Страница 194 из 221
— Юнона, не зли меня… — прошипела Сильвия.
— Впусти меня.
— Я сейчас тебе ногу отгрызу. Убрала её сейчас же.
— Не уберу.
— Убери, я сказала.
— Нам надо поговорить.
— Не о чем нам разговаривать! — Сильвия надавила на дверь ещё сильнее…
А через секунду та распахнулась и оттолкнула её назад, ударившись с грохотом жалобно об стену. Сильвия едва не упала на пол. В дверях стояла Юнона, едва заметно изменившись. Синие холодные глаза с выступающими клыками и когтями нетонко намекали, что она частично обратилась.
— Юнона… — Сильвия наблюдала за тем, как её бывшая подруга зашла в комнату и захлопнула дверь за собой. — Если ты думаешь, что можешь вот так врываться, то ты ошибаешься. Я не боюсь тебя.
— Я лишь хотела кое-что сказать…
— Не заставляй меня повторять то, что было на площадке, Юнона… — прорычала она, начав обращаться. — Или в этот раз я…
А дальше всё произошло за какие-то мгновения. Сильвия только и успела дёрнуться назад всего на шаг, когда Юнона серебристой тенью скользнула к ней. И даже пискнуть не успела, лишь подумав про себя: «Она всегда была очень быстрой…». Замахнулась рукой, чтобы ударить и…
Вздрогнула.
Не испуганно, удивлённо, когда сама оказалась в её объятиях. Таких знакомых, что ей казалось, она чувствует те беспечные дни, когда они ещё могли бегать вместе и не думать, что молодым девушкам так вести себя не положено.
Сильвия могла поклясться, что в этот момент почувствовала тот самый запах старых дней беззаботности.
Она так и стояла в центре комнаты, немного расставив руки в стороны, будто не зная, оттолкнуть или обнять. Стояла, когда её, обхватив за шею и положив подбородок на плечо, обнимала Юнона. Так необычно, так непривычно и так приятно, так по… родному… Что-то давно забытое и чистое, не омрачённое взрослой жизнью. Словно прямиком из прошлого…
И Сильвия не знала, как поступить. Её логика требовала одного, но чувства тянулись совершенно к другому. Тянулись мягко и по-доброму, предав холодный голос, словно знали лучше, что требуется ей.
— Ю-юнона? — пискнула удивлённо Сильвия.
— Я всё знаю, — тихо пробормотала она, обняв её сильнее. — Я всё знаю, Силок.
— Что?
— Для меня ты всегда будешь лучшей подругой, Силок, — медленно прошептала Юнона самым доверительным и мягким голосом. — Что бы ни произошло, как бы нам ни пришлось разойтись и игнорировать друг друга, я хочу, чтобы ты знала: ты всегда будешь моей подругой. И я знаю, что на тебя давят и тебе просто приходится так поступать. Я не хочу ставить тебя перед выбором. Поэтому прости меня, что я не поняла этого раньше.
Юнона немного отстранилась и взглянула в глаза удивлённой необычной реакцией Сильвии. Та смотрела на неё с таким испугом, будто заглядывала куда-то в бездну собственных страхов.
И Сильвии стало стыдно.
Казалось, ещё недавно она была непоколебима по отношению к Юноне. Была уверена, что её не разжалобят никакие её слова, не заставят откликнуться. Убеждала, говорила себе, что так будет лучше. Твердила, что всё кончено, и Юноне нужна от неё лишь защита, что её хотят использовать. Сильвия пыталась поставить точку в их отношениях, окончательно разругавшись с ней.
Но стоило той появиться на пороге, как всё холодное стремление и невозмутимость треснули, а потом и вовсе сломались. Потому что холодную логику перебивали собственные чувства. Или, как говорили, сердцу не прикажешь.
Губы начали дрожать и глаза наполнились слезами, и через мгновение уже Юнона оказалась в объятиях:
— Юнь… прости меня…
И уже Юнона обнимала подругу с лицом, говорящим, что всё в порядке.
