Страница 2 из 14
– Так мы идем?
– На сей раз твоя взяла. Идем.
– Я люблю тебя, Клайд.
– А я тебя люблю, Бубер.
– Знаешь, ты начала терять форму. Мы слишком мало тренировались последнее время и слишком часто друг с другом соглашались.
– Ты прав. И потом… эта тупая калланетика во всем виновата. Сплошная потеря времени. Надо было грушу лупить, как обычно, а я, дурочка, расслабилась. И тупая любовь…
2
– Послушай, милая…
Тебе всегда нравилось называть меня магом… «Андрей, ты мой маг!» А для меня творить маленькие киберчудеса тебе на благо и для развлечения – счастье. Всегда было счастьем!
Но кто из нас маг? Я или ты? Уступаю тебе эту роль, Оленька. Ты ведь фантастически, магически красива… Я боялся подойти к тебе… слово тебе сказать… ты… ты… невероятное, но сбывшееся.
Помнишь, как мы познакомились? Вечер на окраине студенческого кампуса… Жара, фонари, блеклые силуэты деревьев… Мы, с матмеха, семь парней, студентов и аспирантов, нос к носу сталкиваемся в аллее с толпой подвыпивших ребят, человек двенадцать. У нас был обычай: кричать какое-нибудь наше слово. «Лагранжиан!» Или: «Дифференциал!» И если другая толпень откликалась чем-нибудь таким же – «Интеграл!» там, или какая-нибудь «Теорема Ферма!», – то все нормально, драки не будет. У гуманитариев были свои словечки, у биологов – свои… Мы принимали их, как пароль сниженного уровня, но все же именно как пароль… Нас, математиков, жило там больше всех прочих… Если же нам отвечали: «Пошел на!..», – стало быть, местные решили попробовать кулаки на университетских и драке непременно быть. Я крикнул тогда: «Лагранжиан», – а мне ответили: «Тупой упырь!». И быть бы нам битыми в тот вечер, но ты вышла из-за деревьев и молча достала пистолет. Ты всегда была рисковой девчонкой. И не стеснялась заводить игрушки, которые запросто могли привести за решетку… Они, те самые двенадцать лбов, выдали пару матюков и ретировались. А ты… ты… рассмеялась. В первый раз я не испугался обратиться к тебе, сказал, правда, какой-то нонсенс… В общем, я спросил: «А вы с предохранителя-то его сняли?». Ты улыбнулась и ответила: «Да это копия. Какая разница, они все равно бы зассали!». Я очень хотел продолжить диалог хоть как-то, любыми словами, и брякнул первое, что на ум пришло: «Дай посмотреть!». Глупо, конечно… И сразу на «ты»… второй репликой… Нелепо! Ты улыбнулась и протянула мне его… Через два дня и десять часов ты первый раз поцеловала меня… Мир сейчас же превратился в июль.
А твоя мечта увидеть последних живых марсиан, да еще и отправиться с ними, если выйдет, в мистическое путешествие! Как это красиво… Жаль, ничего не вышло.
Оленька!
Но, знаешь, мне как раз предложили одно дело. Хорошее, денежное дело. Им нужен киберспец всего-то на сол или два, ерунда, а гонорар… милая! Вдвое меньшую сумму я собирал три года. А тут – один сол! Реникса. Видишь, я говорил тебе: наш мир хаотизируется. Функциональных зависимостей почти не осталось, корреляционные тоже размываются… Раньше, я думаю, в ту пору, когда мир еще не сошел с ума, за хорошую работу хорошо платили… а теперь… Скажу тебе как недоучившийся, но все же не худший во вселенной математик… основное правило современности: чем больше пашешь, тем всё равно. Запомни! Хотя… неважно… Тут нет даже самого маленького коэффициента корреляции, даже самого завалящего коэффициента корреляции… Нет, правда! Как мы живем? Мы не знаем, когда, сколько и за что нам дадут. Какую мелочь отсыпят за серьезную большую работу и какой водопад денег прольется за какую-нибудь чепуху и глупость… Сущая реникса! Но этих денег мне как раз хватит, чтобы выкупить сведения, Оля, о которых ты мечтала до… мечтала до… всегда мечтала.
Один Призрак поможет мне… один лукавый Белый Призрак… хотя он будет думать, что это я помогаю ему… Неважно!
Как жаль, что ты ушла… как жаль, что твое тело нашли в пробитом скафандре рядышком с Ледяной линейкой десять лет назад… Ты просто очень торопилась осуществить свою мечту… Могла очаровать кого угодно… почти кого угодно… эти черные штурмовики оказались чуть-чуть недоочарованы и убили тебя из-за нескольких ценных вещей, входивших в твое снаряжение… Ты знаешь, я потом нашел всех трех и прикончил поодиночке… Ты знаешь! Но… кажется… мой долг перед тобой все же выполнен не до конца… впрочем, какой там долг! Я люблю тебя, я сгораю по тебе, для меня счастье – служить тебе!
