Верю, судьба!

- Водку он пил, - тут же начал ябедничать Лин. - Почти всю неделю. Говорю ему - хватит, нас ждут! А он мне говорит, чтобы я отвязался!

- Хватит врать, - Пятый взял со стола свой стаканчик. - Ладно, давайте выпьем.

- Ох, - сказал Нарелин и с сомнением поглядел на водку. - Ну ладно. Я попробую, только заранее воды в нормальный стакан налью. За что пить будем? За выигранный мир, или как?

- Скорее уж за судьбу, - ответил Лин. - Сейчас выпьем, и мы, пожалуй, расскажем вам забавную сказку.

Пятый поднял свой стакан, задумчиво посмотрел на притихших собеседников, и произнес:

- Почему-то иногда мне кажется, что я верю в судьбу. Вернее, не совсем так. Я лучше скажу - "верю, судьба", а вы сами выберете, какое слово станет для вас главным. Ага?

Лин кивнул, улыбнулся. Они залпом осушили стаканчики и, не сговариваясь, потянулись к коробке с марципанами - такую пакость следовало немедленно чем-нибудь заесть.

- Итак, давно, лет сорок с лишним назад, в одном временном векторе произошла такая история, - начал Лин. - Дело заключалось в том, что у Атиса Сигна по ночам просыпалась душа…

1 Атис Сигна

Сладкая жизнь

Они догонят нас,

если мы будем бежать,

Они найдут нас,

если мы спрячемся в тень.

Они не властны

над тем, что по праву твое,

Они не тронут тебя,

они не тронут тебя…

Дело было в том, что у Атиса просыпалась по ночам душа. Днем он был как все, или почти как все. Ночью же душа ни с того, ни с сего поднимала голову, и Атис осознавал себя кем-то совершенно другим. Нет, он не смотрел подолгу в ночное небо и не сочинял стихов, обычно он просто брал на руки Абсорбента и, сидя перед выключенным телевизором, думал. О чем? Он сам не мог ответить на этот вопрос.

В мире, где родился и вырос Атис, думать было не о чем. Мир был не то чтобы скудным, он, собственно, был совсем никакой. Серый, невыносимо скучный, лишенный привлекательности.

Город, в котором жил Атис, назывался Нижний Кремов. В Кремов Атис попал после того, как в возрасте одиннадцати лет родители продали его корпорации Ойлл-о за восемь тысяч условных единиц и десять мешков сахара. Цена была не ах, но в то время за детей в возрасте одиннадцати лет больше и не давали. Первое время Атис сильно горевал, но потом решил, что грош цена родителям, которые с такой легкостью могут продать собственное чадо, и утешился.

В Ойлл-о довольно быстро поняли, что восемь тысяч условных единиц и десять мешков сахара пропали даром. Атис оказался абсолютно непригодным для какого бы то ни было использования. Считал он отвратительно, нескладная фигура не позволяла сделать из него классического офисного служащего, да и манера речи… это была особая тема. Он не ругался непристойными словами. Он просто говорил со всеми, как с равными - и с уборщицами, и с другими служащими, и с директором регионального представительства корпорации. Ему совершенно не хотелось стелиться ковриком перед другими людьми, он словно бы не ощущал разницы между ними, не чувствовал статусы, и, конечно, не понимал последствий.

В общем, в возрасте восемнадцати лет Атиса продали на кондитерскую фабрику Кремова. Там он быстро покатился по наклонной - из кондитеров его вежливо, но твердо попросили после того, как он попытался увеличить вес торта с девятисот грамм до килограмма посредством шлепка крема на дно коробки, из подавальщиков - после прецедента со сгибанием на спор металлического листа для выпечки пирожных, из кухонных мужиков - после драки на бадьях с меланжем. В результате к двадцати годам Атис сделался грузчиком, и уже двенадцать лет работал на складе. Целыми днями он таскал мешки с сахаром, мукой, короба с маслом, бидоны со сливками, меланж, деревянные ящички со специями, и, конечно же, большие пластиковые канистры с разнообразными спиртосодержащими жидкостями, применяющимися в кондитерском ремесле. Иногда эти емкости при непосредственном участии Атиса совершали вояжи более длительные и незапланированные, чем их обычная короткая дорога от машин до склада, но… что говорить! Пёрли все, поэтому Атис мало задумывался над моральными аспектами этого процесса.

