, у кого они крали. Они воровали, пока владелец не знал. Иначе они убегали из домов быстро, не успевая собрать свои вещи.

Клурикон прошел к ее приоткрытой двери и сунул бутылку вина в ее сторону.

— Ладно. Бери. Но это одноразовая сделка, и мы в расчете.

— Одна бутылка вина за год тишины? Нужно куда больше, — но бутылку она взяла.

Он фыркнул, посчитал на пальце и высунул язык.

— Ладно. Пара в неделю?

— Пара — это сколько?

— Две.

— Три.

Клурикон покачал головой.

— Две.

— Три, и это последнее предложение.

Он оскалился.

— Ты жестоко давишь, женщина-фейри.

— Я знаю, — она протянула руку для пожатия, держала ее пару мгновений, и он с неохотой пожал ее. — Ты нашел себе партнера, клурикон. Рада иметь дело.

— Хотел бы и я так сказать, — он пошел прочь с двумя бутылками, и она закрыла дверь.

Эльва прижалась спиной к ней и смотрела на потолок. Что она тут делала? Будет пить вино, зароется в шкуры, и для чего? Зачем он позвал ее сюда?

Она откупорила бутылку, прошла к кровати. Она не стала раздеваться. С полупрозрачными стенами она не хотела, чтобы клурикон подглядывал. Или медведь.

Она, дрожа, сделала глоток из бутылки, смотрела на стены в поисках теней. Что медведь мог хотеть от фейри?

Вопрос будет мучить ее, пока она не найдет ответ.

6

Она была тут. В замке. С ним.

Ни одна разумная женщина не пришла бы так далеко, чтобы застрять в замке с медведем. Она не могла быть настолько доброй, чтобы… что? Слепо броситься в его руки, потому что он попросил?

Доннаха покачал головой, шагая по коридорам у своей спальни. Его дыхание отражалось ото льда.

Она не могла решить помочь ему по своей воле или доброте душевной. Это было ясно сразу. Она была сильной, и меч на ее боку был в следах использования. Он видел, как она обезглавила куклу.

Он улыбнулся бы, если бы это не выглядело как оскал. Она точно использовала бы тот меч на любом препятствии на пути. Кто знал, что такие женщины бывали при Благом дворе? Он думал, только дворфские женщины были с таким огнем в груди.

Но он отвлекся. Она была тут, это было проблемами для него.

Королева троллей думала, что она будет отвлекать. Доннаха не всегда мог здраво рассуждать, узнав о том, как снять проклятие, но теперь он подозревал, что она привела женщину в замок, чтобы подтолкнуть его к своей дочери.

Он не понимал, почему она так думала. Привести красивую фейри в замок? Вряд ли так он подумает, что ее дочь-тролль лучше.

Конечно, дворфы и Туата де Дананн не дружили. Хотя его кузен, Ангус, развлек несколько высоких существ раньше, Доннаха придерживался устоев семьи. Некоторые фейри были хорошими. Другие, включая Туата де Дананн, не были.

Она тут станет ненужной помехой, но он мог ее избегать. Он оставил ее в дальней комнате. Они будут редко видеться. Ему нужно было протянуть год, чтобы она не увидела его лицо. Это было просто, ведь он жил как медведь. И у него не было своих портретов тут.

Если Королева троллей не задумала подлость, он будет в порядке. Один год был не таким большим сроком.

И он уловил шепчущий голос Королевы троллей.

— Доннаха, — звала она, голос скользил по коридорам. — Иди ко мне.

Он не хотел. Он должен был знать, что она с этим связана. Стоило держаться в стороне. Он мог подавить притяжение проклятия, может, так она сдастся.

Его лапы двигались сами. Доннаха прошел к комнате с зеркалом и проник за двойные двери.

Она уже ждала его. Ее серая кожа сливалась с мрачным фоном ее дома. Темный камень, темные тени. В королевстве троллей все было мрачным и холодным.

Королева троллей смотрела на него, гневно кривясь.

— Значит, она попала в замок.

— Да, — он старался не злорадствовать, но женщина-фейри сделала то, что еще никому не удавалось. Она одолела Королеву троллей в ее игре.

— Ей же хуже.

Доннаха напрягся, отказываясь двигаться, когда понял, что Королева троллей снова оказалась умнее, чем он думал.

Существо перед ним рассмеялось.

— Ты думал, что это конец, Доннаха? Я буду тебя мучить, пока ты не согласишься жениться на моей дочери. Ты знал это, когда выбрал быть проклятым.

— Она с этим не связана, — Королева троллей накажет и женщину? Он не хотел такую вину на себя. Она была не виновата.

— Она играет большую роль. Она ведь милая, да?

Она мстила из-за того, что ее дочь была страшной? Доннаха покачал большой головой.

— Ты знаешь, что мой отказ не очень-то связан с внешностью твоей дочери.

— Еще как связан, — прошипела Королева троллей. — И теперь я буду тебя мучить.

Он не знал, как еще она могла его мучить. Доннаха уже был медведем. Уже украден у семьи. От этого он стал смелее. Он откинул голову и рассмеялся.

— Делай худшее, Королева троллей. Я не сдамся.

Она смотрела, как он смеялся, с холодным видом.

— Доннаха, я знаю тебя лучше, чем ты себя. Ты не хочешь никому вредить. И ты не хотел бы быть тем, кто причинит другому боль.

— Женщина недоступна. Ты не можешь ей навредить.

— И не собираюсь, — она прижала ладонь к груди и хищно улыбнулась. — Ты это сделаешь.

Его кровь похолодела.

— Ты не заставишь меня вредить кому-то. Это против сделки. Ты не управляешь моими решениями.

— Немного. Но не переживай. Я не заставлю тебя съесть ее, если ты об этом, — она склонилась к зеркалу и провела длинным ногтем по поверхности. Скрежет был почти таким же ужасным, как ее голос. — Я меняю проклятие. Добавлю небольшой слой.

— Что еще ты можешь сделать?

— Каждую ночь, дворф Доннаха, ты будешь превращаться в мужчину.