Запад-36

На местах стоянок леса полностью вырубались, колья вмораживались в снег или связывались в «ежи» устанавливаемые по периметру всего лагеря. Внутри лагеря ставились тёплые войлочные палатки вдоль прямых улиц. Каждое отделение жило в отдельной палатке. Каждая рота выстраивала палатки отделений в один ряд, замыкала такой ряд «командирская» палатка, вмещающая в себя трёх взводных и одного ротного. Девять рот образовывали полк, занимающий отдельный «квартал», обособленный от других таких «полковых кварталов» широкими дорогами пересекающих вдоль и поперёк весь лагерь. Когда снимались с лагеря, то на месте оставляли все деревянные укрепления и прочие сооружения. С собой забирали лишь свёрнутые в скатки палатки, артиллерию (как — никак учения), да прочий мобильный обоз набитый продовольствием и транспортируемый на специальных повозках особой конструкции, установленных на полозья, при случае лёгко превращаемые в гуляй — город.

Встретился с уездным наместником вновь образованного Доброминского уезда, боярином из городка Долгомостье. Обозначили с ним границы его уезда, заодно объяснил ему свою задумку. Сейчас начинать добычу, ковыряясь в промёрзшей земле, не было ни смысла, ни трудовых ресурсов. Всё должно измениться, когда сюда начнут прибывать полоняники, приписанные к заводу. Потом этими холопами нужно будет равномерно заселить весь новый уезд, чтобы они могли сами себя прокормить.

— Владимир Изяславич, если ты велишь их по всему уезду расселить, то до завода многим будет далече добираться, утром выйдя, только к вечеру будут приходить? — задал закономерный вопрос наместник.

— Построишь при заводе бараки, типа моих казарменных, мои ратники один такой уже сейчас строят. Просто, когда войско уйдёт, будешь поддерживать его в порядке, чтобы брёвна и другую оснастку местные не растащили. Прибудет полон — начнёшь строить точно такие же. Вот в этих бараках заводские рабочие и будут жить посменно, вахтой.

— Посменно? Вахтой? Это как это? — удивился боярин.

— Всё просто.

— Разделим приписных заводских холопов, включая женщин и детей, на две смены, примерно по тысячи человек в каждой. Каждая смена — вахта будет работать семь дней в интересах завода, а следующие семь дней они будут предоставлены сами себе. При этом многие трудовые повинности могут выполняться, не выходя из дома, в пределах населённого пункта, как — то — заготовка руды, угля, дёгтя и тому подобное. Многие из этих заготовительных работ вполне по плечу женщинам и детям, разве, что рубка леса для его углежжения лучше перепоручить мужикам — быстрее дело пойдёт. Тебе в помощь весной я пришлю одного человека, сведущего в этих вопросах из Промышленной службы он всем этим делом и будет заниматься. Твоя задача, как наместника уезда — оказывать ему всестороннюю помощь.

— Понял, государь, — боярин что — то чиркал на восковой табличке.

— А пока нет холопов, можешь привлекать местных жителей. Со старостами мы уже поговорили.

— Но запомни ещё одно. Через год — два те из холопов, кто освоит русский язык и перейдёт в православие — будут выведены из холопского состояния и станут свободными. Я этот вопрос, когда придёт время, ещё обговорю с епископом. Новокрещенцы должны будут продолжать работать при заводе и пользоваться теми же правами и обязанностями, что и местные русские смерды. То есть бывшие холопы продолжат работать при заводе вахтой, но за работу будут получать зарплату.

— Так холопья нехристями будут? — округлил глаза наместник.

— Язычниками. О большем не спрашивай! — боярин понимающе покивал головой.

Короче говоря, фронт предстоящих работ был распределён, и как только образцово — показательный барак был срублен, войско опять повернуло к Днепру. Выехав из Добромино, я начал рассылать по разным направлениям ратьеров, их задачей был поиск железных руд в округе.

Своей руды катастрофически не хватало, в прошедшем году приходилось закупать её у купцов со всей Руси. Все болотные руды рядом со Смоленском были исчерпаны. А вот здесь, в отдалённых «от цивилизации» местах, имело смысл поискать столь дефицитный продукт. Пусть эта руда довольно дрянная, с низким содержанием железа, но и такая нам тоже необходима. На Руси вообще дефицит и любой металл любого качества всегда в цене и находит свой спрос.

