Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 74 из 80

Больничные будни героя

После этого главная оппозиционная партия Хорватии, вставлявшая палки в колеса Рейху и вермахту оказалась уничтожена почти в физическом смысле слов, и в последующие несколько дней по стране прокатилась волна самоубийств наиболее патриотично настроенных членов националистского крыла. А все остальные просто заткнулись в тряпочку, потому что вести разговоры в националистическом ключе стало непопулярным и неблагодарным занятием. В стране установился практически однопартийный режим, потому что остальные партии, помимо правящей, были невелики и их противоречия касались в основном того, как делать, а не что делать, де-факто все они рассматривают Рейх как поставщика оружия, специалистов и опору. Вскоре прокатилась новая волна демонстраций — теперь уже от правительства требовали поработать над увеличением присутствия вермахта в Хорватии, и самым популярным лозунгом стала фраза «Нет «уберов» — нет голосов!»

События вызвали определенный резонанс, и в самом Рейхе меня снова вспомнили. Майерлинг даже показал мне сатирическую газету с карикатурой, на которой несколько комично выглядящий Имлерих диктует указ: «Весь персонал посольства в Хорватии уволить! Эти дармоеды двадцать лет не могли сделать то, что сделал всего один морпех! И да, посольство в Швейцарии тоже уволить нахрен: отправим туда Нойманна на лыжах покататься, это будет дешевле!». А в самом углу кабинета стоят два мрачных генерала вермахта, и один другому говорит: «Хорошо, что фюрер не догадался отправить Нойманна в Америку — иначе мы бы стали безработными».

Что до меня, то я уже на второй день начал самостоятельно передвигаться и пошел на поправку. Все эти события отразились на моем благосостоянии очень хорошо: я получил почетное гражданство Хорватии, стал почетным гражданином Сплита и получил в подарок относительно небольшой, но элитный особняк вместе с землей, на которой он стоит. Юрист, который оформлял все это, объяснил мне, что почетные граждане Сплита не облагаются налогом на жилье. Эта льгота распространяется только на одно жилье, если у меня их два или больше, и избежать налога на землю, на которой построена нежилая недвижимость, тоже нельзя. Однако при этом привилегия передается по наследству, закрепляясь за последним домом, где я обитал, и мои потомки смогут обитать в том особняке даже много поколений спустя, не платя налог на недвижимость. Печаль-беда, я не собираюсь задерживаться в Хорватии и мне некому передать особняк в наследство.

Однако я особо не радовался. При всей моей антипатии к Рейху и вермахту я оказал им громадную услугу, и мне теперь остается только надеяться, что для Хорватии эта услуга будет не медвежьей.

А еще чуть позже на меня свалилась действительно печальная новость: в числе погибших оказался и Владимир Нестеров.

Когда все началось, он отреагировал совсем не так, как я: если я попытался поскорей покинуть опасное место и был вынужден принять бой просто потому, что убежал не в ту сторону, Нестеров остался в своем номере. Из окна, выходящего на пляж, ему было очень хорошо видно начало атаки, и он сделал самое большее, что мог: позвонил в штаб морской пехоты и связался с Майерлингом.

В то время как хорваты наперебой вызывали свое командование, Нестеров сообразил, что немецкие подразделения получат данные с опозданием и через «испорченный телефон», и исправил ситуацию. Оставаясь у окна в своем номере, Нестеров примерно шестьдесят секунд был глазами Майерлинга, успел передать ему состав, вооружение и характер действий противника и сообщал обо всех изменениях в обстановке. Именно благодаря ему немецкие части в городе успели подняться по тревоге, выйти на позиции и перехватить бегущих через полуостров к внешнему побережью налетчиков, тем самым сведя к мимнимуму жертвы среди мирного населения.

Однако при попытке накрыть залпом пулеметную точку на крыше ацтекский наводчик ошибся с прицелом и часть ракет, довольно слабых, попала в фасад отеля, а может, это был умышленный залп с целью убить побольше людей. Один из снарядов влетел прямо в окно Нестерова и он погиб, не сойдя с боевого поста.

