Страница 25 из 30
Митрофанов взял планшет и стал показывать пальцем. – Мы сейчас здесь. Солдаты Сибири идут вот этой дорого. Но есть другая, вот она. Если мы поедем по ней, то сможем застать отступающих врасплох, приехать на место раньше них и уничтожить пустующую базу.
Фадеев спросил, недоверчиво прожигая сержанта глазами: – А откуда ты знаешь, что там пусто? И почему они сами не поехали по более короткому пути?
– Этим вечером мы с Колей пили у меня в кубрике. Он нажрался так, что контроль потерял. Радостный весь был, смеялся, немного рассказал, что произойдёт этим днём. И про базу в лесу рассказал. Как я понял, они хотели накрыть часть огнём артиллерии во время построения перед обедом. Затем добить выживших. Но что-то пошло не так. Их отступление – лишь часть плана. Они уверены, что сильно потрепали часть. Думают, что вы не пойдёте за ними в лес. Подкреплений у них нет и не будет ближайшую неделю. Все резервы растянуты по границам. Это я знаю от Коли. А едут они именно здесь потому, что у них на вооружении есть самоходки, они слишком широкие и тяжёлые, чтобы их везти по короткой дороге. Сибирь не хочет их потерять. Поэтому, надо устроить засаду вот здесь, не доходя до базы и перебить уцелевших. После этого мы сможем захватить и уничтожить базу.
Фадеев недоверчиво спросил: – А где сама база?
– Не скажу, товарищ майор. Вдруг Вы решите меня пристрелить. Я жить хочу.
– Я пристрелю тебя, если ты ничего не расскажешь, долбо*б!
– Не советую. Из нас только я знаю, где эта база находится. У Вас нет выбора, кроме как мне довериться, – сержант перевёл взгляд на Ивана. – А ещё я знаю, как брата твоего достать, если хочешь его живьём взять.
Иван отвёл взгляд в сторону. Он хрустел кулаками и нервно дышал. – Я согласен, – сказал он и посмотрел на Фадеева. – Срежем по этой дороге и радушно встретим дорогих гостей. А у самого Митрофанова тоже нет выбора, товарищ майор. Ему есть что терять, кроме своей головы.
Майор раздражённо напряг скулы и спустя несколько секунд раздумий ответил: – Разумно. Тогда выдвигаемся, – он надавил на ларингофон. – Рябов. Отправляю тебе на планшет карту. Двигаемся по старой дороге, я отметил красным пунктиром. Двигаемся до места, отмеченного крестом. Твои танки – направляющие. И пусть сильно не шумят, – он отпустил ларингофон. – А вы двое со мной поедете.
Иван дал команду своим: – Первая рота, по машинам! Танки – направляющие, следуем за ними. Ефрейтор Агафонов, ты за старшего.
Танки сдвинулись с места и стали огибать лес, поворачивая на объездную дорогу. Люди погрузились в десантные отсеки и колонна бронегрузовиков поехала вслед за танками. Машины набирали скорость и уходили всё глубже в лесную чащу. Впереди были несколько десятков километров узкого коридорчика между плотных стен деревьев.
По часам близился полдень, воздух прогревался и всё больше наполнялся хвойной свежестью. Колонна ехала всё дальше в лес по узкой дороге, поросшей травой и мелким кустарником. Машины спешили успеть к месту засады. Три танка шли впереди, продираясь через старую разбитую дорогу. Механики-водители осматривали путь и окрестности, высунув головы из люков. Солдаты стояли у орудий и станковых пулемётов, слушая звуки леса сквозь гудение моторов.
Возницын, Фадеев и Митрофанов ехали в середине колонны, сразу после танков. Майор устало сказал, вытирая пот со лба: – Откройте люки, хотя бы. Жарко, как в бане.
Старшина и сержант открыли верхние и боковые люки, отсек стал заполняться приятной прохладой. Иван достал из кармана разгрузочного жилета кусок ткани, открыл вентиль с питьевой водой и тонкой струйкой смочил ткань. – Товарищ майор. Разрешите уточнить, – поинтересовался он, обтираясь мокрым платком. – Почему Вы мне помогли?