В Кремове имелись только два варианта существования. Один - работать в Ойлл-о, второй - работать на кондитерской фабрике. Был, правда, и третий вариант - вдруг каким-то невероятным образом получить свободу и уехать, но… это была фантастика, и любой житель Кремова, не задумываясь, плюнул бы в глаза тому, кто сказал бы, что это вообще возможно. Работа - это сытость, тепло, относительный достаток, это бесплатный телевизор и квартирка. Это возможность есть три раза в день, а если ты работаешь на кондитерской фабрике, то можешь еще и притащить вечерком домой несколько пирожных, пару булочек, а под праздник - целый торт. Если у тебя есть дети, можно потом будет выгодно их продать, не боясь, что продешевил или отдал не тому. Работа - это просто все! Весь мир - работа. Как можно жить и не работать, ни один из жителей Кремова даже не задумывался.

Итак, все началось с того, что Атис в очередной раз вспомнил, что у него есть душа, взял на руки Абсорбента и сел на диван перед выключенным телевизором. Абсорбент вскоре мерно заурчал, с удобством разлегся у хозяина на коленях и сделал вид, что уснул. Впрочем, пытаться обмануть Атиса было бесполезно - он-то знал, что Абсорбент притворяется, поэтому не делал излишне резких движений руками.

Абсорбент вообще был особенным. Атис подобрал его совсем крошкой возле мусорных баков, притащил к себе домой и в тот же вечер с горя напился до зеленых чертей и синих сотрудников регионального офиса Ойлл-о. С горя - потому что не знал, что делать с приобретением. Кошек он никогда раньше не держал. "Вы разводите котят? Да. И как? Два котенка на ведро воды". Пьяный Атис уснул, звереныш влез ему на грудь и просидел там, как часовой, всю ночь. Утром у Атиса впервые за десять лет не было похмелья. Поначалу он не связал это с котенком, решив, что в этот раз ему попался настоящий коньяк, но после еще пары прецедентов понял, что животное действует на него гораздо лучше всех медицинских средств, вместе взятых. Котенок получил имя Абсорбент и остался у Атиса. Через год крошечный серый комочек превратился в массивное, довольно тяжелое полосатое создание, еще через год это создание покрылось боевыми шрамами, а еще через пару лет Атис вдруг понял, что его коту даже соседские собаки уважительно уступают дорогу. Удивительное свойство Абсорбента лечить похмелье не распространялось, к счастью, на других людей, иначе чудо-кота давным-давно бы украли, а так… Атис и Абсорбент мирно сосуществовали в однокомнатной квартире, никто им не докучал и не трогал их.

Атис осторожно ссадил кота на кушетку и подошел к окну. Все то же самое, все так же, как было десять лет назад. Скудно освещенная улица окраины, тропинки в глубоком снегу, редкие фонари… Иногда мимо безликих четырехэтажных домов тихо проплывали машины сотрудников Ойлл-о. На месте водителя в каждой сидел унылый медитирующий лама, левитирующий и машину, и своего хозяина, который с удобством располагался на заднем сидении. На поясе у владельца всегда висел кожаный мешочек, в котором содержалась душа ламы-левитатора. Атис знал, что стоит такой лама в десять раз больше, чем сам Атис стоил в возрасте одиннадцати лет, и ему становилось очень обидно каждый раз, когда он видел такие машины. Он ощущал себя полнейшим ничтожеством, существом, непригодным ни для чего, пустым местом. Конечно, куда ему!… У такого вот Атиса не могло быть не то, что ламы, у него не хватило бы денег даже на простую колесную машину, которая стоила копейки.

Неясное, размытое отражение взглянуло на Атиса из прозрачного пластика, закрывавшего окно, и он посмотрел сквозь себя на вечернюю улицу. Глянул себе в глаза и не выдержал собственного укоризненного взгляда. Потом он поглядел на отражение, словно пытаясь оценить себя со стороны. Не красавец, но и не урод какой-нибудь. Нормального роста, худощавый (ну не любил Атис сладкого, и не воровал он пирожных со своей кондитерской фабрики) немного нескладный. Волосы черные, вьющиеся, густые - волосами Атис по праву гордился. Да и глаза голубые - редкое сочетание. В остальном лицо как лицо. Нос с горбинкой, брови вечно удивленными домиками, бородка, усы. Атис был не лишен внутреннего благородства и чувства собственного достоинства. К примеру, та же драка на канистрах с меланжем была спровоцирована тем, что оппонент посмел нелицеприятно высказаться относительно формы носа Атиса. За что и был наказан канистрой по различным частям тела. Отражение снова несмело глянуло на своего хозяина, но в этот раз Атис не опустил глаза.