Страница 8 из 15
– Стоп. Что случилось?
– Ударился… – Он отворачивается, трет ладонью повлажневшие глаза.
– Ну-ну. Все хорошо. Чем ты ударился? – Она не расслышала, что он сказал.
Джош дотрагивается до головы.
Оливия делает шаг назад. Что он имеет в виду?
– Ты ударился головой? Когда?
– Раньше… тогда.
– До того, как приехал сюда?
Он кивает.
– Да. Тогда… давно…
Давно? Как давно? Непонятно.
– Хочешь сказать, что когда-то, давно, ты ударился головой?
Он снова кивает.
– Ладно. Уф… – Оливия прислоняется к столу. – Ты поэтому перепутал апельсин с персиком?
– Да. Путаю слова. Трудно… искать… брать… черт. – Оливия вздрагивает, словно в комнате взорвалась небольшая бомбочка. Джош сжимает губы и с силой выдыхает через нос. – Нашел, – наконец говорит он и расслабляется.
Она пытается собрать произнесенное в некое целое.
– Тебе трудно находить правильные слова, так? – Он кивает и опускает голову, уткнувшись подбородком в грудь, а ей хочется закричать на ту, которой здесь нет. Как же она могла упустить сына?
Бедняга. Самое простое действие, говорение, для него разбитая, с рытвинами и ухабами, дорога. Неудивительно, что мальчишка как будто хочет спрятаться в себе самом.
Что же такое могло с ним случиться? В чем причина такого состояния? Надо бы разобраться. Можно позвонить Майку…
– Тебе нужен доктор?
Джош смотрит на нее большими глазами и трясет головой.
– Хорошо. Если понадобится – скажешь. О’кей?
Он пожимает плечами и снова опускает голову.
– Давай-ка садись. – Ей жаль его. Она подставляет стул к столу, похлопывает по спинке. Пусть успокоится. Да и ей не мешает взять себя в руки. Джош садится. Оливия отступает в сторонку и замечает, что у нее дрожат руки. К такому она не готова совершенно. Дети – это что-то чужое, незнакомое. Как пришельцы. Она никогда с ними не взаимодействовала, никогда не разговаривала один на один. А тут еще паренек, который едва способен связать два слова.
Чтобы унять дрожь, она берет оставшийся после Эмбер пустой бокал, выливает остатки вина, ополаскивает и вдруг вспоминает кое-что, отчего ей становится не по себе. Джош сказал, что Лили ушла.
Губка выскальзывает из пальцев и падает в раковину. Как бы она ни относилась к сестре эти годы, что бы о ней ни думала, но смерти ей никогда не желала и всегда считала само собой разумеющимся, что однажды, когда-нибудь, они еще встретятся, и она скажет сестре, как сильно та обидела ее.
Но если Джош путает слова, то там, на лужайке, он мог сказать именно то, что первым пришло тогда ей в голову. Лили умерла.
Сможет ли она смириться со смертью сестры? И что ей делать с сыном Лили?
Оливия подбирает губку и отжимает воду. Если с Лили что-то случилось, то нужно будет отыскать Итана. Смотреть на его сына, разговаривать с ним – это одно, но растить его – совсем другое. И это другое намного труднее.
В дверь звонят, и Оливия вздрагивает. Джош напрягается и смотрит на дверь, как изготовившийся к прыжку кот.
– Наш обед, – говорит она, вытирая руки и мысленно усмиряя заколотившееся вдруг сердце. Джон настороженно смотрит на нее, потом снова на дверь, наклоняется и хватает рюкзак.
– Еда. Бургеры. – Следуя примеру Эмбер, Оливия выбирает слова попроще, сопровождая их понятными жестами.
Лицо его разглаживается, он снова опускается на стул.
– Я сейчас.
Забрав еду, Оливия делит между ними двумя бургеры и жареную картошку. Не считая довольного ворчания Джоша, едят молча. Он жадно расправляется с чизбургером, она возится с чипсами. Неужели он не ел ничего весь сегодняшний день?
Телефон снова попискивает, сообщая, что оплата прошла, а у нее возникает идея.
– Ты звонил своей маме? Сказал ей, что ты здесь?
Он качает головой.
– А телефон у тебя есть?
Он сует в рот картошку и снова качает головой.
Вот же незадача.
– Послушай. Воспользуйся моим. – Оливия кладет на стол телефон и подталкивает в направлении Джоша. – Позвони ей. Она, должно быть, беспокоится.
