Страница 17 из 19
Товарищ Сталин лично руководил партией «Гуммет», организацией тюркских рабочих. «Гуммет» имела свое издательство, свою газету, издавала прокламации на тюркском языке, и почти вся работа шла на родном языке. […] «Гумметисты» участвовали на наших партийных собраниях, например: Мамедъяров Мамед, Мишады Азизбеков, Султан Медит Эфендиев, Гамед Султанов, Таги Заде, Мухтар Гаджиев и др.[98] одинаково с членами нашей партии. Также и большевики участвовали на заседаниях их Комитета, например, мне лично несколько раз пришлось участвовать на заседаниях Балаханского комитета «Гуммет».
Воспоминания Сибгата Гафурова, 1935 г.
РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 658. Л. 134–137.
К. Захарова-Цедербаум:
К моменту моего приезда в Баку, в январе 1908 года, организации, как партийные, так и профессиональные, как меньшевистская, так и большевистская, были заняты кампанией по совещанию с нефтепромышленниками. Инициатором совещания с целью выработки «соглашения» (коллективного договора) между рабочими и предпринимателями был помощник кавказского наместника Джунковский. […] В октябре 1907 года профессиональные союзы получили приглашение послать своих представителей к приехавшему в Баку Джунковскому. В продолжительной беседе он старался доказать необходимость заключения коллективного договора и напирал на то, что обязанность союзов разъяснить его пользу и выгоду массе рабочих, которая с недоверием относится к этой идее. Представители союзов заявили, что не могут решать вопроса за рабочих, и предложили ему обеспечить возможность свободного обсуждения его на рабочих собраниях. Джунковский пошел на это требование, и через несколько дней союзы получили от градоначальника бумагу, разрешающую им устраивать на промыслах, на заводах и в казармах собрания рабочих для обсуждения вопроса о совещании. Партии и союзы столковались между собою о порядке ведения этих собраний, где должны были выступать сторонники различных точек зрения. Дело в том, что единодушия по этому вопросу не было. Среди большевиков были сторонники как полного бойкота (Сталин), так и условного участия в нем – при наличии «гарантий», т. е. допущения на совещание представителей союзов, неприкосновенности уполномоченных и т. п. (Джапаридзе, Стопани, Самарцев, Германов-Фрумкин). Меньшевики высказывались за участие в совещании без выставления каких-либо предварительных условий. Социалисты-революционеры и армянские националисты (дашнаки) были за бойкот и за немедленное объявление всеобщей стачки.
Захарова-Цедербаум К. В годы реакции. С. 83–84.
С. Орджоникидзе:
Это было летом 1907 года. В это время был поднят вопрос о заключении коллективного договора между нефтепромышленниками и рабочими и устройства с этой целью совещания последними и нефтепромышленниками[99]. Мы отнеслись к этому в первое время резко отрицательно, считали, что разговаривать с капиталистами нам неприлично, и стали готовиться к забастовке нефтепромышленных рабочих. […] Меньшевики выступили против забастовки, противопоставив ей совещание с нефтепромышленниками по заключению коллективного договора.
