Страница 111 из 207
— В смысле? Так, минутку, — Дима потер лоб. — Значит, это была не ты?
— Конечно же, нет! Мы с вами расстались перед тем, как отправиться в школу "Ангелы" на встречу с директором, и больше я тебя не видела. И сама ни на шаг от Кати с Луизой не отходила.
— Но кто тогда это был?
— Понятия не имею. Хотя… Впрочем, неважно, забудь. Удачи вам с побегом, и постарайтесь не делать глупостей.
— Элис, подожди! Если ты что-то знаешь… — в коридоре затопали шаги, и раздались зычные крики "Отбой! Туши свет!". — Вот, блин! Мне надо идти. Удачи вам завтра, потом поговорим.
— До встречи.
— Эй! — кто-то ударил дубинкой по решетке. — Хватит разговаривать, отбой!
Спрятав телефон под одежду, Дима потушил свет, и забрался к себе на верхнюю койку. Гвеллин устроился на нижней, Морган — тоже, только на соседних нарах. Постепенно все лампы в камерах погасли, горели только те, что были в коридорах. Наступила сонная тишина, прерываемая лишь дружным храпом некоторых отдельных личностей, да негромкими голосами тюремщиков, перекидывающихся в карты в ожидании окончания смены.
И тут судьба опять сыграла свою очередную шутку, как на грех, дежурить в ту ночь на этаже выпало Перкинсу, тому самому надзирателю, что был вечно всем недоволен и жаждал отличиться, шпыняя зеков по малейшему поводу. Продув в карты часть полученной за месяц зарплаты, он был в очень плохом настроении, и заступил на дежурство, весь бушуя от бессильной ярости.
На этаже было все тихо, а между тем плохое настроение требовало дать выход. Перкинс решил пройтись еще раз, вдруг что-нибудь случится. И надежды его не обманули — из дальней камеры вдруг донесся дикий хрип, а потом кто-то застучал по решетке, и закричал:
— Эй, сюда! Охрана! Здесь заключенный повесился!
Перкинс развернулся, и ускорил шаг. Подойдя к камере, надзиратель посветил внутрь фонариком.
— Что тут у вас?
— Заключенный повесился, — повторил Дима. — Вот, сами посмотрите!
Гвеллин стоял посреди камеры, согнув колени и едва касаясь ногами пола, от его шеи вверх шла туго натянутая веревка, сплетенная из простыней и одеял. Голова гнома была вывернута, глаза вытаращены, язык свешивался набок.
— Сукин сын! — Перкинс начал отпирать камеру. — Еще и в мою смену! Ты что, остановить его не мог?
— Я-то что, я хотел, но он меня двинул по голове, — начал оправдываться Дима.
— Быстро все по койкам! Вздумаете глупить — буду стрелять, — в руках тюремщика появился небольшой пистолет.
Второкурсник запрыгнул к себе на нары. Злобно ругаясь, Перкинс вошел внутрь, минуту постоял, глядя на покойника, потом протянул руку к веревке. В ту же секунду Гвеллин ожил, и резко под дых ударил тюремщика так, что тот согнулся пополам, а затем гном двинул его кулаком по макушке сверху вниз, будто гвоздь забивал. Перкинс мешком осел на пол.
— Готово.
— Молодец, — Дима подал ему полотенце, чтобы вытереть набежавшую во время неудобного положения слюну. — Тебе бы актером на НТВ быть, в криминальных сериалах сниматься.
— Захлопнись.
Вдвоем они быстро стащили с тюремщика верхнюю одежду, затем связали той же веревкой, и осторожно уложили на нижнюю койку. К тому времени Перкинс пришел в себя, и яростно мычал, пока Дима примерял форменные брюки, куртку и фуражку. К великому сожалению, одежда оказалась ему сильно маловата. Зато Гвеллину пришлась как раз впору.
— Придется менять роли, — вздохнул второкурсник. — Ну, и хрен с ним, работаем по плану. Застегивай браслеты.
— Подожди, а как же ушибы для полной картины?
— А это обязательно?
— Конечно. А то не поверят.
— Вот, блин! Ладно, бей.
От мощного удара Диму отбросило в сторону койки. Кряхтя, он поднялся, потрогал разбитую губу, и выругался:
— Сволочь, я же не имел в виду так сильно!
— Как умею, — буркнул гном. — Теперь твоя очередь.
