Московский магический университет

Поспорить с этим сложно. Восемьдесят процентов направлений в университете магические, а остальные двадцать — преподаются в отдельном филиале — там тоже элита, но от мира науки. Фактически, МГУ — это главный магический университет страны. Тут лучшие преподаватели и лучшие студенты.

— Блондинка, у которой волосы в пучке, это Амаграм? — шепнула одна девушка другой.

— Тише ты… — цыкнула та. — Да, это она.

От этой фамилии кровь стынет в жилах почти у любого… Амаграм известны, как непревзойденные убийцы, и всего один стоит целой армии. Причём, это ни разу не преувеличение. В каждой войне они убивали людей сотнями и тысячами.

После торжественной части я пошёл в назначенную для сбора аудиторию. Группа у меня называлась Лек-38, первое, очевидно, означает лекарь, а второе — год. Нас было немного, всего четырнадцать человек, причем, парней всего пять, включая меня.

— О, а это, кажется, простолюдин! — сказал рослый, нагловатый парень, глядя на меня.

— Эй, мразь, — максимально грубо произнёс я. — Как ты меня назвал?

Возможно, в мире аристократов нормально называть человека простолюдином, но со мной такое не пройдет.

— Сам мразь! — огрызнулся тот слегка ошарашенно. — Я назвал тебя простолюдином, потому что ты не имеешь аристократической фамилии, — он стал тыкать на список, лежащий на парте. — Все парни из группы на месте. Значит, ты — Калинин, простолюдин.

— А ты не думал, что я маг ближнего боя, который ошибся аудиторией?

У аристо выкатились наружу глаза, и он застыл с удивлённой гримасой. После 12 августа у меня остались на лице опалённые шрамы, и выглядел я довольно страшно. Не урод, но если скорчу злое лицо, напугаю почти любого.

— Нет, ну ладно!… Ошибся, извини! С кем не бывает…

Я сел за заднюю парту. Инцидент привлек внимание других студентов, и потому повисла полная тишина. Все осторожно на меня смотрели, ожидая, чем всё закончится. Через минуту наглый аристократ всё-таки почувствовал неладное и повернулся в мою сторону.

— Тебе подсказать аудиторию?

— Нет, я уже в нужной.

— Гад! Так ты всё-таки Калинин! Провёл меня!

Парень вскочил, намереваясь схватить меня за шиворот рубахи. Укрепив тело магией, я перехватил его руку. Затем сразу же её вывернул и прислонил к парте. Раздался крик от боли.

— Можешь называть простолюдином кого угодно, но только не меня. А вообще, лучше никого так не называй.

— Сукин урод! Указывать мне будешь?

Притянув руку парня к себе, я ударил его головой о парту. Кажется, переборщил… Парень в отключке, а на парте небольшая вмятина. Причём, в этот момент как раз зашёл наш декан… Он был одним из ораторов сегодня, поэтому я уже знал его в лицо.

— Что здесь происходит?!

— Мы немного повздорили, но сейчас я его починю.

Крови почти нет, но шишка у него уже знатная. Залечивать долго… Лучше применю снятие боли и пробужу из отключки. Главное, чтобы не сотрясение… Такое я не залечу в принципе, и, что хуже, его ещё может стошнить прямо тут.

Спустя минуту моих колдований, парень начал оправляться от удара. Увидев, кто рядом, он растерянно шарахнулся к проходу между партами. Я протянул ему руку и помог встать.

— Извините за инцидент, — я слегка хлопнул аристо по плечу. — С ним всё будет в порядке.

Матвей Федорович неодобрительно на меня посмотрел.

— Я не люблю драки в неположенных для этого местах. За такое могу даже выгнать с курса! — строго произнёс мужчина, и сразу же сменил тон на более добрый, заинтересованный. — Только мне непонятно, как вы так быстро его подняли после сотрясения?! Первый раз вижу, чтобы подобное получилось у первокурсника! Это даже не каждый выпускник сможет… Снятие сотрясения — ваша «превосходная способность»?

Всё-таки, сотрясение… И как он так быстро это определил?…

— Нет, это не моя «превосходная способность». Сотрясение я не вылечил, лишь снял боль и пробудил из отключки.

