Шанс милосердия

– Вы знакомы? – удивился Априм.

– Я так рад, что вы помните моё имя. – Подполковник кивнул, и лицо его расплылось в самой радушной улыбке.

– Мне напомнил о вас профессор, – честно призналась Флора. – Иначе бы я вас не узнала, господин подполковник.

– Акихар. Просто Акихар. – Чувствовалось, что офицер Ночной Стражи немного смущён. – А я вас помню прекрасно. Нам, студентам, было не только приятно слушать ваши лекции, но и смотреть на вас было истинным удовольствием. А ещё я ездил с вами на раскопки поля битвы в долине Ки-Ури, где войска рабсака Мар-Марона тысячу лет назад остановили нашествие полчищ Саргона Урукского. Я потом сопровождал в Катушшаш обоз с находками. Целый воз наконечников стрел, восемь секир наёмных всадников-кутиев, почти полтораста мечей и главное – шлем самого рабсака. Кстати, подтвердилось, что это именно его шлем?

– Скажите, Акихар… Местный привратник представил меня как вдову погибшего героя. Что-нибудь стало известно о Ниносе? – вместо ответа спросила Флора.

– Извиняюсь, но не я должен об этом сообщить, – смутившись, отозвался подполковник. – Немного терпения. Совсем немного…

– На счёт шлема точного ответа пока нет. И, скорее всего, не будет. Как выяснилось, тогда царство Урук имело союзнический договор с Империей, так что, дальнейшие исследования нам финансировать отказались. А вы всё ещё интересуетесь древней историей?

– Да… Читаю… На большее времени не хватает, увы. Служба. – Ахикар не стал уточнять, чем именно он занят.

– Ларс Гидеон умер, – сообщила Флора.

– Как?! Я же…

– Я всё знаю. Спасибо за попытку, Ахикар, но, видимо, от судьбы не уйдёшь.

– Это вы о чём? – вмешался в разговор Априм.

– Подполковник обещал достать профессору кое-какие лекарства, – попыталась исправить свою оплошность Флора.

– Да, лекарства, – вполголоса подтвердил Ахикар, напряжённо посмотрев в глаза собеседнице. – Не успел.

– Поможете с погребением? Могильщики несусветных денег требуют.

– Да, конечно. Поговорим об этом позже. Сразу после аудиенции…

– Что же вы за стол-то не садитесь? – раздался из темноты добродушный голос. – Меня что ли ждёте? А что меня ждать. Я всё равно по ночам не ем. Разве что самую малость. За компанию. – У стола появился тот, кого Флора меньше всего ожидала здесь видеть, чьи маленькие портреты висели рядом с большим изображением императора в каждом чиновничьем кабинете, в каждом школьном классе, в каждой университетской аудитории, на стенах домов в наиболее людных местах, на привокзальной площади и даже в квартирах многих горожан – тех, кто в полной мере проникся осознанием того, что Кетт стал неотъемлемой частью Империи. Нимруд Ушана, Великий саган, высшее должностное лицо гражданской администрации имперской провинции Кетт. – Флора! Надеюсь, мне представляться не надо? Конечно-конечно, по глазам вижу, что не надо. Наверно моя физиономия уже всем обрыдла в этом городе. Так?

– Я думаю, излишняя публичность вам и самому в тягость, Ваше Высокопревосходительство! – ответила Флора, пока офицер и чиновник стояли навытяжку, поедая глазами имперского гражданского наместника.

– Верно-верно, дорогая моя. Но что поделать, положение обязывает, – не меняя приветливого тона, продолжил саган. – Зато каждый подданный нашего величайшего императора может мне не только в глаза заглянуть, но и в рожу плюнуть. – Он сдержанно хихикнул, и Арприм с Ахикаром позволили себе улыбнуться. – Присаживайтесь.

Как только сановник уселся за стол, из полумрака вынырнул метрдотель, за спиной которого выстроилась целая шеренга подавальщиков. Пока подполковник отодвинул стул, предлагая Флоре присесть, Априм что-то нашептал на ухо метрдотелю, и тот вместе со всей командой бесшумно удалился.

