Страница 14 из 19
Сперва на похоронах играл духовой оркестр «Вы жертвою пали». Но как только мы вынесли гроб, меня подозвал полицмейстер:
– Ты распорядитель похорон? Чтоб не было музыки!
Однако еще не успел оркестр уйти, как впереди и позади гроба появились два хора, организованные товарищем Сталиным, и начали петь похоронный марш. Так мы дошли до Баилова.
Товарищ Сталин, все время поддерживавший со мною связь, подозвал меня к себе и сказал:
– Разошли ребят по заводам, пусть, начиная с электрической станции, заводы по пути шествия похоронной процессии дают гудки, пока будет виден гроб.
И вот надо было видеть, в каком положении оказались полицмейстер и пристав. Когда загудели десятки заводских гудков, пристав побежал к полицмейстеру:
– Ваше высокоблагородие, что мы наделали? Пусть бы лучше играла музыка, меньше бы высыпало народу на похороны.
Когда я об этом рассказал товарищу Сталину, он долго смеялся.
Вацек И. В годы подполья //Рассказы старых рабочих Закавказья о великом Сталине. С. 101–102.
Ленин – бакинским большевикам:
Копия письма с подписью «Н.К.» из С.-Петербурга, от 4 октября 1907 г., к И. И.Гуковскому, в Баку, Комитет Съезда нефтепромышленников, статистическое отделение.
Дорогие товарищи, из докладов ваших делегатов вы ознакомились с положением наших дел. […] Вопрос о ЦО остается открытым на неопределенное время[86], а б-ки[87] приступают к изданию Пролетария. Озаботьтесь немедленной присылкой корреспонденций. Желательно было бы, чтобы корреспонденции носили не исключительно фракционный характер, т. е. касались не исключительно вопросов о борьбе б-ками с м-ками, хотя важно и это, а вопросов экономической и политической местной жизни. Пишите почаще, присылайте также выходящие у вас издания. Пришлите побольше адресов для высылки вам тотчас же по выходе всех новинок. С тов. приветом. Н. К.
Копия перлюстрированного письма, написанного Н. К. Крупской большевикам Бакинского комитета, 22 сентября/4 октября 1907 г. ГА РФ. Ф. 102. Оп. 237. ОО. 1907. Д. 5. Ч. 3. Л. 103 (подлинник).
ГА РФ. Ф. 102. Оп. 237. ОО. 1907. Д. 5. Ч. 51. Т. 2. Л. 271 (подлинник).
С. Аллилуев:
В конце июля, по совету товарищей, я направился к Кобе. Коба с женой жил в небольшом одноэтажном домике. Я застал его за книгой. Он оторвался от книги, встал со стула и приветливо сказал:
– Пожалуйста, заходи.
Я сказал Кобе о своём решении выехать в Питер, об обстоятельствах, вынуждающих меня предпринять этот шаг[88].
– Да, надо ехать, – произнёс Коба. – Житья тебе Шубинский[89] не даст.
Внезапно Коба вышел в другую комнату. Через минуту-две он вернулся и протянул мне деньги. Видя мою растерянность, он улыбнулся.
– Бери, бери, – произнёс он, – попадёшь в новый город, знакомых почти нет. Пригодятся. Да и семья у тебя большая. – Потом, пожимая мне руку, Коба добавил:
– Счастливого пути, Сергей!
Аллилуев С. Пройденный путь. М., 1946. С. 182.
Алексеенко:
Муж мой, старый подпольщик Алексеенко после военной службы работал до 1902 г. у Бенкендорфа в Балаханах, в Баку, а с 1902 г. в Биби-Абаде[90], в Каспийском товариществе, а жили мы в Баилове. […]
Тов. Сталин у нас квартировал в 1907 г. Это было в г. Баку на Баилове, сейчас это Сталинский район. Мой муж был старым подпольщиком, его хорошо знали в подпольном кружке, у нас были две больших комнаты; пришли раз товарищи, старые подпольщики, и сказали, что приехал такой человек, звали его Коба, надо его приютить. […] Он у нас жил около пяти месяцев. Приехал он в первых числа июня и жил до сентября-октября месяца, уже было холодно. Тогда его сильно преследовали, как и всех подпольщиков, и он как-то вечером ушел и больше не приходил, вероятно его арестовали. Если не арестовали, значит он где-нибудь скрылся, нам точно ничего о его аресте известно не было. У него была жена, грузинка, которая тоже у нас жила, но немного, всего только неделю, после мы ее проводили в Тифлис. […]
Сталин жил в комнате, которая выходила на улицу, а в другой комнате жили мы. В комнате у него стояла кушетка, этажерка с книгами, керосиновая лампа «Чудо», керосинка. Питался он не у нас, а покупал консервы, колбасы и пр.
