Изменённый третьей серии

— Рассказывай! — голос Нормана стал серьёзным.

Мы переместились любимое место Нормана — скамью у каменной стены арсенала, откуда открывался вид на весь тренировочный комплекс. И я рассказал… Всё, начиная с постоянных мелких стычек со стражей и раздражения на спасённую мной княжну, которая показалась мне мелкой пигалицей, до усаженного на задницу княжича Айлина Энсторского.

— Делааа! — Вздохнул Норман. — Ну, насчёт стражи, мне кажется, я знаю в чём дело! Ты же не гражданин Ньюхоума, и идентификационного номера гражданина у тебя, само собой, нет? — Я кивнул. — И представляешься при входе по форме «изменённый номер такой-то», а не «гражданин номер такой-то»? — Я снова кивнул. — Вот! Стража, в большинстве своём, нормальные ребята, особенно те, которых ещё армией называют. — Армии, в полном смысле этого слова, в этом мире давно не существует, и этим словом здесь по привычке зовутся немногочисленные специальные части сил правопорядка, которые работают в пустошах.

— И многие из них не против стать изменёнными, но получается это очень не у многих. — Продолжал Норман. — Тут и деньги — операция ведь недешёвая, а банки кредиты под такие дела без поручителей не дают: изменённые ведь тоже смертны, и нахрен банкам такие риски? Да и изменить получается далеко не всех, нужна предрасположенность. Только не думай, что ты весь такой уникальный! Избранный! Для изменения чаще всего подходят… иные… ущербные, проще говоря!

— Я и не думаю…

— Короче, когда ты представляешься стражникам, выглядит это так, будто ты козыряешь тем, что ты изменённый. Мол, смотрите, неудачники, я изменённый, а вы привратники на входе! — Я вспомнил, как недавно именно так и называл стражника, пренебрежительно: «привратник». И мне стало стыдно….

— Зачем вообще эта формальность? Охранная система и так сканирует входящего.

— Сканирует. В том числе и голос.

— И что делать?

— Возьми хорошего эля и жареного со специями мяса да сходи вечером на пост у ворот. Пить на службе стражникам, конечно, нельзя, но по кружке эля пропустить — не велик грех! Сделай так пару раз — и станешь для стражников своим парнем. Даже для тех, что на твоё угощение не попадут — слухами земля полнится. И общайся с ними как со своими — зачастую ведь одно дело делаем! А чтоб легче пошло, на первый раз Тарака с собой позови — он парень простой и в общении лёгкий

— Да, так и сделаю, — покивал я.

— А вот то, что ты княжичу по морде дал, и вправду пахнет неприятностями!

— Да не бил я его! Тем более по лицу… Толкнул только в грудь, и то после того, как он мне к горлу клинок приставил.

— Приставил и приставил — мог бы и потерпеть! Реальной угрозы для твоей жизни там не было.

— Да я же говорю — автоматически действовал!

— Это и плохо! Я тебе не раз говорил, что у тебя рефлексы работают быстрее, чем мозг! Будь внимательней! А вообще забавно вышло с этой путаницей в понятиях! Назвать княжича мужиком — это сильно! Как там в твоём мире говорится? Ну, ты мужик! Могёшь! — Веселился Норман. — Его, наверное, за всю жизнь так никто не оскорблял!

— Смешно, конечно, — подтвердил я без тени улыбки, — но вот что с ним теперь делать?

— Тебе? Ничего! Ты доложил руководству о случившемся?

— Нет.

— Болван, — вздохнул Норман. — Ладно, я сам расскажу кому надо, так лучше будет: я знаю, кто сможет замять конфликт — если не с княжичем, так хоть с самим князем. Чего ты так на меня вытаращился? Оскорбление члена семьи высшей аристократии — оскорбление всего рода! Ладно, топай к своим мозгоправам. Манекенов для отработки ударов у меня тут хватает, а на большее ты сегодня не годишься. Хотя, как по мне, так бабу тебе просто нужно! Да погорячее! Ты воин и живёшь с клинка — надо выпускать пар время от времени. Но к психологу и правда сходи обязательно, он не зря свой хлеб ест — человек знающий! Я бы и сам тебя к нему направил, если бы до меня этого не сделал Юджин.

***

Я постучал костяшками пальцев в дверь красного дерева.

— Входите, не заперто! — Раздался бодрый мужской голос в то же мгновение.

— Здравствуйте. Измененный 1764.3.2, я по направлению от Юджина, — отрекомендовался я, войдя в кабинет.

Седовласый тувлар со щеточкой усов под носом, по-видимому, хозяин кабинета, стоял вполоборота у окна.