– Флора, – продолжил свою речь Великий саган, наливая в хрустальный стакан минералки из запотевшего графина, – я должен сообщить вам весть, в которой заключена и печаль, и радость. Едва ли нам удалось бы получить эти сведения настолько быстро, если бы не старания Априма, который так надавил на окружного военного коменданта, что вся его комендатура несколько часов стояла на ушах, чтобы извлечь со дна своих архивов нужные бумаги. А заодно заставил провести служебное дознание и выяснить, почему документы, проливающие свет на обстоятельства гибели вашего мужа, оказались в «долгом ящике»…

– Что-то известно? – с дрожью в голосе спросила Флора. – Он…

– Увы-увы… Если бы вдруг выяснилось, что он жив, это было бы слишком хорошо. Так не бывает. Он погиб во время первой обороны Дибальта. Две тяжёлых картечницы из дивизиона, где он служил, остались прикрывать отход наших войск на заранее подготовленные позиции, и подразделение с честью выполнило поставленную задачу. Только через полгода нам удалось вернуть ту территорию, где приняли последний бой наши прославленные артиллеристы. Их тела нашли, опознали и похоронили. Не позже, чем через месяц на их могиле будет установлен монумент со списком имён героев. Я лично планирую прибыть на церемонию его открытия и приглашаю вас присоединиться к моей свите.

– Я признательна.

– И это ещё не всё. Я понимаю, что для вас, как и для всех истинных патриотов, деньги не имеют решающего значения, но я приказал казначейству своей администрации выплатить вам двести тридцать тысяч чиклей. Именно столько задолжало вам военное ведомство почти за двадцать лет. С армии вам пришлось бы эти деньги ещё лет пять вытрясать…

– Но вы не обязаны…

– Не беспокойтесь, вояки нам возместят эти расходы, никуда не денутся. Деньги вам завтра поступят на ваш счёт в местном отделении Имперского банка.

– Но у меня нет никакого счёта.

– Считайте, что уже есть. Чековую книжку вам завтра же передаст Априм. Кроме этого, вам будут в дальнейшем аккуратно выплачивать по тысяче чиклей ежемесячно. Только завтра же напишите заявление в окружную военную комендатуру.

– Спасибо, Ваше Высоко…

– Не надо! Сегодня обойдёмся без чинов и званий. У нас же дружеская встреча, не так ли?

Неожиданно, словно стая ворон, налетели подавальщики, на середине стола возник фарфоровый кувшин с душистым вином, а перед каждым участником трапезы – порция запечённой с овощами и специями осетрины. Априм отмахнулся от метрдотеля, который потянулся к кувшину, и сам разлил золотистое искрящееся вино по бокалам, причём Великому сагану он плеснул чуть-чуть – на самое донышко.

– Я предлагаю, – Великий саган взял свой бокал и поднялся, – почтить память верного солдата Отечества Ниноса Озириса и его товарищей, павших в неравном бою с полчищами свирепых врагов.

В этот момент вновь вспыхнул канделябр под потолком, и оказалось, что дамы и господа за соседними столиками также стоят, держа наготове наполненные бокалы. Дисциплина в этом заведении была на уровне. Тост наверняка был спланирован заранее, и все посетители оповещены о том, за кого и когда им надлежит выпить.

Флора уже несколько лет не пила ничего хмельного – во-первых, денег на подобные излишества не хватало, а во-вторых, не очень-то и хотелось, но этот бокал она осушила до дна под многочисленными восторженными и сочувственными взглядами. Все смотрели именно на неё, а не на Великого сагана, ждали, когда она выпьет, прежде чем приложиться к своим бокалам. По мере того, как хмель растекался по жилам, улетучивалась настороженность, растворялись сомнения и рождалась вера в то, что все эти люди искренне восхищаются ею, что души их переполнены сердечным сочувствием.

Верхний свет снова погас, все уселись на свои места, великий саган ковырнул двузубой вилкой в тарелке с осетриной, отправил в рот крохотный кусочек рыбы, промокнул губы салфеткой и поднялся.

– Сидите-сидите, – пресёк он попытку остальных встать вслед за ним. – Я вынужден откланяться. Завтра трудный день. Отдыхайте. А вы, Флора, можете отныне обращаться ко мне напрямую по любому вопросу. Только предупреждайте заранее Априма, и он организуют встречу.

Сановник бесшумно скрылся в полумраке, и некоторое время никто не решался продолжить разговор. Флора вдруг почувствовала, что у неё проснулся зверский аппетит, тем более подобных деликатесов ей не то что пробовать, даже видеть никогда раньше не доводилось. Она начала есть – медленно, смакуя каждый кусочек, и составляющие ей компанию представители власти последовали её примеру. Как только тарелки опустели, подали десерт – пирог с фруктовой начинкой и душистый зелёный чай в глиняном кувшине.