— Знаю. Мистер Морган, мы просим прощения за это маленькое неудобство, но так надо.
— Да ничего. Бей.
От следующего удара голова их сокамерника дернулась, брызнула кровь.
— Нормально? — спросил Дима, потирая костяшки кулака.
— Порядок, — Морган усилием воли отнял ладонь от рассеченной брови, и улыбнулся. — Если я веду сидячий образ жизни, то это не значит, что я стал неженкой. На этом все?
— Все. Выходим.
Спустя две минуты надзиратель вывел из камеры двух скованных стальными браслетами заключенных, ударами дубинки заставил их встать лицом к стене, и начал запирать решетку. Покончив с этим делом, он оглянулся на камеры слежения, и опять легкими ударами погнал обоих зеков к лестнице. Та им встретился другой тюремщик, который удивленно замер.
— Эй, ты кто такой? А где Перкинс?
— Заболел, — Гвеллин огрел Диму дубинкой по пояснице, заставляя остановиться, и почесал голову под фуражкой. — Я новенький, сегодня приехал.
— Ясно. А с этими что?
— Да они, вишь, подрались маленько. Следую инструкции, веду их в медпункт. А потом в карцер, чтобы больше режим не нарушали.
— Помощь нужна?
— Да не, сам справлюсь. Ты лучше по этажу пройдись, проверь, все ли тихо. А то чё-то они сегодня после ужина сильно возбужденные.
— Хорошо, сделаю, — на том они и разошлись.
Будущие боевые маги даже не подозревали, что их гениальный план был обречен на провал — ведь сидящие у мониторов охранники тоже были не дураки, они отлично видели, как в камеру зашел один надзиратель, а после недолгой возни вместо него вышел совсем другой. Единственной проблемой было то, как поймать нарушителей, не разбудив при этом остальных обитателей тюрьмы; в прошлый раз недовольные тем, что им не дали поспать, зэки устроили настоящий бунт, и чуть не захватили власть. Повторять ту ошибку у надзирателей не было желания, поэтому после тихих переговоров было решено послать небольшую вооруженную группу, и устроить засаду у подвала.
К сожалению, подкупленный Арией тюремщик не знал об этом. Сославшись на плохое самочувствие, он освободился с дежурства и направился в жилой блок, но по пути изменил направление, спустился к распределительному электрическому щитку, и посмотрел на часы. До назначенного времени осталось всего тридцать минут.
— Встать! Лицом к стене! — Гвеллин заставил товарищей остановиться, и загремел отобранной у Перкинса связкой ключей, выискивая нужный, тем самым отвлекая внимание. Камера слежения находилась прямо у них да головой, Дима сцепил зубы, свел скованные сзади руки вместе, и переплел пальцы. Раздалось нежное "дзинь" и элекроника отключилась вместе с разбитым экраном.
— Порядок.
— Угу, — гном расстегнул ему браслеты, а потом освободил и Моргана. Потирая запястья, Дима поймал себя на мысли, что сейчас ему очень хочется забрать у Гвеллина резиновую дубинку, а потом начать охаживать его по спине и плечам, приговаривая "Ну, как? Приятно?". Но он сдержался, понимая, что лидер должен быть выше подобных мелочей. — Как думаете, где этот тайный ход?
— Я догадываясь, где он может быть, — обнадежил Морган. — Идите за мной.
Карцер представлял собой подвальное помещение, разделенное перегородкой на две камеры. Внутри не было мебели, и приходилось спать прямо на полу, вдобавок там проходили давно не чищенные канализационные трубы, которые страшно воняли. Проходя мимо, сокамерники дружно задержали дыхание, и выдохнули только тогда, когда оказались в конце узкого коридора, перед стальной дверью. На ней был изображен череп с двумя костями, и виднелась надпись "Опасно! Не открывать!"
— Дик рассказывал, как его вели в карцер, и он видел, как тюремщики выходят через эту дверь, — сообщил Морган, знаком попросив у гнома связку ключей. — Вид у них был хитрый, а в руках они держали бутылки. Видимо, тогда они воспользовались тайным ходом, чтобы незаметно пронести алкоголь на работу.
Неожиданно за спиной раздался какой-то треск. Дима оглянулся через плечо.
— Гвеллин, проверь.
— Щас, разбежался, — гном врезал по двери своей ножищей. От удара она слетела с замка, и распахнулась. — Лучше поторопимся, пока нас не схватили.