— Добрый день, Искандер. Я ожидал вас, — он обещал письменный стол, выполненный, как и дверь, из красного дерева, и протянул мне для рукопожатия руку. — Иван Кортье.

Интересно, наверное, мы сейчас смотрелись со стороны: здоровенный амбал в броне из кожи и металла с немаленьким мечом за спиной пожимает руку сухопарому седовласому мужчине в деловом костюме и начищенных до блеска туфлях; причём амбал выглядит при этом крайне неуверенно.

Иван (с ударением на первую букву) сел за стол, указав рукой на стул, стоящий напротив:

— Присаживайтесь!

Я сел. Меч при этом пришлось отстегнуть и поставить рядом у стола. Иван, глядя на это, улыбнулся:

— Расслабитесь, Искандер! Мы всё ещё в здании корпорации, и вам здесь ничто не угрожает! — Голос у Ивана мягкий, приятный и успокаивающий, а тон дружелюбный, и я невольно улыбнулся ему в ответ.

— Перейдём на «ты», если вы не против? — Я кивнул, хотя, чтобы называть малознакомого солидного человека, который намного старше меня, на «ты», мне потребуется делать некоторое усилие над собой.

— Судя по той информации, что прислал мне Юджин, у тебя наблюдается повышенная раздражительность и вспышки немотивированной агрессии. Причём это происходит только в мирных условиях. В бою и во время рейдов по пустошам ты спокоен.

— Приблизительно так, — согласился я.

— Я могу часами расспрашивать тебя о твоей жизни как до изменения, так и после него, и не факт, что мы сегодня придём к результату. Нам ведь нужно найти причины проблемы и выработать способ её решения. Или я могу погрузить тебя в сон и просмотреть твою память и архив биометрических показателей, хранящийся в твоей симбиотической системе. Это гораздо эффективнее, но должен предупредить, что ты будешь полностью открыт для меня. На что-то я могу закрыть глаза, какие-нибудь мелкие правонарушения и прочее — все мы небезгрешны, но, если ты подрабатываешь наёмными убийствами или что-то в этом роде, я должен буду сообщить руководству корпорации. — Интересно, что руководству корпорации, а не правоохранительным органам! — Если ты откажешься от второго варианта, это не будет отражено ни в каких отчётах: дело врача и пациента — это их личное дело! — Вот в это верится с трудом! Ну да я вроде чист перед законом и отказываться от эффективных методов решения проблемы не собираюсь. И так уже поимел с неё неприятностей.

— Да я, кроме хищения конфет из бабушкиного буфета в детстве и разобранного на дрова забора турбазы в юности, ничего криминального за собой не помню.

— Дрова?! — Иван удивлённо поднял вверх брови.

— Да, забор был деревянный.

— Ограждение из дерева?! Недешёвая, видимо, была турбаза!

Я не стал объяснять Ивану тонкости ценообразования в своём мире и подытожил:

— В общем, я готов к пересмотру моей памяти и биометрических показателей.

— Это может занять несколько часов.

— До восьми вечера я совершенно свободен.

— Хорошо, думаю, этого времени будет достаточно. Ложись сюда, на кушетку, — Иван указал мне на кушетку возле стены. — Когда я начну, симбиотическая система выдаст тебе предупреждение об атаке — запрети ей вмешиваться.

«Зафиксирована ментальная атака! Начата программа противодействия…» — Заверещала «система».

«Отменить!» — прервал её я. — «Воздействие необходимо в лечебных целях и мной санкционированно!»

«И чего я с ней объясняюсь, как будто она может мне не подчиниться? Отменить и всё!» — Последняя мысль, которую я успел подумать прежде, чем провалился в сон.

И снился мне не рокот космодрома, и не ледяная синева, что не удивительно. И даже не трава у дома, а какая-то сумбурная череда, состоящая в основном из сцен насилия и женских прелестей. Хентай-калейдоскоп какой-то: вот Эйра, склонившаяся над приборами, и её очень аппетитная попа по центру; вот падающее тело бангора, разрубленного мной надвое; глубокое декольте официантки, склонившейся с подносом над моим столиком в ресторанчике «Восточный Полюс»; пара девиц на пробежке, ладные фигурки которых туго обтягивает тонкая ткань спортивных костюмов; вот от меня отлетает тело гончей, череп которой смят с одной стороны после удара баклером; а это моя первая девушка и мои неумелые попытки расстегнуть на её спине лифчик, её звонкий смех; вот очень симпатичная девушка-тувлар со смесью жалости, неуверенности и страха объясняет мне, что в их ресторане нет свободных мест, за еë спиной виден почти пустой зал с огромными панорамными окнами, а я завис, смотря то на её большую грудь, вздымающуюся под белой блузкой, то на чувственные полные губы, которые она нервно прикусывает в ожидании моей реакции.