— Прости меня, — пробормотала она. — Я не хотела бросать тебя, но отец и мать — они мой род. Мне сказали, и я не могла предать его… Они сказали не общаться с тобой, и я… я…
— Я знаю. Род прежде всего, — тихо вздохнула Юнона, вспоминая свой разговор с родителями.
— Я не хотела… Но я предала тебя… а потом ты так часто стала ко мне приставать, и родители… они были в гневе. И я была в ярости, мне доставалось за это, за то, что ты ко мне лезла, и я злилась на тебя, а объяснить ситуацию боялась. Мне было стыдно сказать: «Мне запрещают разговаривать с тобой». Это звучало так… глупо, будто наша дружба ничего не стоила. А я не хотела, чтобы ты так думала, так как она была важна для меня!
— Я знаю, — тихо повторила Юнона.
— И поэтому я просто стала тебя игнорировать… чтобы ты обиделась и перестала со мной разговаривать. Прости меня за те слова, я так никогда не думала, но ты так приставала, и я боялась…
— Я понимаю всё. Прости, что я не подумала тогда об этом и подставила тебя.
— И тогда в дуэли… я боялась вновь только за себя. Хотела поставить точку, чтобы окончательно порвать между нами. Доказать всем, что мы не вместе, плюнув на нашу дружбы ради кого-то… Я была зла, очень зла и… мне было очень стыдно за то, что я сделала… прости меня, пожалуйста.
— Я знаю, почему ты игнорируешь меня и почему каждый раз отворачиваешься в коридорах, не глядя на меня. Просто знай, что для меня ты всегда будешь подругой.
— Прости… — шмыгнула Сильвия, у которой глаза были на мокром месте. — Мне не хватило смелости подойти к тебе и попросить прощения, объяснить всё. Я не хотела, чтобы ты подумала, что наша дружба ничего не стоит, но сделала ещё хуже.
— Прости меня тоже. Я должна была догадаться, а не думать только о себе, — пробормотала Юнона. — Я не буду тебя подставлять больше. Просто знай, что ты моя подруга, что бы ни произошло, и мне достаточно этого. А я буду знать, что для тебя я до сих пор подруга и тебе не всё равно на нашу дружбу.
Юнона немного отстранилась от Сильвии, глядя в её мокрые глаза. У самой они тоже уже были влажными.
— Мне… мне просто очень важно было понять, почему ты вдруг отвернулась, и я… я подумала про родителей, но думала, что ты предупредишь меня… — начала она неловко.
— Мне было стыдно сказать, что нам нельзя общаться. Это… выглядело бы так, будто мне плевать…
— Но ты сделала только хуже, — уже обиженно заметила Юнона.
— Не надо было ко мне так назойливо лезть при всех, — заметила Сильвия, нахмурившись.
Смерили друг друга взглядом и…
Рассмеялись.
— Ты всегда была трусихой, Силок.
— Кто бы это говорил, — со смехом ответила та.
— Я же не писалась в штаны.
— Это было давно! — возмутилась Сильвия.
— Но я-то не описалась! — со смехом Юнона и получила по голове подушкой. — Ай!
— Вот тебе и ай! Не смей больше никому это рассказывать!
— Брату твоему уже рассказала, вот он удивился!
— Ах ты!
Они бесились. Не громко, но как в старые добрые времена, когда их рода ещё не разругались и когда всё было иначе. Били друг друга подушками, смеялись, толкались и боролись между собой. А потом сидели и рассказывали друг другу наперебой всё, что произошло с ними за это время.
Что у Юноны, что у Сильвии было чувство, будто они даже не разрывали своей дружбы, просто прошло чуть больше времени, чем обычно. Обоим душу грело присутствие друг друга. Всё же за то время ни Сильвия, ни тем более Юнона не нашли себе человека, с которым они бы смогли так же открыто поговорить.
А здесь, казалось, прошло столько времени, и вот они вновь общаются. Общаются с радостью и голодным желанием узнать и рассказать, распуская сплетни обо всём, что слышали. И лишь под самое утро, когда солнце ещё не выглянуло, а небо едва-едва стало светлеть, обе уставшие и довольные, что облегчили себе душу, сидели на кровати и смотрели в противоположную стену.
— Силок?
— Ага, — зевнула Сильвия.