Дом Ночи

Лицо и руки Поварихи белые от муки, сразу и не поймешь, в добром ли она обличье или успела перемениться. Но улыбка у нее широкая, от уха до уха, а значит, все хорошо. Крупные зубы переливаются перламутром. Капельки пота разрисовали ее щеки извилистыми дорожками. Завтра – первый день зимы, и в доме Матушки Ночи будет праздник. Повариха старается вовсю, чтобы он удался на славу. Придут гости, многие – издалека, и она не хочет ударить в грязь лицом.

Повариха замирает перед огромным котлом, в котором пузырится бледно-желтое варево, и швыряет туда щедрую горсть молотого перца. И тут же оглушительно громко чихает, да так, что вся мука осыпается с ее лица, и оно вновь становится благородного цвета лесного ореха. Апчхи! От неожиданности Повариха замирает с открытым ртом. Сейчас она похожа на огромную и очень удивленную жабу.

Ива хохочет и стучит себя ладонями по коленкам, подхватывая кухонный ритм. Так смешно! А мгновение спустя что-то мягкое и липкое шлепается на макушку. Ива замолкает. Подняв руку, она снимает с головы кусок мокрого теста. Возмущению ее нет предела:

– Эй! Так нечестно!

– А ты не зевай! – весело кричит Повариха. – Зазеваешься – мигом окажешься в котле!

– И ты сваришь из меня суп?! – в притворном ужасе Ива закатывает глаза. – Не ешь! Не ешь меня!

– Не сегодня, девонька моя, – отвечает Повариха. – Не сегодня. Но помни: в Большом Лесу хватает тех, кто не прочь полакомиться такой хорошенькой девочкой. Ам! Даже косточек от тебя не останется!

Оказавшись рядом с Ивой, Повариха треплет ее за щеку и уносится дальше, захваченная круговоротом кухонных дел. Там посолить, там поперчить, здесь отбить мясо, тут замесить тесто – и как она везде успевает?

– А ты была в Большом Лесу? – спрашивает Ива. Сколько она себя помнит, Повариха ни разу не выходила за ограду.

Повариха замирает и смотрит на девочку так внимательно, что той становится не по себе. Ива елозит на табурете, того и гляди протрет дырку на юбке.

– Была, – наконец говорит Повариха. – Давно. Еще до того, как пришла в этот дом. Доброму человеку там нечего делать.

Тут бы стоило прикусить язык, но Ива не может сдержаться:

– А злому?

Повариха стоит напротив разделочной доски, на которой лежит толстая рыбина с зеленой чешуей. В руке у Поварихи блестит широкий тесак. Одним ударом она отсекает рыбине голову; нож глубоко вонзается в дерево. Повариха вытирает руки о передник.

– А злых людей там и без меня хватает. Ты, главное, не зевай…

Забытые сны

Пока Уфф искал подходящие камни, Ива в нетерпении расхаживала по Котельной. Чего он так возится? На ее взгляд, все камни были абсолютно одинаковыми – бери любой. Но Уфф пыхтел и сопел, с громким скрипом ворочал уголь, выискивая что-то особенное.

– Ой! – сказала Ива, останавливаясь у дальней стены. – У тебя здесь дыра!

В ответ раздался грохот и шорох осыпающегося угля. Чудище так увлеклось разглядыванием камней, что не услышало девочку.

«Дыра» походила на вход в пещеру. Часть кирпичной кладки осыпалась, а сразу за ней начинался узкий проход, уводящий под землю. Свет печи освещал лишь крошечный пятачок у входа да неровные стены, из которых по трещинам сочилась вода. Присмотревшись внимательнее, Ива разглядела некое подобие лестницы: пару высеченных в камне стертых ступеней. Интересно, а кто по ним ходит? Точно не Уфф. Чудищу сюда не протиснуться даже боком. Ива потерла кончик носа и сунула голову в туннель. Из темноты повеяло сырым ветром, и Ива сразу поняла, что он явился из таких подземных глубин, какие ей и не снились. Дом Матушки Ночи оказался гораздо больше, чем она себе представляла.

– Эй! – крикнула Ива в проход, но голос прозвучал глухо, будто она кричала, зажав рот подушкой. В ответ не раздалось даже эха. А что будет, если она туда зайдет? Она потрогала носком башмака краешек каменной ступени и снова позвала:

– Э-эй?

– Они не придут, – прозвучал за спиной голос Уффа. Чудище стояло рядом, сжимая в мохнатой лапе большой кусок угля.

