Страница 9 из 20
Второго урока не было. Вообще, в школе было мало народа. Мелких не было вовсе, средние классы ходили на усмотрение родителей, старшие… на своё собственное усмотрение. Света вошла в класс, народа… и половина не пришла, зря её папа выпроваживал в школу.
Она поздоровалась:
– Всем привет.
Не так чтобы тихо, но и не так, чтобы всех напугать. Девочки, собравшиеся у стола учителя и о чём-то разговаривающие, не обратили на неё внимания. Пацаны тем более, смеются о своём, только Мурат Сабаев, лениво развалившийся сразу на двух стульях за последней партой, произнёс лениво:
– Привет, Фомина. Зря припёрлась, русского не будет. Тут все уже собираются линять. Может, совсем уроков не будет сегодня.
Классно было бы уйти. Светлана оглядывается:
– А Пахома нет?
– Не-е… Они с Митяем ушли в актовый зал, они там тянок из одиннадцатых классов клеят.
«Клеят». Света чуть улыбнулась. Дурацкое слово. Это слово резануло девочке слух, так никто, кроме Мурата, не говорит; кажется, никто другой таких слов не знает. Сабаев один из немногих, кто читает книги, он знает много разных слов, смешно издевается над тиктокерами, и у него, как и у Светы, нет инстаграма. Девочка села через парту от него.
– А зачем тебе Пахом? – всё так же лениво интересуется Сабаев. – Хочешь травы купить?
– Нет, не нужна… Он, этот урод, мне рюкзак порвал, – говорит Светлана.
– Только рюкзак? – Сабаев косится на девочку и добавляет многозначительно: – Тебе повезло.
Света не совсем поняла, что он имеет в виду, но спрашивать не стала, а Мурат и говорит ей:
– Фомина, давай сбежим, пошли ко мне, у меня мартини есть. Почилим.
Светлана сразу напряглась. А Мурат чуть оживился, смотрит на неё внимательно, глаза у него карие. Хитрые.
– Нет, не пойду, я не пью, – сразу отвечает она твёрдо, как отрубает.
– Да расслабься ты, я просто так предложил, – Сабаев снова разваливается на стульях. – Я забыл, что ты у нас спортивная. Просто так предложил. На «вдруг».
Тут как раз отворяется дверь, и в кабинет входит их классный, Данила Сергеевич. Все замолкают. Ждут.
– Ребята, не расходимся. Третий и четвёртый уроки, физика и алгебра, будут. Готовьтесь.
– Оо-ооо…, – недовольно и разочарованно загудел класс, вернее, полкласса. Особенно недовольны были девочки.
– Не «о», а готовьтесь, вас будут спрашивать, – говорит классный.
Глава 6
Церковь Рождества святого Иоанна Предтечи проще называлась Чесменской, и находилась она в десяти минутах ходьбы от дома Светланы. Церковь была небольшой, но очень красивой. Она была розовой, и говорят, что её неоднократно посещала императрица Екатерина Вторая по дороге в свою загородную резиденцию. А сейчас она была известна тем, что на маленьком кладбище, что находилось за собором, среди старых елей жили совы. Да, совы жили в городе. Светлана сама их видела по вечерам летом.
Но сейчас девочка шла не в храм, она остановилась у красивого, свежевыкрашенного здания прихода, что находился на другой стороне улицы, напротив храма. Остановилась и некоторое время оглядывалась по сторонам. Главное, чтобы никто из одноклассников не увидел, что она ходит в церковь. РПЦ – большой, как говорили пацаны из её класса, зашквар. Ей не нужны были насмешки ещё и по этому поводу. Девочке хватало насмешек по поводу драных кроссовок, старого телефона и того, что её считали «спортивной», то есть человеком, который так занимается спортом, что не имеет ни «телеграммов», ни «инстаграмов». В общем, она полминуты смотрела по сторонам, и лишь убедившись, что никого из её знакомых нет, быстро нырнула в распахнутые настежь двери прихода.
Даже тут пахнет церковью, это, наверное, от одежды священников.
