Страница 8 из 10
Нурлан подал мне руку, помог подняться с пола.
– И никаких слёз. Чтобы Бес тебя в таком состоянии не видел.
– Да… Я всё поняла. Спасибо, – улыбнулась ему, поправила волосы, а Нурлан склонил голову набок, разглядывая меня.
– А что он тебе подарил?
– Какое-то украшение.
– Какое-то?
– Я не открывала коробку.
– Тебе разве не нравятся украшения?
Пожала плечами. Конечно, нравятся. Какой женщине не нравятся драгоценности? И я обязательно порадовалась бы, если бы такой подарок мне сделал Сеня. Но дары Шахбулатова – это совсем другое.
– Ладно. Слушай меня. Вечером приоденешься, нацепишь улыбку и то украшение, и отнесёшь ему ужин. Он обычно по вечерам сидит в кабинете. Там, где вы вчера были. – Почувствовала, что краснею. Я до сих пор чувствую его между ног… – И сделаешь всё красиво. Будешь хорошей, послушной девочкой. Никаких лишних разговоров. Он должен наслаждаться твоим обществом, а не беситься. Отсоси ему, в конце концов, мне что ли женщину учить, как доставить мужчине удовольствие? – Кисло улыбнулась, опуская взгляд вниз. Мне бы кто выдал пособие, как вести себя с Шахом. Уж больно сложный человек. – У тебя там что-то горит, – кивнул в сторону плиты, и я, ахнув, бросилась к духовке.
Посуда на тележке подпрыгивает и дребезжит, а я трясусь, словно в лихорадке. Да что там… Так меня не колотило, даже когда гриппом болела.
Бросаю взгляд на своё отражение в блестящей крышке блюда и стучусь в дверь.
– Да! – слышу сразу же, будто он ждал меня.
Прохожу внутрь, заталкиваю проклятую тележку. Ставлю её у того самого дивана, и по телу от воспоминаний о вчерашнем вечере проходит судорога.
– Добрый вечер, Беслан. – И что мне сейчас делать? Смотреть на него, как было приказано утром, или нет? – Ужин готов.
– Я хочу видеть твои глаза, – бросает строго, но негромко.
Отрываю взгляд от пола, что даётся мне очень непросто. Смотрю и, не выдержав тяжести его взгляда, спускаюсь ниже, к татуированной шее. И ещё ниже… к груди. Рубашка на нём полностью расстёгнута, что позволяет разглядеть его грудь, увитую такими же, как и на шее, тёмными наколками. Я вчера была так взволнована, что даже не обратила внимания, что его шею обвивает змея, а на широкой груди, подёрнутой тёмными волосами, распустила свои крылья страшная птица, похожая на орла, только вся в огне. Её ястребиный взгляд смотрит мне прямо в душу, и я резким выдохом выталкиваю из себя воздух.
Тем временем он откладывает на стол свои бумаги и приближается ко мне. Уже совсем рядом, даже улавливаю его запах.
– Ты боишься меня?
– Что? – заставляю себя взглянуть ему в глаза.
– Ты меня боишься, – уже не спрашивает, утверждает. Протягивает руку и кладёт её мне на плечо, большим пальцем поглаживает ключицу. – Красивая. Даже слишком красивая для такого урода, да? – поддевает бретельки и без того откровенного платья, спускает их вниз. – Посмотрим, что ты приготовила мне на ужин. – Кажется мне, он не о еде сейчас…
Платье падает на пол, и я остаюсь в чулках и чёрных стрингах. Не выдержав напряжения, обхватываю себя за плечи руками. Ожидаю, что он скажет убрать руки, но слышу лишь прерывистое дыхание. Он возбуждён. Так быстро?
Самое удивительное, что я тоже чувствую, как внизу, между складочек становится влажно. Этот мужчина странный. И я рядом с ним странная. Будто какая-то химия между нами возникает. Видно, Сеня правильно меня нимфоманкой называл. Мне хоть какой мужик…
От подобной мысли становится неприятно. Что, если всё и вправду так? Я продажная озабоченная девка, а долг – лишь предлог?
Знаю только одно… Я запуталась.
– Тата.
Так, соберись немедленно. Ты же репетировала. Давай!