Эта смерть меня глубоко огорчила: мало того, что у меня была надежда как-то решить с его помощью собственные проблемы, я испытывал к Владимиру определенную симпатию. Моя интуиция меня не обманула, вот только я убедился в том, насколько он достойный человек, когда его самого в живых уже нет.

И вот теперь я валяюсь в госпитале на правах самого важного пациента, мне улыбаются и строят глазки медсестры — но на душе у меня погано.

Беда не только и не столько в том, что мой потенциальный план побега накрылся — я-то найду новый путь, не вопрос.

Вопрос в том, куда бежать и зачем? Как жить в мире, где в любой момент может всплыть в самом неожиданном месте толпа кровожадных ублюдков и забрать тех, кто тебе не безразличен? Поселиться в степи? Вендиго можно повстречать и там, красные уроды периодически подбрасывают новых взамен перебитых.

Вообще-то мне известен аналог ситуации: было дело, тут неподалеку, в соседнем мире, творилась подобная херня. Плавало мудачье на подлодках, летало на самолетах с крестами, бомбило, обстреливало, все такое. Как жить в таком мире, ответ нашелся быстро: сравнять с землей, перепахать танками, закатать в гумус и установить свой флаг на чужой рейхстаг. И все, с тех пор ситуация вошла в берега. Отучили, как говорится, страдать фигней, выбили всю дурь вместе с дерьмом, популярно разъяснили, что быть плохими людьми очень больно — а те урок усвоили, теперь ведут себя как цивилизованные люди, и сами живут-поживают, и другим не мешают…

Вот только тут все немного сложнее, и отучить ацтеков плавать к нам в гости не получается вот уже восемьдесят лет. Их от нас защищает океан, паскуды освоили колдовскую защиту от больших кораблей — поди достань, и сейчас это игра в одни ворота. Они выбирают место и время и наносят удар — а нам остается только бить в ответку. И мы бьем: из трех подлодок, высадивших десант, одну все же настигли противолодочные корабли, сам десант умылся кровью и живыми ушли не многие. Но это только в этот раз, не всегда удача с нами.

К тому же мне прекрасно известна прописная истина войны: одной только обороной победить невозможно.

В госпитале скучать сильно не пришлось. Мне часто звонили Агнешка и Гордана — кто бы сомневался — так что поболтать было с кем.

На второй день, наконец-то, сумела дозвониться и Брунгильда.

— Трудновато тут со связью, — сказала она после обмена приветствиями и вопросами о здоровье, — я несколько раз пыталась позвонить раньше, но то с роумингом проблемы, то тут в Альпах связь хреновая, но теперь я спецом вернулась с курорта в город — а тут уже дозвонилась после двух часов попыток. Ты любитель влипать в геройские передряги, да?

— Да хрен там… Я просто выбежал в суматохе не на ту сторону — а там рожи жуткие наступают, и убежать уже некуда. Пришлось взяться за автомат.

— Говорила же тебе — езжай со мной, там бы не было ацтеков.

— Говорил же тебе — не пугай ежа голой задницей. Снова для них это кончилось намного хреновее, чем для меня.

— Ха, выпендрежник. Ты там долго будешь еще лечиться?

— Обещают, что недолго, неделю-две.

— Может, тогда все же рассмотришь вариант со мной в Альпы съездить?

— Ладно, уговорила, — улыбнулся я.

— Отлично, тогда я как раз успею слетать в Англию на недельку, для обмена опытом по моему профилю, так сказать, а как ты вернешься — поедем. Тебе понравится в Альпах, я обещаю.

Закончив разговор, я внезапно понял, что крепко соскучился по Брунгильде, хоть и не понимал этого раньше. Чуть раньше меня манила далекая родина, которая еще кто знает, похожая ли сама на себя, и жажда побега затмевала другие желания. У меня были Агнешка и Гордана, и в их объятиях мне некогда было скучать по Бруни. Но вот теперь все три девушки далеко от меня — ну, верней, не очень, Агнешка и Гордана в пределах города, но их в военный госпиталь не пускают все равно — и все мои мысли почему-то о Брунгильде, хотя с ней я так ни разу и не переспал… Хотя, может быть, именно поэтому.