— Пробудил?… Из сотрясения? Звучит, как студенческая придумка, если бы я не видел все своими глазами, — Матвей Федорович посмотрел на раненого. — Хотя, сотрясение, действительно, осталось. Тогда, наверно, манипуляции с разумом — ваша «превосходная способность»?

— Отчасти. Я считаю своей «превосходной способностью» магическое усиление других людей, но мне доступны также и иные бафы.

— Так вы тот самый бафер! — воскликнул декан. — Я видел вас на записи вступительных испытаний, но из-за опаленного лица и волос не узнал. Рад приветствовать такого одаренного студента на курсе! Но всё же, пожалуйста, впредь без драк!

Матвей Федорович вылечил Егора Шеверёва (как я узнал позже), и начал говорить об организационных моментах. Затем выдал всем студенческие и зачётки. Имена своих одногруппников я почти не запомнил, и только на одно обратил внимание сразу.

Алина Быстрова. Типаж девушки, который я больше всего люблю. Нет, в группе было много красоток, но она приковывала мой интерес полностью. Русые волосы, голубые глаза, стройное тело, а главное, ямочки на щеках, выдающие, что она много улыбается. Собственно, Алина и мне улыбнулась, вышагивая обратно от стола декана.

Скромно, всего на доли секунды, но всё же улыбнулась и посмотрела. Кажется, она порядочного воспитания, а судя по гордой осанке, ещё и аристократка…

Девушки, девушки… не похищайте сердца юнцов…

Глава 7

После первого дня в университете я порядочно закупился продуктами. Ресторан прямо в общаге — это удобно, но если туда ходить, дыра в бюджете мне обеспечена.

— Простолюдины уже тащат себе еду, — усмехнулся кто-то сзади, когда я поднялся на свой восьмой этаж. — Прямо как муравьи.

Я остановился и повернулся к говорящему.

— А что же такого плохого в муравьях?

— Они мешаются под ногами. Но, к счастью, их легко раздавить.

— Ну, давай. Попробуй.

Я произнёс это с таким вызовом, что желание попробовать будет только у поистине смелого человека.

— Псих… — буркнул парень и прошёл вместе со своим другом вперёд.

Кажется, меня скоро достанут этим простолюдинством… Какими же надо быть дикарями, чтобы в двадцать первом веке делить людей на касты? И при всём этом они ещё считают себя интеллигенцией и элитой общества? Тьфу. Владеют магией, вот и зажрались…

Чем-то мне это напоминает детдом. Там я тоже столкнулся с порядками, которые мне очень не нравились. Группа самых взрослых и сильных ребят заправляла всеми младшими, командуя ими, как хочется.

Будешь сопротивляться — изобьют, пожалуешься — станешь изгоем, неприкасаемым. Что может сделать восьмилетний ребенок? Честно сказать — ничего. Первые годы я каждый день ходил с синяками, и на вопросы об избиениях молчал, как партизан. Исаев также.

Нас пытались сломить, но мы всеми силами огрызались. Где-то кулаками, где-то зубами и ногтями, а где-то просто словом. Гордость у детдомовцев имелась, и когда им кричишь о том, что бой нечестный, они слушают. Ну, или хотя бы слушают отчасти.

Когда нам с Исаевым стукнуло по двенадцать, ситуация стала стремительно меняться. Во-первых, мы немного выросли и окрепли, а во-вторых, у Сани появилась магия. Использование способностей строго наказывалось, но кого это в детдоме могло остановить?

У нас было, практически, как в джунглях — кто сильнее, тот и прав. Чем сильнее мы с Исаевым становились, тем больше нас слушали, и в конце концов мы достигли вершины. Стали законодателями всех порядков.

Плохо или хорошо мы в конечном итоге сделали, покажет время. Иерархия детдома была сломана, и сильные больше не правили всем и вся. Можно сказать, мы устроили революцию в отдельно взятом месте. Только оставался вопрос — не вернётся ли всё на круги своя.

Если смотреть на пример СССР, то всё держится благодаря тому, что люди продолжают бороться за изначальные идеалы. Перестанут бороться — государство развалится, и снова нами будут править аристократы.

В детдоме всё также, только в меньших масштабах. Если Соколов и другие старшие сохранят заложенный порядок, то власть сильных там не вернётся. Во всяком случае, в ближайшее время.

Конец ознакомительного фрагмента.