Постфактум

– Но ты не из их числа, – утвердительно произнёс Годогост, присаживаясь к потухшему костру.

– Верно. Всю свою жизнь я провёл в Интернате, совсем недалеко отсюда, но словно в другом, закрытом мире. Всего несколько часов на свободе, и я уже успел вляпаться в историю с убийствами!

– Невольник, стало быть, – взгляд голубых глаз стал мягким, растаяли колючие крупинки льда. Годогост вздохнул и хмуро добавил: – Я теперь тоже.

– Что ты имеешь в виду?

– Я не из этого мира, отрок, – сокрушённо ответил гмур. – Прав был светлый маг альвов, Акамир, ткань между измерениями истончилась, начала рваться…

– Люди! – испуганно выкрикнула Ясмина, прерывая разговор мужчин. – Смотрите, вон они! Человек десять, не меньше!

– Пилигримы, – настороженно вглядываясь вдаль, испуганно проговорил Илья. – Надо уходить, пока не поздно!

– Пойдёмте за мной! – решительно произнесла зеленоглазая смуглянка. – Здесь мы не спрячемся! Они сейчас тут всё перевернут, когда увидят трупы своих.

Илья метнулся к телам бродяг, стаскивая потрёпанные кобуры и подсумки для патронов. Годогост, недолго думая, подхватил обрез и пистолет, своё странное холодное оружие он приладил где-то под балахоном.

– На, никогда не бросай его, – он протянул Илье его самодельный нож.

– Бежим! Скорей! – крикнула Ясмина.

Они бросились через захламленный, заросший травой и кустарниками двор вслед за стремительно убегающей девушкой. Обогнув строение, Ясмина направилась в сторону низкорослой рощи. Трава под ногами влажно зачавкала: болота – частое явление в этих гиблых местах.

– За мной, за мной, не отставайте! – крикнула через плечо девушка.

Роща начиналась с редко растущих низеньких деревьев. В основном это были мутировавшие берёзы: изящные стволы, тонкие ветви, густо усыпанные зелёно-синей листвой. Тут было безопасно. Это вам не сосновый лес, где, наткнувшись на иголку, можно получить сильнейшее отравление. По мере продвижения вперёд лес стал густеть, почва сделалась сухой, а из-под густого ковра палой листвы то тут, то там проглядывали грибы.

– Чудной лес. Вроде и березняк растет, а вроде и нет, – осматриваясь по сторонам, вымолвил гмур, когда они, наконец, перешли на шаг. – Эка меня занесло!

Илья и сам удивлялся увиденному. Конечно же, он многое знал о мире за стеной, но одно дело – рассказы, а другое – когда ты сам топчешь окрестности Руин. Тут почти не осталось пригодных для жилья строений. Редкие островки жизни посреди болот, лесов и древних курганов.

– Это мое личное убежище, о нём никто не знает, – заговорщически смотря на мужчин, проговорила Ясмина. – Я часто пряталась тут от дяди и братьев, когда умер отец.

Они приблизились к заросшему разнотравьем холму. Ясмина раздвинула серо-зелёные кусты, и беглецы увидели ржавые железные двери.

– Осторожней, не ломайте и не топчите естественную маскировку, – попросила девушка, не без труда открывая вход. – А-ай!

Смуглянка взвизгнула, зажимая рот, и отпрыгнула в сторону. Из подвала, фырча и клацая желтыми зубами, выпрыгнула огромная крыса. Животное – розовое тело, лишенное шерсти, кое-где покрытое чешуёй, остроносая морда с вываливающимися из орбит глазами, – кинулось в атаку. Удар ногой навстречу ещё больше взбесил мутанта, Илья приготовился ещё раз отразить нападение. Однако тут снова вмешался ловкий гмур. Длинный прямой клинок рассёк крысу пополам, и она запищала, задёргалась в предсмертных конвульсиях.

– Какая мерзкая тварь! – поглядывая на тёмный зев подвала, прокомментировал Годогост.

– Отличный ножик, – одобрительно смотря на гмура, сказал Илья. – Я такой никогда не видел.

– Это меч, отрок! А имя ему – Монислав! – торжественно произнёс Годогост, вытирая прямое лезвие о траву. – Его ковали в Северном королевстве, под Железной горой!

Напыщенная речь гмура должна была произвести впечатление на Илью, но нужных эмоций он не получил. Что знает этот юнец о землях великой Руси? Ровным счётом ничего. Как и он сам – о Руинах.

