Изменённый третьей серии

Придётся прочёсывать ручей — где-то же они должны из него выйти. К счастью, следопыт, обследовавший место гибели охотников до меня, думал так же — у ручья я обнаружил его след. Он уводил вниз по течению, но потом возвращался и вёл уже вверх — то есть следопыт как-то понял бесперспективность того направления и пошёл вверх. Что ж, тогда и я пойду вверх по ручью — в конце концов, узнать, что же произошло с моим коллегой, мне не менее важно, чем выследить убийц охотников. И есть у меня ощущение, что это звенья одной цепи…

Не знаю, смог бы я читать следы, не быть я изменённым: подмечать все эти сломанные веточки, примятую траву, сбитый мох, неправильно лежащие камешки на галечном пляже и так далее… Смог бы, наверное, после нескольких лет практики под руководством опытного наставника. Но я тот, кто я есть. И обучение чтению следов заняло у меня пару дней, заложенных в базовый курс подготовки изменённых. Причём учился больше не я, а «система».

Мне и ещё двум изменённым второй серии просто показали, на что стоит обращать внимание, а микрокомпьютер всё запомнил. Изменённые и сами на память пожаловаться не могут, но «система» постоянно смотрит нашими глазами, и то, на что может не обратить внимание человек, от неё не скроется — я просто задаю параметры цели, которую выслеживаю, и она подсвечивает мне места, на которые стоит обратить внимание. Ну и острое обоняние сильно помогает. Я, к примеру, с расстояния двух метров спустя двое суток почувствую запах резины от подошвы ботинка, прошедшего по песку или камню — с травой немного хуже. Может ли так собака — не знаю.

Иногда след терялся и мне приходилось присаживаться и в буквальном смысле нюхать землю. Боб шёл за мной и, когда думал, что я его не вижу, тоже обнюхивал такие места, ничего не понимал, потихоньку фыркал себе под нос, забавно пучил глаза и мотал башкой. Когда же видел, что я застал его за этим делом, любопытный зверь демонстративно отворачивался и, делая вид, что его это всё не интересует, принимал позу «я рыцарский конь, мне такой фигнёй заниматься некогда — мне надо стоять красиво и гордо».

Вообще, за прошедшие три дня я оценил, что путешествовать вдвоём с барраксом, который считает тебя своим другом и хозяином, гораздо удобнее, чем в одиночестве. И удобней, и, что главное, гораздо веселей! Это как в лес ходить с собакой. Весёлой, сообразительной и послушной собакой. Только барракс умнее любой собаки, и ещё на нём можно ездить.

По ручью пришлось пройти да самых его верховий, почти до предгорий Айлейских гор. Здесь я снова обнаружил след напавших на охотников существ. Я заметил его довольно быстро, а вот моему коллеге, похоже, пришлось тут покрутиться.

Ручей здесь практически терялся в целом поле валунов. И здесь изменённые (ну а кто ещё это мог быть), совершив прыжок метров в пятнадцать длинной, оставили русло ручья. Я окинул взглядом поле, и «система» подсветила мне места, где росший на камнях лишайник был сильно сбит: след чёткий, но обычный человек вряд ли заметит (да и я внимание сразу не обратил бы, если бы не «система»). Так что моему коллеге тут пришлось сильно поплутать — его следы я тоже заметил, хоть они и не были столь явными.

А дальше изменённые двигались по камням такими вот прыжками. Нет, ну это точно изменённые — нормальный человек может совершить такой прыжок, только если в полёте его подтолкнёт несущаяся на полном ходу электричка! А других существ с подобными параметрами я пока не встречал.

Уже в предгорьях я нашёл место гибели следопыта — опять засохшая кровь и лоскуты одежды. От тела больше ничего не осталось — местные падальщики вообще очень быстро справляются с телами. За ночь даже кости растаскивать успевают. Следы нападавших тут тоже имелись… Те же самые следы, или очень похожие — они уводили от места боя дальше в сторону гор, и казалось, что оставившие их больше не пытались скрываться. А через пятнадцать минут я увидел…

Их было двое, и они меня ждали. Не скрываясь, демонстративно, кривя губы в ухмылках. Ухмылки, кстати примечательные такие… клыкастые! Таких мощных клыков я не видел ни у одних гуманоидов — ближе всего к фольклорным вампирам, но тем обычно зубки рисуют более изящные, а тут вполне нормальные челюсти хищного зверя, только в человеческом рту.

