Полина

рыхлеющим, пухленьким тельцем

я разным сюжетам внимал…

Средь жгучих и алчных словечек

и зала, где страсти метель,

охотницей был я замечен,

орлино наметившей цель…

И вот уж крылато стремится,

шелками смахнув мою грусть.

От дивы мне не заслониться,

и власти её отдаюсь…

Яне Чобу

Неудачность. Необретённость

Весь люд в половинку воистину верит,

что быть поумней, покрасивей должна;

лекалами, нормами лучшими мерит.

И в выборе этом взаимность нужна!

Мудрейшие выше, мечтательней целят,

иные хотят, чтоб была лишь нежна,

вторым же важнее домишко и дети,

другим – чтоб имелась большая мошна.

А мне только грёзы об истине светят.

Мечта о царице во мне так пышна!

Душа-великанша меня не заметит,

а ниже меня – самому не нужна!

От этого я одинокого цвета.

С рожденья со мной неудача дружна.

Надеюсь, навстречу обоз счастья едет!

Ах, сколько ещё безуспешно блуждать?!

Коробка с (не)дураками

Полно разношёрстного сброда

под пушками камер и глаз,

в любую секунду, погоду,

в любом исполненьи для вас.

Дерутся иль плачут, иль воют,

поют, распыляют свой бред,

чем время, сознания доят,

сводя наши жизни на нет:

хулители норм Ватикана,

владыки законов, казны,

хозяева газовых кранов,

церковники и колдуны,

целители гнусного свойства,

скопленья актрисок, шутов,

создатели форм беспокойства,

разносчики страхов, шумов,

создатели шоу из горя,

указчики ценностей, цен,

хвалители власти, соборов,

искатели войн и измен,

факиры, что плебс развлекают,

рассказчики сказок про мир,

от бунта и дел отвлекают,

к умам пришивая свой жир,

сводя интерес до коробки,

от коей не надо трезветь,

где ролики, вести как стопки…

Цветастый гипноз по ТВ…

Мебельный рынок 21 века

Тут мебель из кала и палок,

валежника, листьев, воды

и перьев замученных галок

из леса китайской орды.

С добавкой коровьих лепёшек,

с плевками раскосых дельцов

и с клеем из тины и мошек,

и с матом больных молодцов,

под тонкою тканью из трещин,

под лаком собачьей мочи.

Для тяжести, ровности вещи

на дне, по бокам кирпичи.

Местами пустоты, резина.

Покрашена жижей трясин.

Стоит на блестящей витрине

с наценкой, эмблемой Руси…

Арену Ананяну

Полёгшие

Великое рубище стихло,

а пламя разгладило ширь,

дыханья, хрипения сникли

и выгорел строимый мир.

Заранее вспаханы земли.

Аллеи щербаты, черны.

Тут каждый – упавшее семя.

Отчизне и в смерти верны!

Упали стада все и семьи,

что знали так много добра.

Остывшие печки и сени

средь злата, богатств сентября.

Коровы с телятами в пузах,

коровы с телками сплелись,

и замерли вженские грузы

и те, что уже родились.

Искринки потухли с игрою,

дотлели поля и сучки,

а рядом с текущей рекою

кровинки пробили ручьи.

Я рядом с убитым развалом,

наземной волной немогил.

В предшкольном, кудрявом начале

я голову в грязь уложил.

С ужасной и алчущей злостью

разломлена каждая кость,

что можно привзять меня горстью.

Ах, где же господняя горсть?

Самовнушения

"Отнимись у людей! Изымись из толпы!