Тебе тогда было двадцать три, мне – двадцать четыре, и ты любила меня, но… ни во что не ставила… так бывает иногда… а у меня было предчувствие…
Сегодня же я сочиню оду грядущему славному походу и помещу ее в блоге, посвященном твоей жизни, твоей смерти и нашей любви! А когда я вернусь, я создам поэму в стиле киберлирики, повествующую о том… как сладостно служить тебе и совершать подвиги во имя твое…
Послушай, милая, хотя я и разговариваю сейчас с твоим голо-имаго, но ты для меня была, есть и будешь живой. Когда я умру, мы увидимся и обнимемся. Я очень жду этого. А пока… пока я все же осуществлю твою мечту. Ты… там… где бы ты ни была… начнешь ценить меня по достоинству…
Очень на это надеюсь.
До встречи, милая!
3
– Послушай, милая! Никакого риска. Нас будет восемь человек: шестеро мужчин и две женщины. Надеюсь, ты понимаешь, что мужчины как соперники и конкуренты – это просто нелепость. Опасаться в этом мире стоит женщин и только женщин. Так устроен мир. А из двух женщин, Ла, одна, как ты понимаешь, я, а вторая… такая замухрышка, девочка-цветочек, девочка-тростиночка, девочка-мотылечек, в случае необходимости я отключу ее одним ударом… Она вроде тебя, но тебя-то я знаю, ты мегатонна коварства, хотя и выглядишь как какая-нибудь школьница, прости, как маленькая жертва в коротеньком платьице из японского кавайного хентая, сущая забава для злых потных самцов… Прости, не имела в виду ничего плохого. Ты само великолепие, Ла, я тебя люблю, ты маленькое отравленное жало, ты восторг. А я – лучший в мире баунсер, и, слава Локи, мы вместе, а не против друг друга. Ну и кто мне там составит угрозу? Эта, что ли? Мужичье? Самцовина? Хе-хе! Ла, ты же знаешь, что я такое! И потом… у меня для всех них заготовлены маленькие сюрпризы…
В этот день никто, кроме двух женщин, не посетил обзорную галерею имени Олдрина. Местные всё это давно видели, а для туристов с Земли не сезон.
Одна из посетительниц, высокая, выше двух метров, коротко стриженая крашеная блондинка, сухая, как щепа для розжига костра, одета была в две полоски плотной ткани, окрашенной в металлик-золото. Та полоска, что пониже, служила юбкой-мини, не прикрывавшей бедер даже до середины. Вторая полоска, что повыше, прижимала мелкую невнятицу грудей к торсу. Плечи, руки, пресс, щиколотки и бедра на две трети прекрасно послужили бы экспонатами на выставке бодибилдинга. Мышцы, резко очерченные, вызывающие, дерзкие, а еще квадратики пресса, мускулистый треугольник-от-плеч-к-шее словно бы кричали невидимому наблюдателю: «Я – сильнее мужчины. Любого мужчины!» Видимо, для того чтобы никто не перепутал ее с мужчиной, бодибилдерша декорировала уши громадными латунными клипсами в форме «венериных зеркалец». Грубый неравномерный загар, кое-где отдающий медянистой краснотой. Лет сорок… если угнетающие занятия спортом не состарили ее раньше естественного срока. Впрочем, вот как определить возраст, если шея и лицо – сплошь в подтяжках? По кистям и ладоням? Современная косметическая хирургия и с ними знает, что делать…
Ее собеседница во всем, казалось, являла полную противоположность. Школьница нестарших классов с грудью порнозвезды. Бог весть, чем вскармливала ее мама, возможно антиматерией, – столь худенькой она выросла. Не женщина, а набор проволочек… На голове стрижка «черный пожар» и беретик цвета металлик-серебро. Черные шортики из настоящего бархата, привезенного с самой Земли, топик из того же черного бархата. Два массивных серебряных браслета на руках и еще два – на ногах, точно кольца драгоценных кандалов, разорванных когда-то, но милых сердцу. Кожа белее целибатной вставки, аж немного просвечивает. На лице совершенно детская улыбка. На шее – широкий, тесно облегающий обруч с черненой надписью: «Я тебя укушу». Сколько ей лет? Тайна сия велика есть. Впрочем, уверенность в движениях выдает такой опыт, такую изощренность, словно девочка-женщина распрощалась с собственной невинностью, отрезав ей голову.