– Переждём тут, – указала Ясмина на открытый подвал. – Пока пилигримы не уйдут. Только надо проверить, нет ли там ещё крыс.

Первым в тёмное и на удивление сухое помещение спустился Годогост, следом – Илья. Девушка зашла в убежище только после того, как её позвали. Мутантов здесь больше не было, царили мрак и тишина.

– Я нашла это место не так давно. Убежала, когда дядя Аббас снова начал меня трогать… – девушка запнулась.

Было видно, как ей трудно вспоминать пережитое.

– Прибрала здесь, обустроилась, найдя нужные вещи, а потом стала часто уходить сюда днём, когда безопасно и ночные твари спят.

– Он больной ублюдок, как и твои братья, – выпалил в сердцах Илья. – Кто ещё с вами жил? У вас большая община?

– Нет. Нас осталось всего десять.

Гулкие выстрелы, донесшиеся с развалин дома, здесь, за закрытыми дверями, походили на раскаты грома. Пилигримы принялись за своё излюбленное дело.

– Уже меньше, – спокойно констатировал парень. Ему было совершенно не жаль этих людей.

Когда глаза привыкли к мраку, Илья стал разглядывать убежище. Подвал оказался большим, только вот основная его часть была завалена различными стройматериалами. Кирпичные стены с облупившейся штукатуркой, панцирная кровать в очищенном от хлама углу, подобие лавочки из двух булыжников и доски между ними, ржавый бак, служивший столом. Нехитрое убранство, но это всё её, Ясмины.

Илья, проведший всю жизнь в казённых стенах, не знал, что такое иметь собственный угол. И только учебный класс в подвале Интерната со своей неповторимой атмосферой, где раз в неделю старик Абдул проводил занятия, давал хоть какое-то чувство уюта и домашнего тепла. Там, среди старинных книг, аккуратно расставленных на полках древних шкафов, Илья чувствовал себя свободным и счастливым. Учеба давалась ему хорошо, он впитывал знания с жадностью и восторгом, которые скрывал за непроницаемой маской безразличия. Его одноклассники, а их набралось тридцать человек, те, кто сами решили посещать уроки, во многом отставали от него. Несколько блестящих ответов и прочтенное по памяти стихотворение стали причиной зависти, а потом и откровенной ненависти, со стороны некоторых горе-учеников. Его отлупили сразу же после занятия, по дороге в казарму. Трое пацанов, за год не запомнивших алфавит, и девчонка, не упускающая возможности пообжиматься с парнями во время перемены. Тогда Илья решил не выделяться, быть как все и даже хуже. Однако, это не мешало главному – знаниям. Он твёрдо знал, что лучший в классе, знал об этом и старик Абдул.

– Как ты это делаешь? – Илью разбирало любопытство. – Сначала меня вырубил, потом диггеров взмахами рук на землю уложил. Телекинез? Телепатия?

– Рус же, по челу видно – рус, но вот гутаришь, ей-богу, не по-ихнему! – кустистые брови гмура сошлись к переносице. – Как, спрашиваешь, приложил я вас? Магия это, отрок, – Годогост тяжело вздохнул, взгляд его стал печальным, задумчивым. – Наследие лесных родственничков – альвов, будь они неладны!

Телепатия, телекинез – термины, что вычитал Илья в книгах, – в какой-то мере объясняли и его способность чувствовать эмоции других людей. Но вот магия – это же сказка, как та… про странствия мага. Пожелтевшая книга была без обложки, да и последних страниц не хватало, поэтому Илья всегда сам додумывал финал этой истории…

– Я гмур, отрок, житель подземелий, мастер-кузнец, продолжатель великого рода Градимира Ключника и позор своей семьи, – сокрушённо продолжил Годогост, свесив голову на грудь. – Понимаешь?!

– Нет.

– Никакой я не мастер. Железо и другие металлы… Я никогда не чувствовал их, а они не подчинялись моим рукам. Мой род, издревле славившийся своими непревзойдёнными, хитрыми и крепкими замками, надёжно запиравшими сокровищницы по всей Руси и за её пределами, лишился одного из своих продолжателей. Я не мог и ключа выточить, не говоря уж о сложных механизмах! Зато магия мне удавалась с пелёнок! Мне, гмуру Южного королевства, жителю Острой горы!..