Как и положено, Света со всеми здоровается. Даже с незнакомыми людьми. Сейчас день, святые отцы тоже тут, в трапезной. Длинный стол, покрытый клеёнкой с затейливым узором, на столе подносы с нарезанным хлебом, с белым и с чёрным. За столом, кроме священников, несколько прихожан. Одна знакомая Светлане бабка с распухшими ногами и ещё пара старушек. В трапезной вкусно пахнет. Среди священников настоятеля отца Александра нет. Он редко обедает со всеми. Но здесь его заместитель, отец Серафим. Это мамин духовник, он и Свету, и близнецов крестил. Светлану он любит, а она его не очень. Потому что отец Серафим… лох. У него на одежде пятна, Света видела у него в бороде яичную скорлупу и крошки желтка. Когда он её обнимает, он пахнет потом, ещё он носит бейсболку с эмблемой «СКА» вместе с рясой, у него нет машины, отец Серафим ездит на велосипеде, и что самое стрёмное, – это то, что он носит бежевые носки с чёрными сандалиями. Если Светлана видела его на улице, а он её ещё не увидал, она быстренько переходила на другую сторону. Не дай Бог, кто увидит, как он её обнимает при встрече. Увидят одноклассники – всё, школу можно будет бросать.
– Светланка! – Отец Серафим её увидел и махал рукой. – Иди сюда, ко мне, – и, видя, что девочка двинулась к нему, уже говорил кухарке Анне: – Матушка, дай тарелочку для девы.
Её усаживали рядом с отцом Серафимом, ставили перед ней тарелку, сам Серафим наливал ей рыбный суп с картошкой, с жареной заправкой, с разваренными кусками рыбы. Светлана взяла ложку, кусок белого хлеба и сразу начала есть. Суп был приправлен укропом. Этот привкус что-то тронул в глубине её души, что-то напомнил. Что-то смутное и неопределённое, но лишь на мгновение. Она тут же про всё это забыла. Девочка почти не завтракала, а суп был необыкновенно вкусным, но один из молодых попов сказал ей с усмешкой:
– Душа моя, ты бы хоть перекрестилась перед трапезой.
Света отложила ложку, чтобы перекреститься, она знала, что нужно прочитать молитву перед едой, но отец Серафим, погладив её по голове, сказал:
– Ешь, ешь, я за тебя помолюсь.
Он, конечно, был… лох. И Света его стеснялась, но она прекрасно помнила, что когда возник вопрос о лишении папы родительских прав из-за его инвалидности, папа сказал ей сходить к отцу Серафиму.
Сходить! Да она бежала к отцу Серафиму так, как на соревнованиях не бегала. Прибежала, оторвала его от службы и, рыдая, рассказала ему о том, что приходили злые тётки, которые сказали, что ей и Кольке с Максом будет лучше в приюте. В приюте! Её и братьев собирались отправить в приют. А отец Серафим её успокаивал:
– Тихо ты, тихо, рясу мне не намочи, не плачь, не плачь, я сейчас же пойду к настоятелю, к отцу Александру, и он придумает что-нибудь, не отправят вас в детдом. Не рыдай. Отец Александр всех, кого надо, знает, с кем надо поговорит, не волнуйся.
И вправду, всё разрешилось, папу не лишили родительских прав по недееспособности, и папа благодаря хорошему физиотерапевту стал ходить лучше. Теперь он даже на двух работах работал и выплачивал кредит за медицинское оборудование и возмещение ущерба по решению суда. Девочка не знала наверняка, может, и вправду настоятель храма устроил так, что злобные тётки из Комиссии по делам несовершеннолетних и защите их прав больше в их квартире не появлялись. И это хорошо, от этих суровых баб с каменными мордами у Светы мурашки по спине бежали, а близнецы так и вовсе каменели от ужаса.
– Отлично, с супом покончено, – заглядывал ей в тарелку отец Серафим, – давай-ка котлетку из щуки.
– Отец Серафим, я наелась, – отвечала девочка.
– Хорошо, тогда без риса, – говорит священник кухарке. – Матушка, положи деве одну котлетку.
Но Светлане нравится, как в приходе подают рис, он тут вперемешку с кукурузой. И она просит:
– Матушка, одну ложку риса, пожалуйста.
– Конечно, кушай, доченька, – говорит кухарка, накладывая ей еду.
Ещё её вынудили выпить компот с пряниками, и из прихода девочка вышла чуть живая.
Дома была куча дел, они с папой затеяли стирку, поменяли бельё у мамы и закинули его в стиральную машину. Потом папа прилёг, ему выходить в ночь. Помимо охраны, он ещё работал по ночам в частном предприятии Алиева. Шинковал овощи для салатов. Эти салаты продавались по всему Петербургу. У Алиева работало много инвалидов. Работали всегда в ночь, чтобы к открытию супермаркетов салаты были свежими. Папа не чувствовал себя там каким-то особенным. Там он был как все. Работа была непростой, но давала семье больше двадцати тысяч в месяц.