– На ужин мясо, – как бы невзначай поправляю распущенные волосы, и это производит на него впечатление. Потому что Шах склоняется и, схватив меня в свои объятия, впивается губами в шею. Его любимое место, похоже…
Я откидываю голову назад, издаю тихий стон и обнимаю его. Мне не приходится играть, потому что всё получается само собой. Ожидание и фантазии были намного страшнее реальности. Сердце всё ещё колотилось в груди, но тот мандраж, с которым я зашла в кабинет, отступил и больше не беспокоил. Касаниям Шахбулатова присуща некая грубость и дикость, но, несмотря на это, они успокаивают.
– Я голоден. Очень, – оторвавшись от шеи, заглянул в моё лицо, чуть улыбнулся. – И ты, судя по всему, тоже. – Он же не о еде? Не о ней? Потому что есть я не хочу. Кое-чего другого желаю.
Но Беслан отпустил, и я снова обняла себя, явственно ощутив дискомфорт. Как ни в чём не бывало, он обошёл меня, сел на диван.
– Обслужи, – ох, как неоднозначно прозвучало… И я сразу же вспомнила слова Нурлана. Советы его, конечно, гадкие, но здравое зерно в них есть. Я ведь здесь не для того, чтобы моралистку из себя строить. Мне платят за другое.
Наклоняюсь за платьем, но Шах цокает языком, тем самым дав понять, что я должна остаться голой. Возбуждение простреливает промежность, и низ живота приятно потягивает. Я переступаю платье, оставляя лежать его на ковре, подхожу к тележке. Грудь больше прикрывать не могу, поэтому поворачиваюсь к Шаху боком и, немного склонившись, беру в руки блюдо и приборы в конверте.
Ставлю перед ним на столик, выравниваюсь, вновь прикрываясь руками, и поднимаю глаза. Беслан рассматривает моё тело, чуть склонив голову набок. Глаза горят, и жар внутри меня разгорается ещё сильнее. Следуя своему плану, опускаюсь перед ним на колени, и это зрелище вкупе с обнажённостью производят на него впечатление. Шах ловит мой подбородок, глядит так странно… Снова взгляд его становится будто безумным.
– Давай, Тата. Воплоти эту фантазию в жизнь.
Я застываю. Откуда он знает? Будто мысли мои прочитал.
Краснею и, чтобы прервать этот неловкий момент, тянусь к его ширинке. Беслан откидывается назад, даёт мне свободу. А я вдруг теряюсь… Ему снова удалось выбить меня из колеи.
Он ждёт молча. Просто смотрит. Не подгоняет и не мешает настроиться, но и не помогает. Будто ему нравится наблюдать, как я смущаюсь.
Выдохнув, расстёгиваю молнию на его джинсах, затем пуговицу. Гипнотизирую взглядом огненную птицу, или, правильнее сказать, она меня. Освобождаю налитый, ровный член с ярко выраженной бархатной головкой и обхватываю его губами. Вот и всё… Я шагнула в пропасть.
Она осторожно проводит по головке языком, обхватывает её губами и погружает в рот. Там так влажно и горячо, что кругом голова, и яйца по швам трещат.
Это определённо лучше, чем ему представлялось. В сотни, в тысячи раз. Как ни с одной. Почему же он так на ней помешан? Как долбаный псих. Последнее, как раз, никогда не было тайной ни для кого, но это… Это совсем другое. Будто что-то заклинило в башке контуженой. Один взгляд на простую девчонку – и гроза криминального мира Шах в торчка превратился. В зависимого, больного наркомана.
Запустив пальцы в её волосы, надавил на затылок, заставляя принять член глубже.
– Расслабь горло, – надавил сильнее, но сопротивления не встретил. Она поддалась, только на дне широко распахнутых глаз увидел панику. – Расслабь и дыши носом, – протолкнул в неё окаменевший хер и замер, сдерживаясь, чтобы позорно не спустить в первую же минуту.
Ни одна женщина так на него не действовала. Ни одна так не заводила, чтобы до оскомины хотелось разложить её прямо на полу и, растолкав её ноги в стороны, оттрахать до потери пульса.
Она закашлялась, отпрянула.
– Я не профи в этом деле… Если что-то не так…
– Всё так, – надавил на затылок, эгоистично желая продолжения. Видеть, как член погружается в её рот и исчезает там. Как скользят по стволу её губы. И взгляд… Этот взгляд больших, влажных глаз.
Она послушно повторяет движение его руки, тонкие пальцы царапают кожаную обивку дивана, а он жрёт её взглядом. Это даже лучше, чем чувствовать её. Видеть. Предвкушать каждый жест её ладошки, что легла на подрагивающий ствол и чуть сжала у основания.