Подсолнух

– На самом деле, мне некуда идти, – вместе со словами выдохнула девушка и мгновенно залилась краской.

Ей больше было стыдно за нелепую попытку наврать Адлии и скрыться, чем за то, что было некуда идти.

– Ты бомж, что ли?

Татьяна закивала.

– Как так? – спрашивала женщина без изумления. Скорее, это был технический вопрос.

– Приехала из другого города, сняла квартиру, но меня обманули, деньги забрали, а из квартиры выставили.

После собственных слов Татьяна усмехнулась над собой вчерашней, наивной и глупой. Адлия внимательно на нее посмотрела. Примерно с полминуты она молчаливо рассматривала девушку, продолжая анализировать. По ее умному взгляду Татьяна поняла, что она не из тех, кто задает необдуманные вопросы.

– А в полицию почему не пошла?

– Это бессмысленно! – воскликнула девушка, а потом тихо добавила, – А во-вторых, я сбежала от отца и боюсь, что он меня найдет, если я обращусь туда.

Адлия вперила в нее взгляд, будто узнала сакральную правду. В этом взгляде чувствовалось нечто теплое. «Сострадание», – предположила Татьяна.

– Ты хотела здесь жить?

Девушка пожала плечами.

– Хотя бы отоспаться.

Адлия вздохнула, помотала шваброй в руке, посмотрела на тележку. Татьяна пыталась сосчитать количество кривых линий на древесном узоре ламинатной доски.

– Подожди меня здесь. Я уберусь, – вдруг сказала женщина. – И зайду за тобой.

– В смысле?

– Поспишь у меня. Потом решим, – деловито ответила Адлия и вышла из гримерки.

Девушка так и осталась сидеть с приоткрытым ртом и пялиться на пустой проем двери.

Через час они ехали в автобусе по просыпающемуся городу. Солнце отражалось в зеркальных окнах многоэтажек белыми ослепляющими полосами на фоне перистого неба. Утро понедельника, как и положено, начиналось оживленно. Автомобили сновали по проспектам в обе стороны, оставляя за собой облака выхлопных газов, вбрасывающихся в открытую форточку автобуса и опускающихся прямо на головы Татьяны и Адлии. Они ехали молча, сидя спиной к дороге и лицом к салону. Каждая смотрела в свою сторону. Практически все сидячие места были заняты. Еще несколько человек стояло в разных концах автобуса. Татьяна глядела на дорогу, а Адлия – в пол.

Девушка ощущала себя странно. Она ехала домой к женщине, которую узнала всего час назад, неизвестно куда, неизвестно почему. Стоило ли ей чего-то бояться, она не знала, но страха и не испытывала. Стоило ли радоваться, она тоже не могла понять, потому что ничего еще не было известно. Ей помогли с ночлегом на один раз. А что дальше? Требуется ли отдавать что-то взамен? А если у нее ничего нет? Что тогда? Эти вопросы кружились в уме, но на фоне, не доставляя особого беспокойства. Нервная система была настолько истощена, что уже не реагировала на стресс.

Сразу напротив остановки перед ними предстал девятиэтажный жилой дом из серо-желтого кирпича, похожий на сильно вытянутую вверх коробку для холодильника. На нижних этажах в некоторых окнах горел свет. Татьяна в каждое из них заглянула, но там ничего не происходило. Были видны только части мебели и потолков. Вход находился по центру и представлял собой железную двустворчатую дверь ржаво коричневого цвета. Краска высохла и не прилипала к рукам, но еще пахла. Ручка тоже была железной, черной и круглой с аккуратной полусферической выемкой по всей окружности. Сбоку на стене висела пробковая доска, а на ней – толстыми слоями остатки сорванных объявлений и реклам.

Подъезд выглядел потрепанным, но чистым. Освещала его тусклая лампа накаливания без плафона. Многие почтовые ящики искорёжили вандалы и исписали неизвестные малоталантливые, на Татьянин взгляд, художники. Поднявшись на несколько лестничных пролетов, они остановились у одинокой железной двери бледно черного цвета с мутным глазком.

