Страница 44 из 207
Прищурив левый глаз, Калеб сделал одно-единственное движение. Хрустнули шейные позвонки, и голова торговца неестественно вывернулась, а тело сразу обмякло.
— Ты что сделал?! — Марка уже не заботила собственная судьба, его настолько поразила эта внезапная и мгновенная смерть, что он даже забыл про страх.
— Боюсь, ты не пригоден для путешествия по пустыне. Ты будешь мне только мешать, — Калеб надел на руку артефакт. — Я верну тебя в твою школу, но приду, как только мне понадобится помощь.
У второкурсника неприятно засосало под ложечкой.
— Ты меня не убьешь?
— Никому ни слова о том, что здесь произошло, — сказал Калеб, проигнорировав его вопрос. — Никому ни слова о том, где ты был и что мы искали. Никому ни слова. Иначе я сверну тебе шею, как это глупому торговцу. Понял?
Марк часто-часто закивал.
— Понял я, понял! Могила!
— Тогда отправляйся, — наемник изобразил в воздухе перевернутую восьмерку, и на стене палатки вырос белый, слепящий прямоугольник. — До скорой встречи, партнер.
* "В здоровом теле — здоровый дух" (франц.)
** "Будьте так добры!" (франц.)
14
Изменения в личности Алисы не остались незамеченными. Диме иногда казалось, что Боевая Академия очень похожа на пчелиный улей — стоило только ткнуть в него палкой в виде какой-нибудь неожиданной новости, как пчелы тут же начнут гудеть, летать с места на место, и бурно обсуждать происходящее. Но кто больше всего обалдел, так это Богданов, так как на следующий день после возвращения группы вызвал ее к себе, чтобы сделать какое-то важное объявление.
— Так-так-так, я вижу, наш многоуважаемый директор опять подсадил нам на шею молоденькую студентку, не поставив меня в известность. Сразу предупреждаю, если опять окажется, что это его троюродная племянница, или сорокоюродная внучатая кузина, то я уволюсь отсюда к чертям собачьим. Как тебя зовут, юное дитя?
— Элис, — застенчиво ответила «новенькая». — Но в журнале я записана, как Алиса Стрельцова.
Несколько секунд Андрей Евгеньевич пристально смотрел на нее, потом осторожно, стараясь не делать резких движений, будто боялся спугнуть ядовитую змею, ушел в угол аудитории, поманив Диму за собой.
— Колесников, ну-ка, объясни: я сплю и вижу сон о том, что моя заветная мечта наконец-то сбылась, или все это происходит на самом деле?
— Боюсь, что на самом деле, — в тон ему ответил староста. — И думаю, что мы все приложили к этому руку.
— Уж не знаю, что вы там с ней делали, но меня в это можешь не впутывать, — они оглянулись — в ожидании Элис достала книгу на французском языке, и углубилась в чтение. — И давно она такая?
— Со вчерашнего дня.
— Ясно. Стрельцова, пошли.
— А мы? — удивилась Луиза.
— А вы ждите.
Посещение штатного психолога БАМа ничего не дало — известная среди студентов, как лучший друг, подружка и и идеальный собеседник, с которым можно поговорить на абсолютно любую тему, тридцатилетняя женщина Ирина (отчество она просила игнорировать, чтобы не создавать лишних барьеров при общении) тщательно обследовала Алису, но никаких отклонений от обычной «нормы» не нашла. Дима уже хотел просить эльфиек применить свою магию, чтобы покопаться у нее в мозгах, но Катя была против.
— Я же просила оставить ее в покое. Если Элис нравится быть такой — пусть будет. Не нам за нее решать.
— Но я просто….
— А если будешь и дальше лезть, я тебя превращу в ледяную статую. Понял?
Дима даже не знал, что его бесило больше — то, что все радовались перевоплощению Безумной, или то, что никто не хотел видеть в этом серьезную опасность. Даже близнецы признали, что новая Алиса намного лучше старой. Теперь можно было не бояться проснуться среди ночи, и увидеть возле своей кровати жуткую фигуру, закутанную в белоснежное покрывало; можно было смело обедать, и не обнаружить в тарелке червяка или дохлую мышь, незаметно положенную туда в качестве кулинарного эксперимента; и наконец, можно было начать приводить девушек, не опасаясь, что в самый ответственный под кроватью сработает какая-нибудь дурацкая хлопушка, или начнет играть диктофон с записанным на нем дьявольским смехом или проникновенными советами о том, куда лучше вставить.
