Страница 7 из 10
Однажды на рассвете весь поселок разбудил характерный гул двигателей садящегося звездолета. В скором времени к взлетному полю потянулись все колонисты планеты, многие несли с собой скарб, чемоданы. Никто не желал оставаться на планете ни минуты. Но каково же было наше изумление, когда перед нашими глазами предстал самый настоящий здоровенный звездолётище угольно-черного цвета. С плоскостей его стабилизаторов топорщились кассеты с боевыми ракетами, радужно поблёскивали линзы боевых лазеров. По трапу сошли мрачного вида солдаты в черных развевающихся одеяниях, по которым я сразу узнал хабарийцев, всеми ненавидимую расу космических святош и пиратов, с которыми у планет Интерспейса сохранялось вооруженное до зубов перемирие, ежемесячно нарушаемое кровопролитными провокациями то здесь то там. К их главарю, здоровенному сухопарому детине с яйцеобразным черепом направились в вездеходе Гольц с президентом.
– Ничего не понимаю … – пробормотал Ламермур. – А почему они не пригласили меня? Я, ведь, все-таки консул…
– Дурак ты, а не консул! – заявил оказавшийся рядом мой папаша. – Ты им власть дал, а они ею воспользовались. И продали всех вас оптом и в розницу нашим вратам..
– Что значит, «продали»? – пискнул Ламермур.
– Когда тебя выведут продавать на хабарийский рынок – поймешь! – огрызнулся папаша, сел в свой маленький турболёт, на котором делал обычно облет взлётного поля и поманил меня к себе. Я подошел. Он притянул меня за шею и прошипел: – Чую я, что всё это дурно закончится. Ложись на фюзеляж и крепче цепляйся за фонарь, а постараюсь тебя отсюда вывезти.
– А как же …
Я поискал глазами Конни. Она тоже увидела меня, без слов всё поняла и помахала мне рукой без улыбки. Она знала, что крошечный турболет и двоих-то вынесет с трудом.
– Лети один, – сказал я отцу. – И, ради бога, постарайся что-нибудь сделать!
Мотор турболета затарахтел и он взмыл в воздух. Увидев его, хабарийцы принялись стрелять, но неудачно. Услышав выстрелы, народ стал разбегаться по домам. Ламермур бросился к кораблю.
– Я генеральный консул планет Интерспейса или Лиги Галактических Государств! – выкрикнул он, приблизившись к яйцеголовому. – И требую …
– А я – скромный настоятель Святого Космического Братства Хабара, – заявил тот, потомупив взор. – Мир вам дети мои! Я принес вам свет любви и благочестия
– Я требую, чтобы ваш корабль немедленно покинул территорию независимой планеты Филумбридж! – с ненавистью во взоре и дрожью в голосе проговорил Ламермур.
– Сын мой, не ты нас сюда пригласил, не тебе с нас требовать, – кротко улыбнулся настоятель. – Мы прибыли сюда по просьбе законного правительства этой страны, правительства, избранного вами же самими. И разве мы можем противиться вполне понятному желанию вашего народа приобщиться к святому таинству Хабара и принять нашу единственно правильную, истинно разумную и строго научную веру в Догматы Вселенского Мрака?
– Но вы не имеете права никому навязывать свою изуверскую веру и свое общество! – пискнул Ламермур. – Я подаю протест. И ещё строгое и самое распоследнее предупреждение. Я требую немедленного выдворения …
– Душа брата моего блуждает в потемках, – с сожалением сообщил настоятель подошедшему к нему офицеру-монаху. – Проводите его в исповедальню. Пусть брат Храпуга подвергнет душу его искусу, а тело – епитимье.
Подхватив Буста, солдаты раскачали его и швырнули в открытый люк звездолета. В следующий раз я увидел его через три дня, когда всё человеческое население нашей колонии погнали на ртутные разработки. Был он бледен, избит и худ невероятно. Бросившись ко мне, он обнял меня и зарыдал.
– Эдди! – простонал он. – Знал бы ты только, что они со мной делали …
– Поделом тебе, проклятый болтун! – сквозь зубы проскрипел Щунбром. – Погоди, попадём мы с тобой на один рудник…
– Какой рудник? – пролепетал Ламермур.