Немаловажным является и то, что учебный процесс не страдает, скорее наоборот. В планах подготовки ратьеров имеется такая дисциплина как «разведка местности». Единственное отличие от учебной программы в том только и состоит, что целью предложенной мной «георазведки» является не поиск противника или удобных для пехоты проходов, а целенаправленный поиск рудных залежей. Ратьеры ещё перед выходом из Смоленска были наглядно проинструктированы — что искать и как именно это может выглядеть на местности. В итоге, пока тихоходная пехота совершала свои дневные переходы или обустраивала на месте ночёвок лагеря, а в местах длительных стоянок — целые городки, ратьеры, ни на минуту не сидели без дела, активно нарезали круги, обследуя местность, совершали дальние переходы. Вместо оружия им был выдан проходческий инструмент.

Смоленщина была богата на болота с залежами руды, о чём свидетельствуют топонимы типа Ржавец, Ржава, Рудня, Ржев и др. Поэтому я не без оснований надеялся найти искомый продукт в плохо обследованных, удалённых от крупных поселений районах. Хорошо помогала нам в поиске морозная зима, в противном случае, скакать на лошадях по болотистой местности было бы крайне опасно.

И такой расчётливый подход к делу стал быстро приносить положительные результаты. В Ельнинском уезде были открыты два больших месторождения железной руды по реке Угре. А по берегам, казалось бы, хорошо обжитой реки Вопь обнаружились сразу семь больших её залежей. Но особенно богат болотными железными рудами, оказался Вяземский уезд. Содержание железа, как показали проведённые прямо на месте опытные плавки, было стандартным для Смоленского региона и составляло от 15 % у болотных и до 40 % у редко встречающихся магнитных железняков и гематитов.

На месте богатых месторождений, как грибы после дождя, возникали острожки, правда, сразу пустеющие после ухода войск. В места, отдалённых от маршрута следования экспедиции, если обнаруживались крупные залежи руд, я стал направлять, отцепляя от основного войска, пехотные батальоны и роты, с заданием возведения лагерей в указанных районах. Всё легче придётся, будущим литовским принудительным переселенцам, обживаться. Своих крестьян сдёргивать с «родных погостов» я не собирался, их и так не хватало. Тем более что в местах обнаружения руд были болотистые земли, которые не очень — то подходили для пахоты. Свободные русские мужики на них не уживутся, быстро сдёрнут. А вот литовским холопам деваться будет некуда, придётся им волей — неволей поработать во славу Отечества «копачами».

Убедившись в действенности моей методы поиска болотных руд, я выслал гонцов в места дислокации войск, чтобы припахать для геологоразведки всю, оставшуюся незадействованной в экспедиции конницу. И к весне это принесло свой положительный результат, теперь осталось только самое сложное — поселить туда людей и начать разработку.

Но я рассчитывал не только на потенциальную литовскую рабсилу. Приглашались старосты вервей и погостов, близлежащих к новым открытым рудным залежам. Для них вводились трудодни и новые налоги, взамен старых, в натуральной форме — железной рудой.

В Дорогобуже скромно, по — походному, отметили праздник Крещения. Зима уже перевалила через середину, а запланированные на зимний сезон дела ещё только — только начали воплощаться.

В Дорогобуж войска входили под бравурный барабанный бой, чем не на шутку перепугали местных жителей. Какая — то баба, видать «с большим приветом», услышав бой барабанов, с испугу заорала как резанная и побежала, да так шустро, как будто за нею гналась стая волков. Сработал «стадный инстинкт» и улицы очистились от горожан в два счёта. Это комическое событие всех от души развеселило.

Коротко, но весело, передохнули в Дорогобуже. На пир были вызваны местные бояре и сотрудники уездных органов власти. Народу в тереме набилось весьма порядочно. Во дворе разожгли костры и готовили еду на всю ораву разместившихся в детинце войск. Над кострами весели котлы с варевом, установили вертелы с тушами животных, «раскочегарили» полевые кухни. Повсюду стояли бочки с медом, пивом, водкой. Народ пил и славил государя.