Страница 6 из 12
Тетки притихли. У всех дома полна коробочка нахлебников – только закидывай корм. Детей надо поднимать, родителей немощных поддерживать.
Богдане посвободней – бабушка велела:
– Ничего слать даже не думай. Вообще про меня забудь, я не пропаду. На себя откладывай. Может, правда в музучилище поступишь. В итальянское. А потом и в Ла Скалу возьмут – хоть в пятый ряд хора.
Богдана ни в какое училище идти больше не собиралась. Замуж и безо всяких дипломов возьмут. А еще – ей Мирон рассказал – можно на круизный лайнер устроиться. Путешествуешь по всему миру забесплатно, днем гуляешь, по вечерам – поешь в ресторане, питаешься на халяву и зарплату получаешь. Неплохой запасной вариант – если принца найти не удастся.
«Но главное сейчас – в Италии застрять». Туристическая виза закончится через месяц, и грядущее нелегальное положение Богдану очень тревожило.
В три часа пополудни Мирон, наконец, вывел своих подопечных на улицу. Автобуса не подали, но идти оказалось недалеко – всего пара кварталов. Вывеска на входе в одноэтажный дом обещала пиццерию, но внутри помещение выглядело советской столовкой, только без всякой еды. Голые стены, пластмассовые столы-стулья. Мирон велел:
– Рассаживаемся каждая за свой стол, по одной! Юбки одернули, ногу на ногу не кладем!
Он обошел свое стадо и вручил всем по распечатанному листочку. Богдана немедленно взялась переводить. Имя. Возраст. «Non fumo»[6].
– Богданка! – крикнула Эльвира от соседнего столика. – А «пулита» – это кто такая?
– Не знаю. Наверно, быстрая. Как пуля.
– А «опероза» что значит? Петь, что ли, заставят?!
Подлетел Мирон, фыркнул:
– Ох, дремучие! «Опероза» – работящая. «Пулита» – аккуратная.
– Как общаться-то будем с хозяйками, если мы по-ихнему ни в зуб ногой? Хоть поможешь? – возмущалась Эльвира.
– Вас двадцать, я один. Школьный английский вспоминайте. Но его здесь тоже не особо знают.
К счастью, вышло не настолько страшно. Итальянские работодательницы горничных из России явно выбирали не в первый раз. Минимально объясниться по-русски могли. «Водка не пить, мужиков не водить, технику не ломать».
Но экзотика тоже встречалась. Богдане – вот уж настоящий рынок невольниц! – толстая, одышливая бабища рукой в рот полезла. Девушка перепугалась, начала отбиваться. Мирон примчался на помощь, перебросился с работодательницей парой фраз, успокоил:
– Хочет зубы твои проверить.
– Зачем?
– Вдруг плохие?
– А ей-то что?
– Как что? Стоматологи в Италии дорогие.
– А медицину разве она оплачивает?
– Нет, конечно. Потому и боится. Когда зуб болит, от горничной толку мало.
– Фу, гадость какая. Я сама к такой работать не пойду.
Богдана отвернулась от противной тетки.
Разочарование нарастало. Из российского далека иностранцы представлялись такими утонченными, породистыми, приятно пахнущими. А на деле – рыночные торговки. Интонации базарные, голоса скрипучие. Каждая вторая с усиками. И одеты безвкусно, почти по-цыгански.
Собственная бабушка – хотя тоже нынче на рынке стояла из-за тяжелых времен – выглядела куда интеллигентнее.
– Зря ты ее прогнала, – хмыкнул Мирон, – она пятьсот тысяч лир предлагает.
– Это сколько?
– Почти триста пятьдесят долларов[7].
– Ничего себе! – опешила Богдана.
– Но работать надо без выходных. И ночью вставать. У нее мать в маразме.
– Не, тогда точно не хочу.
Он предрек:
– Другие и за двести припашут. На то же самое. – И отошел.
В столовке-пиццерии становилось все душнее, тетки-работодательницы источали тяжелые цветочные ароматы, от визгливых, неприятных голосов у Богданы начала трещать голова.
Все чаще вспоминала она предложение Мирона – остаться с ним – и все привлекательнее оно казалось. Не нужна ей такая Италия.
Но тут – будто небеса услышали отчаянный глас – к ее столу подошла немолодая пара. Вот эти выглядели настоящими иностранцами, точно как в кино. Сухощавый джентльмен при галстуке. Далеко не юная, но потрясающе холеная дама в кокетливой шляпке. У него в руке трость с серебряным набалдашником. У нее на пальцах бриллианты.