– Кто не придет?

– Подземники, – ответил Уфф. – Те, кто приносит уголь…

– А почему они не придут?

– Угля много. – Чудище указало на ящик. – Когда уголь кончится, они принесут еще, а когда уголь есть, они не приходят. Подземники боятся Уффа.

– Какие глупые! – возмутилась Ива. – Уфф совсем не страшный!

Тут она малость покривила душой, но ей хотелось сказать чудищу что-нибудь приятное. Может, Уфф и страшный и клыки у него длиннющие, но на самом-то деле он добрый. А эти подземники ничего не понимают. Ива решила, что надо наведаться в Котельную еще раз, когда угля в ящике останется совсем мало, и посмотреть на обитателей подземелий. Надо узнать, кто они такие, но сама спускаться в туннель она побаивалась.

– Уфф нашел хороший камень, – сказало чудище. – Уфф будет учить Иву смотреть забытые сны.

– И как же это делается? – спросила девочка, беря кусок угля двумя руками. Он оказался тяжелым; не ожидая такого подвоха, Ива едва не уронила камень себе на ногу.

– Ива глядит в камень. Ива ждет, и камень с ней говорит.

– Просто смотреть? – поморщилась Ива. – И все? Ты меня не разыгрываешь?

Уфф удивленно моргнул. Наверное, он и слова такого не знал – «разыгрывать». Ну, ладно…

Ива села на пол, положила камень на колени и уставилась на него широко раскрытыми глазами. Разумеется, как и в первый раз, она ничего не увидела. Но она была девочкой упрямой и сдаваться не собиралась. Если внутри этих углей в самом деле таилось что-то важное, она узнает это.

Сидеть и смотреть в одну точку оказалось не легче, чем ползти по вентиляционной шахте. Но она помнила, чему ее учел крестный: если надо ждать – запасись терпением и жди. Иначе вспугнешь добычу. Еще надо дышать глубже… От напряжения, с которым Ива всматривалась в камень, у нее разболелись виски. Пот щипал глаза. К тому же от жары Ива совсем разомлела и ее клонило в сон. Она моргнула – раз, другой… Встрепенулась, стряхивая сонливость, и тут же снова стала клевать носом.

– Уфф… – ухнула печка. Волна горячего воздуха лизнула лицо.

Ива резко открыла глаза. Неужели все-таки заснула? Уфф стоял рядом и тяжело дышал – молчаливая черная громада, со светящимися глазами… Ива снова уставилась на камень и вдруг, к своему удивлению, действительно разглядела что-то внутри.

Поначалу это была крохотная светлая точка. Она суетливо металась в глубине. Но не внутри камня, а где-то еще, словно кусок угля был всего лишь окошком в другое место. Точка медленно приближалась. Ива задержала дыхание, боясь ее вспугнуть. Неужели это и есть забытый сон? Ива наклонилась ниже и…

С громким треском камень раскололся и что-то светлое рванулось ей навстречу. Ива заверещала, замахала руками, защищаясь от неведомой угрозы, и задела ладонью что-то легкое и невесомое. Она резко отпрянула, в изумлении глядя на существо, заметавшееся по подвалу.

Бабочка… Крупная бабочка с рваными крыльями. И Ива знала, как она называется, пусть раньше видела ее только на картинке. Совка Авроры.

Скользнув над головой, бабочка метнулась к дыре в стене и исчезла, будто ее и вовсе не было. Из тьмы во тьму. Ива вскочила: лицо ее пылало, руки дрожали.

– Ты это видел? Видел, видел?!

– Что видел? – спросил Уфф.

Подойди ближе

Гудит тетива, и стрела летит белой молнией. Но совсем не туда, куда целится Ива. Сильно правее. Цепляет оперением кусты чертополоха и падает в двух шагах от ограды.

– Вот гадство! – говорит Ива. Шепотом, чтобы ее не услышал никто из взрослых. Она играет во дворе одна, но у многих жильцов Матушки Ночи слишком чуткие уши. А Ива не хочет, чтобы ей вымыли рот с мылом.

Из дома не доносится ни звука. Лишь старый флюгер на крыше скрипит, словно плачет. Убедившись, что все в порядке, Ива идет за стрелой. Ничего… Она еще научится стрелять так, что крестный будет ею гордиться. А может быть, он даже возьмет ее на Охоту. Ива дотрагивается до клыка Первозверя и воображает, будто именно ей суждено подстрелить хозяина Большого Леса. Правда, она совсем не понимает, зачем это нужно делать.