Да и в целом парочка интересная: один — пропорциями как обычный квейтрин; другой — ростом на голову ниже меня (всего на голову!), но шире и мощнее любого бангора, и на голове имеются костяные наросты, что так же иногда встречаются к бангоров; цвет кожи у обоих не просто бледный, а белый с синим отливом; волосы на головах у обоих отсутствуют; и глаза… в их глазах вообще невозможно ничего прочесть, даже наличие разума — там вообще царит какой-то хаос. Один вооружён двумя кривыми клинками, что добавляет ему сходство с квейтрином; второй — молотом, с навершем размером с пивную кегу. Тела обоих прикрывают грубые кожаные доспехи.

— Смотри, брат, ещё мясо, — сказал квейтриноподобный (будем назвать его первым), и его улыбка стала ещё шире.

— Интересно, когда у них там, в этом их клане, закончатся идиоты? — поддержал его здоровяк.

Я жестом отдал команду Бобо оставаться на месте, и подошёл на несколько метров к странной парочке

— Вы из клана Чёрного камня? — спросил я.

— Мы из народа Аорунту, мясо, — ответил первый. Голос его сочился презрением. — А не из ваших смешных ферм.

Аорунту — что-то знакомое… а что он имеет ввиду под словом фермы? Кланы бангоров? А почему фермы?

«Аорунту — на языке старшей, так же именуемой неведомой или непознаваемой расой, примерно значит властители или хозяева, чаше используется как настоящие или истинные хозяева» — подсказала «система».

— Аурунту… истинные хозяева… хозяева чего?

— О, грамотное мясо! — Удивился первый.

— Хозяева всего, еда! — ответил здоровяк. — Ковур, зачем ты опять так долго говоришь с едой!

У первого появилось имя: Ковур, с ударением на второй слог.

— Это же весело, брат. Надо же мне хоть как-то развлекаться.

— Вы что, собираетесь меня съесть? — спросил я с недоумением.

— Ага! — ответил здоровяк, который пока так и не был поименован.

— Поедать таких же как ты сам… это отвратительно! — я уже догадывался, кто передо мной, и нарочно не сказал «себе подобных», подобный — это всё же похожий, а не такой же, и могло не получиться разговорить эту парочку на нужную тему.

— Ты не такой же, — презрительно скривился Ковур. — Вы неполноценны, а неполноценных можно и нужно есть. Еды ведь… много не бывает.

— Ага, мы много едим! — радостно провозгласил здоровяк.

— Кроме того, у тебя есть нужные нам вещи, — добавил Ковур.

— Так… может, я оставлю, что вам нужно, а сам пойду? — наивно поинтересовался я.

— Нет! Мы тебя съедим! — радостно гоготнул здоровяк. — У вас вкусное мясо, нежное и необычное — у кого-то сладковатое, у кого-то солоноватое. А если начать есть, когда вы ещё живы, это придаёт ему особый вкус! — здоровяк аж закатил глаза то приятных воспоминаний.

Если они всё это говорят серьёзно — ребята полные психи!

— Мы не торгуем с такими, как ты, — не обращая внимания на здоровяка, сказал Ковур. — Мы просто берём то, что нам нужно.

Ну вот, обычные грабители, а заливали тут: «истинные хозяева», «народ Аорунту»! Хотя насчёт обычных я, наверное, погорячился — противник может быть очень опасен. Я уже понял, кто передо мной: да, это изменённые, но не продукт корпорации «Инсауро», а, так сказать, природные изменённые — то есть люди, изменившиеся под неконтролируемым действием А.Т.-энергии. В большинстве своём они появились во время катастрофы — там выброс А.Т.-энергии был настолько силён, что некоторые люди и звери изменялись мгновенно. Сейчас же в местах с повышенным фоном происходят медленные и незначительные изменения, чем-то напоминающие мутации.

В общем, скорее всего, это природные изменённые, если, конечно, они не разыгрывают передо мной спектакль, но если они всё равно собираются меня убить, то какой в этом смысл? Но вот как они здесь очутились — ведь тем, природным изменённым, необходим повышенный фон А.Т-энергии? И сколько их? Надо попробовать выудить из них побольше информации.