За дверью открылся длинный тусклый коридор с несколькими старыми, еще советскими шкафами и пластиковыми обувницами. Все здесь было ветхим и неприглядным глазу, но общая опрятность бросалась в глаза. Чистый, хоть и обшарпанный временем, линолеум застилал весь коридор и кухню без двери. Косяки проходов много лет назад красили светло-зеленой краской, почти мятной, почти модной, только поверхность стала теперь слишком шероховата – не раз перекрашивалась за долгие годы службы. Ремонтом здесь уже и не пахло и довольно давно. Заменялись или обновлялись только отдельные элементы интерьера, вроде розеток, люстр и табуреток. Сразу справа от двери шла стена, за которой прятался туалет, а ванная – напротив. Вместо одной ванны жильцы оборудовали два душа со стеклянными матовыми ширмами и две раковины для умывания. Помимо санузлов из коридора вели еще три двери: по одной с каждого бока и одна в конце, запирающая собой коридор. Именно в нее они с Адлией и зашли. Дверь выглядела более ветхой, чем все остальные в квартире. Ее даже не подкрашивали.

Изнутри полил яркий свет. В стене напротив зияло огромное, полу панорамное окно с широким подоконником, на котором вполне можно было с комфортом устроиться, постелив матрас и накидав подушек. Краска с деревянной рамы серыми клочьями осыпалась вниз. Татьяна догадалась, что именно поэтому он был пуст. В комнате расположился минималистичный набор необходимого: раскладной двуспальный диван, платяной шкаф, обеденно-письменный стол без ящичков и полочек, этажерка с разным барахлом и парочка деревянных стульев. Обои начали отходить от стен и кое-где порвались, но когда-то представляли собой красивый узорчатый рисунок бледно оранжевого цвета, напоминающий густую растительность в ботаническом саду.

– Проходи, чувствуй себя как дома, – радушно проговорила Адлия, захлопнув дверь.

– Спасибо, – отозвалась Татьяна тихо, осторожно ступая босыми ногами по прохладному линолеуму.

– Голодная? – спросила женщина, подходя к холодильнику с морозильной камерой внутри, приобретшему за годы службы желтоватый оттенок и многочисленные сколы эмали на ребрах всех поверхностей.

– Да.

Татьяна сглотнула сухим горлом и с огромным любопытством уставилась на дверцу холодильника. Как и все старое, ее обклеили множеством наклеек с популярными героями мультфильмов 80-90-х годов. Наклейки по краям обшарпались, местами подстерлись, кое-где были намеренно изуродованы. Татьяна не успела их все рассмотреть, потому что Адлия с грохотом захлопнула дверцу, вынув оттуда чугунный бело-оранжевый казан овальной формы. Она нерасторопно разложила по тарелкам пряно пахнущий плов деревянной поварешкой, потом разогрела каждую по очереди в старенькой микроволновой печи, что стояла на холодильнике и, взяв обляпанный фильтр с водой, вышла из комнаты.

Пока она набирала воду, Татьяна вбирала в себя наивкуснейшие ароматы плова, которые доносились до ее носика вместе с микроволнами. Она присела на один из стульев, что были задвинуты под стол. Потом поднялась и выдвинула оба, подумав, что так поухаживает за хозяйкой в благодарность. Адлия вернулась с полным кувшином воды и поставила фильтроваться. Плов к этому времени уже разогрелся. Они принялись есть.

– Ооочень вкусно! – восторженно протянула Татьяна, выскребывая последнюю рисинку в тарелке алюминиевой ложкой.

Адлия заулыбалась.

– Еще хочешь?

Татьяна задумалась на секунду, потому что желудок и довольный мозг просили еще, но воспитанность требовала отказаться. Она нехотя отрицательно покачала головой.

– Спасибо вам большое, – стеснительно проговорила девушка, глядя вниз и в сторону. – Мне пока нечем вам отплатить.

Стыдливый взгляд ее мимолетом скользнул по лицу женщины. Щеки вспыхнули. Лицо Адлии вдруг приняло серьезное выражение. Она снова стала похожа на аналитика. Татьяна смутилась еще сильнее.

– Ты можешь пожить у меня пока… – сказала женщина.

Миндалевидные глаза Татьяны приняли форму ореха макадамии.

– Если будешь помогать мне шить и убираться в клубе, – закончила Адлия, улыбнувшись в конце.

Девушка застыла. Она сразу вспомнила угрозу Арины про мытье унитазов и то, как ее это испугало.