Через несколько времени для решения вопроса нами было созвано собрание уполномоченных заводов и промыслов. Свыше двухсот рабочих собрались в Балаханах ночью на каком-то заброшенном промысле. После опроса каждого представителя в отдельности выяснилось, что солидное меньшинство против забастовки. Также было выяснено, что благодаря меньшевикам среди рабочих замечается колебание, и что при таких условиях всеобщая забастовка не удастся. После этого перед нами опять стал вопрос о совещании с нефтепромышленниками. Ясно было, что после провала забастовки рабочая масса пойдет на совещание и что, если мы не примем участия, руководство полностью окажется в руках меньшевиков. Внутри большевистской фракции обнаружилось разногласие по этому вопросу. Часть товарищей, во главе с Алешей Джапаридзе и Степаном Шаумяном, и раньше колебалась, а после неудачи забастовки окончательно стала за участие в совещании. Другая часть, во главе с Кобой Сталиным и Нико, стояла резко против совещания, но после неудачи забастовки тоже поставила вопрос о пересмотре старой позиции. На собрании нашей фракции в одном из помещений Сабунчинской больницы (кажется, в прачешной), после довольно жарких дебатов, нами было принято решение участвовать в совещании, при условии предоставления нам полной свободы печати, собраний, неприкосновенности личности, юридического признания профсоюзов, представительства рабочих и т. п. Это называлось совещание с гарантиями. С этим решением мы пустились в рабочие массы. Меньшевики оказались одураченными. […] Не помню, как власть ответила официально на наши требования о гарантиях, но фактически, явочным порядком, нами была завоевана почти полная свобода. Наша газета, орган союза нефтепромышленных рабочих «Гудок» Саши Самарцева (он был официальным редактором) – фактический орган нашей фракции – гремела в то время на всю Россию.
На собраниях совершенно открыто выступали наши ораторы, и их не смели арестовывать. Как-то в то время был арестован Алеша Джапаридзе. На второй день в меньшевистской печати появилось сообщение об аресте нескольких товарищей, в том числе и Алеши; так и было написано: «Арестован Алеша Джапаридзе». Власть знала, что знаменитый бакинский Алеша в ее руках, и, несмотря на это, вынуждена была через 2–3 дня освободить его.
В конце 1907 года начались собрания уполномоченных промыслов и заводов для выработки требований к нефтепромышленникам. Громадное большинство выборных оказалось на нашей стороне. Председателем был выбран рабочий-большевик Тронов, и около двух недель, в то время как по всей России господствовала черная реакция, в Баку заседал настоящий рабочий парламент.
Орджоникидзе С. Борьба с меньшевиками (1907 г.) //Двадцать пять лет Бакинской организации большевиков. С. 44–45.
Сталин:
Надо бойкотировать совещание!
Вопрос об участии и бойкоте совещания с нефтепромышленниками является для нас вопросом не принципа, а практической целесообразности. Мы не можем раз навсегда бойкотировать все и всякие совещания, как это предлагают делать некоторые озлобленные и не совсем нормальные «индивиды». И наоборот, мы не можем раз навсегда решить вопрос в пользу участия в совещании, как это умудряются делать наши кадетообразные товарищи. К вопросу об участии в бойкоте мы должны подходить с точки зрения живых фактов и только фактов. […]
Затем, во избежание путаницы мы должны заранее установить понятия, которыми мы оперируем. Что значит «участвовать» в совещании? Что значит «бойкотировать» совещание? Если мы, формулируя на собраниях общие требования, выбирая уполномоченных и т. д. и т. п., не ставим своей целью сорвать совещание, а – наоборот – идем на совещание с тем, чтобы, подчиняясь регламенту совещания, опираясь на него, вести переговоры с нефтепромышленниками и придти в конце концов к тому или иному договору, – то такое наше поведение мы должны назвать участием в совещании. Но если мы, вырабатывая требования, выбирая уполномоченных […] ставим своей целью не участие в работах совещания с нефтепромышленниками, а срыв самого совещания, срыв всякого договора с нефтепромышленниками до борьбы (договор после борьбы, особенно после успешной борьбы мы считаем необходимым), – то наше такое поведение мы должны назвать бойкотом совещания […]
Конечно, «нет худа без добра», совещание в данный момент тоже могло бы принести некоторую пользу в смысле организации, в смысле «расширения борьбы», как выражается тов. Кочегар[100]. Но если вред, приносимый совещанием, безусловно перевешивает эту самую некоторую пользу, тогда безусловно надо отбросить совещание, как излишний хлам.
98
В этом списке еще три имени вычеркнуты.
99
Так в тексте.
100
Кочегар – псевдоним И. Шитикова (Самарцева), официального редактора-издателя легальной газеты «Гудок».