Страница 21 из 108
Сейчас
Переступив порог старого дома, я зажмурилась. Полгода я пыталась стереть в себе причиняющие боль воспоминания. И столько же скрывалась и запутывалась в терзающей меня реальности. Каков итог? Я снова здесь. И дело-то дрянь. Почему Денис после нашего ухода не снес к чертям все стены? Не перекрасил в черный цвет? Не залил бетоном ламинат? Не перенес кухню в спальню, а спальню на балкон? Почему все осталось в том же состоянии, что я его запомнила?
Заиграла знакомая мелодия, и Денис, извинившись, убежал на кухню.
Я же с грустью смотрела на щемящие сердце улыбки, проходя мимо комода, где были выставлены в ряд наши лучшие снимки. Этот со свадьбы, на этом выписка из роддома, а здесь Миша пошел в первый класс. Я взяла свадебную и провела пальцем по своему образу. Такая молодая, такая беззаботная. Обнять бы ее сейчас.
– Помнишь, как тебя украли, а я бегал по всему ресторану и предлагал деньги каждому, кто бы мог знать, куда тебя спрятали? – Денис неслышно оказался позади, и вдруг мне так захотелось, чтобы он прижал к себе и положил голову на плечо. Как раньше, когда все было иначе.
– Так зачем ты нас пригласил? – я поставила фото обратно и развернулась.
– Да, прости, – он кашлянул, – может, сначала перекусим? Я пиццу заказал. – И махнул рукой в сторону кухни, где на столе высились три больших коричневых коробки.
– Я позову Мишу, – сказала я и сделала шаг в сторону, но Денис поймал меня за руку.
– Можно я?
Я смущенно кивнула. Он имеет право поговорить с сыном, а сын имеет право знать, что его отец не такой козел, как он думает сейчас. Отпустив мою руку, Денис направился в бывшую Мишину комнату, а я в ванную. Двигаясь медленно, чтобы иметь возможность прикоснуться к памяти, я цеплялась за любую некогда дорогую мне вещицу. Широкий угловой диван ярко-оранжевого цвета неестественно загромождал гостиную, однако Денис не только позволил купить мне его, но и периодически передвигал с места на место, когда мне надоедало его расположение. Рядом с ним невысокая полка и стоящий на ней огромный телевизор, за которым мы проводили воскресные вечера, споря каждый раз при выборе фильма. Мише больше нравились блокбастеры, а мои мелодрамы редко выигрывали под натиском мужских доводов. И все же раз в месяц Денис увозил Мишу на целый день в парк или цирк, и я могла позволить себе проваляться на этом самом диване с пиццей, пялясь в экран.
Опомнившись, я смахнула с обивки несуществующие пылинки, и дошла-таки до ванной. Внутри было светло и чисто. Денис наконец поменял разбитый плафон, а зеркало сверкало безупречной стерильностью. Поразительно. Я точно знаю, что опрятностью Денис никогда не отличался, и пару раз в неделю на час зависала у зеркала, занимавшее всю стену над раковиной. Хотя чему я удивляюсь, наверняка находятся те, кто с удовольствием драит ему полы. И не только.
Открыв кран, я всмотрелась в отражение. Уставшая, потускневшая я, которой даже макияж не помог скрыть следы внутренних переживаний, наконец могла признаться самой себе, что проиграла. Ту жизнь, которой не дорожила, мужа, которого не заслужила, и сына. Но за него я еще поборюсь.
Когда я вошла в кухню, Миша и Денис уже сидели за столом. Разлитый по бокалам апельсиновый сок (а он не забыл) и разложенная по тарелкам пицца почему-то вызывали внутри детский восторг, который я, несомненно, выразить не смела. Вся эта картина субботнего домашнего обеда из прошлой жизни умиляла меня, а вовсе не тяготила, как должна была.
– Вернемся к разговору, – произнесла я, откусывая от пиццы барбекю (еще один жирный плюс в карму мужа).
Денис махнул рукой, мол, позже, после еды, и завел с Мишей беседу о недавней игре Арсенала. Сын сперва нехотя, а позже втягиваясь, раскрепощался и восторженно отзывался на реплики отца. Я видела, как ему не хватало этого общения, и понимала, что долго крепость устоять не сможет. Ему нужно было это внимание.
И мне тоже. Но я даже не пыталась вникнуть в смысл всего, что ими было сказано.
Закончив трапезу, мы убрали со стола, а остатки пиццы я засунула в коробку и полезла в холодильник, чтобы спрятать ее. Почти пустой, если не считать пары открытых банок консервов и кетчуп в дверце. Ну и что. Денис всегда предпочитал еду из ресторана. А на голодающего он, увы, непохож.
Не обратив внимание на мое замешательство, мужчины скрылись в гостиной, а чуть позже я услышала восхищенные возгласы сына. Да, отец умел удивлять. Может, новый плейстейш купил.
Как же я оказалась права. Закинув ноги на придиванный столик, эти двое зажимали в руках джойстики и, не сдерживая эмоций, горланили как на настоящем матче. Что ж, здесь мне делать нечего. Пускай развлекаются.
Я подошла к окнам и с удивлением отметила, что ни один мой цветок не завял, а фикус даже был пересажен в новый горшок. Неторопливо огибая свои прежние владения, я ощущала, как скучаю по этому месту. Как же мне не хватает ощущения, что я хозяйка, и это все мое. Не замечая, куда несут меня ноги, я вошла в спальню. И замерла в дверях.
Однако.
Здесь произошли некоторые изменения.
Я уставилась на картину, что теперь висела над двуспальной кроватью. На портрете с первого юбилея свадьбы я в длинном обтягивающем платье, а Денис и стоящий между нами Миша – в строгих смокингах. Мы обнимаем друг друга и выглядим счастливыми. Нет, не так. Не выглядим. Мы счастливы искренне.