– Нас всех заставили провести фиктивный референдум о передаче планеты хабарийцам сроком на девятьсот девяносто девять лет. Мы все подписали заявления о вступлении в Орден Хабара. Женщины пойдут в Обитель Любви и Милосердия, а мужчины в Братство Освобожденного Труда (и то и другое расположено рудниках).
– И вы подписали? – возмутился он. – Как вы могли!
– Если б ты видел как легко и непринужденно управляются эти молодчики со своими бластерами.
– Понимаю, – поскучнел он. – А куда нас сейчас ведут?
– Какие-то умники из наших решили насолить пришельцам и испортили электростанцию. Но те твёрдо решили не уезжать отсюда, пока не наберут полные трюмы ртути. Так что нас решено использовать вместо тягловой силы.
Всех нас выстроили в одну длинную и унылую вереницу, которая протянулась от рудника до самого трапа звездолета. Потом по веренице медленно поползли пожарные ведерки со ртутью. Люди старались на нее не смотреть, обматывали лица тряпками, щурили глаза, но все прекрасно знали, что каждому из нас к концу дня угрожает серьёзнейшее отравление.
А рядом в небесной голубизне резвились драбадане. Один из них подлетел ниже и обдал меня теплыми и дружелюбными мыслеволнами.
– Привет, Ниф, – сказал я глянув на него. – Ну, как тебе живется?
"О, прекрасно! – прощебетал мой старый знакомец. – Поздравь меня, я стал папой. Или мамой. Короче, и тем и другим сразу, – он гордо продемонстрировал мне с полдюжины прелестных маленьких каракатиц, гроздью сидевших у основания щупалец.
– Ты тоже можешь всех нас поздравить, – ответил я. – Скоро мы все станем трупами. Половина из нас отправится сегодня же, а те, кто выживет, сгниют на рудниках.
"Но … это же возмутительно! – он сразу все понял, мой добрый старый Ниф-Ниф. – А ведь я тебе ещё тогда говорил, чтобы вы не избирали в свои вожди этого болвана. Да, мне будет очень не хватать тебя, Эдди.»
– А мне тебя, Ниф, – сказал я. – Как подумаю, что тебе предстоит сидеть в клетке вместе со своими детёнышами ,..
«В какой еще клетке?» – удивлённо возмутился он.
– В очень узкой, маленькой, тесной клетке в каком-нибудь хабарианском монастыре. Неужели ты думаешь, что эти мнимые святоши оставят вас в покое на этой прекрасной планете?
«Но …– он на мгновение опешил, а потом вопросил. – Надо же что-то делать?»
– Вот именно, – подтвердил я.
И мы стали думать, что же именно мы сможем сделать. Времени у нас было в обрез. Вот-вот должен был приземлиться «Стормбрейнджер». Хабарианцы об этом, конечно, же знали и торопились взлететь, чтобы не влезть в очередной международный конфликт.
Во второй половине дня объявили перерыв на десять минут. Мы буквально валились с ног от усталости. Вы не представляете себе, что значит целый день передавать друг другу из рук в руки эти ведерки полные ртути, по семь килограммов каждое. Вредное влияние атмосферы планеты начинало сказываться на людях. У некоторых кружилась голова, многих тошнило. Наш врач заявил начальнику конвоя, что, если, не дать людям противоядия и не надеть противогазы, то на следующее утро половина из них погибнет.
– Смерть – это тоже своего рода наслаждение философски заключид начальник конвоя, отрываясь от томика Фомы Кемпийского. – Вы мало изучаете своих древних философов, ибо слишком увлечены мирской суетой. В противном случае вы бы сразу поняли, что смерть есть благо, ибо она единственная даёт полное и совершенное освобождение от всех проблем и сует бытия.
В это время к нам подошел настоятель.
– Проводишь душеспасительные беседы? – прошипел он злобно. – А между тем кто-то из них телепатирует уже битых полчаса. Я всё никак в себя прийти не могу: постоянно перед глазами вертится облик этого голодранца, будь он проклят … Где же он?!
Я поднялся.
– Да, именно он вызывал меня, – подтвердил настоятель. – Подойди сюда, дитя мое и скажи, о чем бы ты хотел попросить меня перед тем, как тебя разрежут на куски тепловым лучом.
– Святой отец, – сказал я подойдя к нему и смирно потупив очи. – Я молю лишь об одном: разрешите нам остаться на планете и предаваться познанию таинств Хабара, так сказать, заочно. Если же вы против этого, то хотя бы благословите меня перед тем, что я хочу совершить.