Приютить у нас на квартире тов. Сталина просил мужа Кирочкин. Мы согласились. Сначала пришел Петербуржец, а потом тов. Сталин с женой грузинкой. […] У нас оставались кофейник и кувшин-умывальник, принадлежащие тов. Сталину. Мы их тоже сдали в музей революции в Баку.
Из записи беседы с Алексеенко
РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 658. Л. 3–6.
А. Сванидзе-Монаселидзе:
Летом 1907 г. Сосо с женой отправился в Баку. Спустя три месяца больную Като Сосо привез в Тбилиси. После двух-трехнедельной болезни Като скончалась. Сосо был в Тбилиси при кончине Като и был на ее похоронах.
Из воспоминаний Александра Сванидзе-Монаселидзе. Перевод с грузинского
РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 651. Л. 264.
Михаил Монаселидзе:
Летом 1907 г. товарищ Сталин при переезде на работу в Баку взял с собой жену Като с грудным ребенком. В Баку Като тяжело заболела. В октябре 1907 г. больную Като Сталин перевез в Тбилиси, а затем опять вернулся в Баку. 22 ноября Като скончалась. Сталин в это время был в Тбилиси. Като скончалась на его руках. У гроба Като была снята фотография членов семьи и близких, среди которых был и товарищ Сталин. Като похоронили 25 ноября на Кукийском кладбище Св. Нины. Сталин присутствовал на похоронах. Вскоре Сталин вернулся в Баку.
Из воспоминаний Михаила Монаселидзе. Перевод с грузинского РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 651. Л. 267.
Христофор Тхинвалели:
Я видел Сосо в 1907 г., когда у него умерла жена, которую мы похоронили на Кукийском кладбище.
Из воспоминаний Христофора Тхинвалели. Перевод с грузинского
РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 651. Л. 265.
Г. Елисабедашвили:
В ноябре 1907 г. скончалась Като – супруга Сосо. Товарищ Сосо глубоко переживал эту утрату. Он проводил Като до могилы, несмотря на то, что это было очень рискованно с его стороны, т. к. царская охранка усиленно искала его. Сироту взяла на воспитание в деревню мать Като. Тов. Сосо вернулся в Баку.
Из воспоминаний Г. Елисабедашвили. Перевод с грузинского
РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 651. Л. 268.
П. Онуфриева (Фомина)[91]:
Он в то время потерял жену и рассказывал, как жалел ее, как ее любил, как тяжело ему было переживать эту потерю. «От меня, говорит, все оружие отбирали, вот как мне было тяжело». Еще он говорил: «Я понял теперь, как мы иногда многого не ценим. Бывало, уйду на работу, не прихожу целую ночь. Уйду, скажу ей: не беспокойся обо мне. А прихожу, она на стуле спит. Ждала меня всю ночь». Мальчик у них был маленький. Он жил у родственников в Тифлисе. Жена у Иосифа Виссарионовича была портниха. Он мне часто говорил: «Вы не представляете, какие красивые платья она умела шить». […] Много мне рассказывал о юге, о том, как хорошо там, какие там сады, здания. Мне частенько говорил: «Вы мечтаете поехать на юг, приезжайте к нам, я дам записку своим хорошим знакомым, они вас примут как родную». А о том, что у него родители там, он не говорил и я не знала.
Из записи беседы сотрудницы ИМЭЛ Эвенчик и секретаря Вологодского обкома Далматова с Онуфриевой-Фоминой, 7 июля 1944 г., Вологда
РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 647. Л. 77–78.
86
ЦО – «центральный орган», партийная газета, о контроле над которой спорили большевики и меньшевики.
87
На партийном жаргоне «б-ки» – большевики, «м-ки» – меньшевики.
88
С.Я.Аллилуев, попав в поле зрения бакинской полиции, решил переехать в Петербург, где Л. Б. Красин обещал найти ему работу.
89
Шубинский – бакинский градоначальник.
90
Так в тексте, правильное название района – Биби-Эйбат.
91
П. Онуфриева – знакомая И. В. Сталина по вологодской ссылке (см. далее).