Лили убежала, потому что хотела сохранить и оставить ребенка. Следовательно, либо Джош сбежал сам, по собственному желанию, либо с ней случилось что-то, из-за чего им пришлось расстаться. В противном случае Лили вряд ли выпустила бы сына из поля зрения, учитывая его состояние.
Джош смотрит на телефон.
– Ну же, давай, – подбадривает его Оливия и постукивает пальцем по экрану.
Он хмурится.
– Ты знаешь ее номер? Номер телефона, ты его знаешь? – Она говорит медленно, с расстановкой, но он лишь хмурится еще сильнее.
– Да.
– Отлично! Звони ей. – Она подталкивает телефон еще ближе.
Джоша больше интересует чизбургер, и звонить он определенно не спешит. Ладно. Можно применить другую тактику.
Оливия берет телефон.
– Скажи мне ее номер. Я позвоню сама.
Он смотрит на нее без всякого выражения, и она снова прибегает к языку жестов, показывая, как набирает номер и разговаривает. Закончив демонстрационный показ, Оливия выжидающе смотрит на племянника.
– Какой… номер… у твоей… мамы?
Джош откладывает бургер и загибает пальцы. Губы его шевелятся. Оливия наблюдает. Странно, что у него проблемы не только со словами, но и с цифрами.
– Пять… девять… – Он останавливается. Опускает руки. Смотрит на бургер.
– И?.. – торопит Оливия.
Джош отворачивается. Лицо напряженное, но подбородок предательски дрожит.
– Ты забыл ее номер? – спрашивает она мягко, чтобы не напугать его еще сильнее.
Он смотрит в пол, а она легонько постукивает краем телефона по подбородку. Возможно, Джош и впрямь забыл номер, но тот факт, что он пытался назвать его, говорит о том, что Лили не умерла.
Иначе зачем бы стараться?
На душе становится легче.
– Где она?
Он пожимает плечами.
– Можешь сказать, почему ты здесь? Как нашел меня? Кто та женщина, которая привезла тебя сюда?
После каждого вопроса Джош только сильнее сжимает губы, так что они все бледнее и бледнее.
Терпение иссякает, а вот раздражение только растет. Как она поможет ему, если он даже не пытается помочь?
– Джош…
– Нет.
– Послушай…
– Нет! – Он затыкает пальцами уши и крепко закрывает глаза. – Нет, нет, нет…
– Ладно, ладно. Больше никаких вопросов. – Сердце колотится уже у самого горла, тревога нарастает и вместе с ней страх. Неужели с Лили случилось что-то ужасное?
Оливия откидывается на спинку кресла, бросает взгляд на часы микроволновки. Уже поздно. Джош устал, и ей нужно поработать. Если все пойдет как надо, утром здесь будет Лили. Или же Джош сам успокоится и объяснит, что же все-таки произошло. В противном случае придется вызывать полицию или звонить Лукасу. Должен же кто-то знать, что происходит.
Джош опускает руки и открывает глаза.
– Спасибо… тебе.
Оливия вздыхает, уже чувствуя себя виноватой. Как-то так выходит, что она постоянно его огорчает. Она откладывает в сторону телефон и отправляет в рот остатки остывшей картошки.
– Пожалуйста.
Губа у него дрожит, словно он пытается улыбнуться, и Оливия снова видит в нем Лукаса. Интересно, каким был Джош до того, как с ним что-то случилось? Таким, как Лукас? Непослушным, шутником и непоседой, которого нельзя было не любить? Жаль, что она не познакомилась с Джошем раньше.
Глава 5
Лето ‘97
Оливия поднялась рано, между деревьями виднелось серое рассветное небо. Щебетали птички, порхая с ветки на ветку. На металлическом причале поблескивала тонкая пленка росы, воздух дышал свежестью и влагой. Защищаясь от прохлады, она надела толстовку. Вот поднимется над озером солнце, согреет землю, и она снимет свитшот и повесит на перила – до самого вечера, когда упадет температура и на потемневшем небе выступят звезды. От восхода до заката ей достаточно обычно одного купальника.
Но не сегодня.
Тот день был первым полным днем их третьих шестинедельных летних каникул в доме Уитменов. Утром мистер Уитмен намеревался взять их в тренировочный поход – на случай, если она, Блейз, Лукас и Тайлер захотят прогуляться в ближайшем лесу без него или миссис Уитмен.