Богдана инстинктивно подобралась, распрямила спину, сложила паинькой ручки на коленках, опасливо улыбнулась, в смущении пробормотала:
– Бонжорно!
Пара замедлила шаг, обменялась репликами. Богдана услышала:
– Ancora una ragazzina[8].
Богдана знала, что девушка по-итальянски ragazza. А ragazzina – понятно, малявка совсем.
Она решительно произнесла по-итальянски:
– Я не рагаццина, мне девятнадцать лет.
Респектабельные супруги переглянулись. Синьора пробормотала:
– Rischioso[9]…
«За кобеля своего боится», – догадалась Богдана.
И как на чужом языке объяснить, что не собирается она чужого мужа отбивать? Тем более у джентльмена – уже старческие пятна и лысинка проглядывает.
– У меня есть принципы, – пробормотала она.
Синьор с синьорой переглянулись – похоже, не поняли.
Ладно, объясним популярнее:
– Дома, в России, у меня остался муж!
– Правда? – заинтересовалась дама и раздельно, словно для тупой, произнесла: – Вы знать английский?
– Да, немного знаю, – смутилась Богдана.
– Говорите лучше на нем. Я не понимаю ваш итальянский.
Вот это обидно. Но что поделаешь. Попробуем вспомнить английский – училка в школе доставучая была, кое-что в голову вбила.
– I have a husband! And I love him a lot. But you know, the situation in Russia is difficult. We can’t afford a baby. So I came here to make some money to realize our dream![10] – вдохновенно импровизировала Богдана.
Пара напряженно вслушивалась в ее неуверенный монолог. Подошел Мирон, уловил, о чем речь, удивленно присвистнул. Она сделала страшные глаза.
Выдавать ее он не стал – в заграничных паспортах штампов о браке все равно нет. Присел за столик, побеседовал с благородными синьорами на быстром и пока непонятном ей итальянском. Потом озвучил Богдане условия:
– Дом громадный – тысяча квадратных метров. Ежедневная уборка. Стирка. Глажка. Сложная бытовая техника. Если сломаешь, будешь платить штраф. Жить в одной комнате с кухаркой. Помогать ей готовить. Выходной раз в месяц. Каторга. Четыреста тысяч.
– Это сколько?
– Двести шестьдесят долларов. Очень мало.
– Зато они не галдят и не смотрят мне в зубы! Скажи им: я согласна!
– Богдана, помнишь, что я говорил тебе вчера? Надо идти к хорошим, проверенным хозяевам. А эти вообще не из этих краев. Кто знает, что они за люди?
– Они хотя бы интеллигентные, – отрезала Богдана. – Наверняка в оперу ходят. В отличие от остальных здешних деревенщин.
– О чем вы говорите? – властно вмешалась в разговор синьора.
Богдан объяснил:
– Она мечтает сходить в Ла Скала и посмотреть на этого, как его там… Рикардо Мути.
Итальянцы переглянулись.
– Какие-то настораживающие амбиции, – проскрипела дама.
Ее пожилой спутник примирительно произнес:
– Зато выгодно. Вместо премии можно подарить девушке билет на галерку. Милан от нас недалеко.
– Вы приехали с другого конца страны? – удивился Мирон.
– Случайно получилось. Мы посещали Акри[11], и хозяйка местной гостиницы рассказала про ваш бизнес, – объяснил джентльмен. – А нам как раз нужна горничная.
Богдана всю жизнь прожила в частном доме. В детстве бегала на улицу в туалет и ужасно боялась случайно в выгребную яму заглянуть – вдруг оттуда выглянет что-то ужасное?
Но со временем обжились. Сделали теплую уборную, поставили бойлер. Комната у Богданы всегда отдельная была. Пусть несолидные восемь метров, зато собственные, украшай, как хочешь, и за бардак никто не ругает.
6
Не курю (итал.).
7
Курс по состоянию на конец июля 1996 года.
8
Совсем девочка (итал.).
9
Рискованно (итал.).
10
У меня есть муж. И я очень его люблю. Но вы знаете, ситуация в России сейчас сложная. Мы не можем позволить себе ребенка. Поэтому я приехала сюда заработать для своей мечты денег! (англ.)
11
Акри – город в провинции Козенца, расположенный на трех холмах в долине рек Муконе и Каламо на границе национального парка «Сила». Эта территория была обжита людьми еще в эпоху неолита (3500–2800 гг. до н. э.).