В отчаянии Дима обратился за помощью к человеку, к которому меньше всего бы хотел обращаться в такой ситуации: к магистру Недоучко. Но тот только отмахнулся.
— Видите ли, молодой человек, история насчитывает немало случаев, когда боевая магия меняла людей. Ужасы, которые вам приходится пережить на поле боя, изнуряющие тренировки, груз ответственности на плечах, смерть товарища — все это оставляет в душе каждого из нас грубый отпечаток. Вам остается только радоваться, что Стрельцова изменилась к лучшему, а не окончательно превратилась в какое-то сатанисткое отродье.
— Да ты вообще уже…. — второкурсник замолчал. — Извините, я не то хотел сказать.
— Понимаю. И вот, что скажу вам, Колесников. Если Стрельцова продолжит все также учиться, успешно сдавать все зачеты и экзамены, проходить практику — то у меня не будет никаких оснований видеть в ее новой личности что-то плохое. Но если она начнет, как у вас говорится, «гулять» — то мне придется ее исключить, тут уж ничего не поделаешь. В ваших интересах этого не допустить, верно?
— Да.
— И кстати, я бы хотел узнать, как там Пронина. Инструктор по рукопашному бою жалуется на нее. Она не пришла на первое занятие, оказалась совершенно неподготовленной ко второму и третьему, и бессовестно пропустила четвертое. Как прикажете это понимать?
— Все нормально, — Диму мало заботила рукопашка, он все еще думал о Безумной. — Я с ней уже поговорил, больше такого не повторится.
— Надеюсь. А, вот еще что: хотел вручить вам ваши деньги, полученные за практику. Часть суммы мы изъяли, чтобы оплатить ваш штраф, но все остальное я отдаю вам, как старосте группы.
— А мне? — тут же встрепенулся Светозар Евлампиевич, который уже давно перестал быть хозяином собственного кабинета, а превратился в такого себе гостя, который все сидит и сидит, а ты никак не намекнешь ему, что пора бы уже и уйти.
— А вам выговор и служебное разбирательство, — сурово ответил Недоучко. — Ведь это из-за вашей халатности было обворовано хранилище Академии, и пропал ценный экспонат.
Дима отвел взгляд в сторону.
— При чем тут я? — возмутился директор. — Это Даэррин со своими гномами так и не смогли поймать преступника.
— Колесников, вы можете быть свободны. На прощание дам совет: никогда не становитесь директором Боевой Академии. Мне начинает казаться, что эта должность проклята, не проходит и пяти лет, как мозги начинают превращаться в сгущенное молоко.
— Также как и должность магистра, — парировал Светозар Евлампиевич. — Каждый, кто оказывается на ней, со временем теряет остатки принципов и полностью забывает, что такое совесть.
Выходя в приемную, Дима уже не сомневался, что придется принять новую Безумную, и с грустью попрощаться со старой, какими бы недостатками она не страдала.
****************
— Неужели ты не хочешь пойти со мной в библиотеку?
— Отстань.
— Тогда по магазинам. Разве я не твоя подруга? Мне казалось, настоящие подруги всегда должны делать такие дела вместе…
На другом конце комнаты Катя поднесла к губам телефон.
— Запись номер пятьдесят шесть. У исследуемого объекта сохранилась излишняя настойчивость, порой граничащая с бесящей назойливостью. Возможно, это влияние зарубежных женских романов, где лучшие подруги иногда устраивают групповое свидание, плавно перетекающее в групповое соитие…
— Что ты там бормочешь? — Элис оглянулась на нее.
— Да так, просто мысли вслух.
Заколов волосы в "конский хвост", сунув за ухо карандаш (почему-то с ним ей всегда лучше думалось) и время от времени сверяясь с чертежом, Луиза старательно работала отверткой, заканчивая доделывать очередную боевую игрушку — огромные черные очки с круглыми окулярами, соединяющиеся проводом с крошечной, усеянной кнопками коробочкой, крепившей на груди.