Майор откинулся на десантную скамейку и посмотрел на Ивана глубоким взглядом. – Тебе честно сказать, старшина? Мне давно не нравился Вдовин. Он был самодуром и идиотом. Я много раз слышал, как о нём отзывались офицеры. И личный состав тоже. А тут оказалось, что он предал свою часть и Родину. Замечательный шанс, чтобы его убрать. Причём, всё красиво и по Уставу. Он хотел отсидеться в бункере, чтобы партизаны помогли ему бежать из страны, как я понял. Но вряд ли теперь мы это выясним наверняка. А ты, старшина, оказался в нужное время и в нужном месте. Я тебе этого не забуду, – он достал папиросу и спиртовую спичку. – Теперь, ты мне расскажи, старшина, – он закурил и убрал принадлежность. – Ты выслуживаешься перед кем-то? Зачем так на рожон суёшься? Хочешь голову оставить в этом лесу? Или ты по жизни такой лихой вояка?
Иван тоже закурил и дал папиросу Митрофанову. – Чтобы выслуживаться, я попросился на границу после общей курсовки в учебном центре. Сами знаете. Выслуга идёт быстрее, меньше слежки со стороны СС и нет кабинетного головняка с бумагами. Здесь хоть и опаснее, но, лично для меня, спокойнее. Быстрее получу довольствие по выслуге и жильё. Кормят сносно, не надо переживать об этом. Медицина гораздо лучше, чем для рабочеобязанных. Но когда я понял, что Коля имеет к этому отношение, это стало моим личным делом. Я же неспроста на Вдовина так наехал.
– Действительно. Мне казалось, он ещё одно кривое слово скажет, и ты выпустишь ему весь магазин в голову. А ты, Митрофанов. Зачем ты пошёл в Гвардию?
– Так же как и другие идут в Гвардию, товарищ майор. Чтобы не голодать. И дать возможность своей семье жить лучше. Согласитесь же, что рабочеобязанным жить с каждым годом всё хуже и хуже. Сутками пашешь на Партию, убиваешься за эти трудочасы. А позволить себе можешь только пожрать, раз в неделю помыться и отдать последние трудочасы за электричество.
– А в это время Партия и Гвардия трудятся и защищают рабочеобязанных. Вроде как, всё справедливо. Ты так не считаешь, сержант?
– Честно? Не считаю. Для чего рабочеобязанным столько работать? Почему их труд так скудно ценится? Сами знаете как говорят. «Если кому-то не хватает, значит, кому-то прибавили». Рабочие получают так мало, чтобы их трудами кормились другие. Вам ли этого не знать, как офицеру СС. А чем занимается Партия? Ничем. Издаёт всё новые постановления и законы. Которые душат страну. Но зато, Партийные имеют все блага, которые только можно вообразить. Но не все такие. Я верю, что среди них тоже могут быть достойные люди. А чем занимается Гвардия? На границах – понятно. Охраняет эти границы. А что они делают в городах и посёлках, товарищ майор?
– Ну, как что? Охраняют порядок. Ловят преступников. Тушат пожары. Ищут диссидентов.
– Товааарищ майор, – насмешливо протянул Митрофанов и продолжил: – Давайте же будем честны друг к другу. Гвардия в городе нужна для того, чтобы охранять покой Партии от голодных и злых рабочеобязанных. Что делает Партия? Выжимает из народонаселения последние соки, и кормит этими соками Гвардию. Получается вот такой круговорот. Для власти выгодны злые цепные псы. А псам выгоден щедрый хозяин. И потом, кто есть те самые преступники? Те, кто нарушает закон? Или те, кто открыто высказывается против Партии и Гвардии? С инакомыслием много где боролись, и, как правило, всегда через насилие. А что до тех, кто нарушает закон? Вы слышали о Великой Бойне на центральной площади Москвы в том году, товарищ майор?
– Ты уже говоришь как противник Партии. Просто потому, что задаёшь слишком много вопросов, о которых даже думать не должен!
– А я об этом думаю. И многое знаю, товарищ майор. Ответьте на мой вопрос. Вы слышали о том, что случилось?
Фадеев недовольно буркнул: – Да, слышал.
– Что там случилось?
– Стихийная забастовка, вышло пятьдесят тысяч человек.
– Далее…
– Несколько сотен расстреляли на месте. Остальных отправили на шахты и в трудовые лагеря.
– Так и было. Почему так вышло?
– Они нарушили закон! Они отказались расходиться и возвращаться на рабочие места.
– Вы считаете это справедливым?
– К чёрту справедливость, сержант! Есть закон! И его необходимо соблюдать. Если бы они не собрались на той площади, то никто бы не погиб.