Страница 5 из 13
Я не понимаю этого, да никто из нас не понимает, почему мы молодые ненавидим себя старых, почему мы старые стараемся чему-то учить молодых, ведь я молодой и я старый – это два разных я, и мало ли, какую там жизнь прожил старый я, и какое дело старому я, как будет жить молодой я, это же его жизнь, а не его…
…он говорил, что все я – это на самом деле один я, – говорю я в понаворочанном прикиде, за который до сих пор стыдно, – он… тот я… которого больше нет…
– Как он это объяснял?
– Да он сам толком не мог объяснить…
– Бредил?
– Да нет, тут другое что-то… – я в прикиде пытаюсь вспомнить что-то бесконечно далекое, – он… он как будто сам этого толком не понимал, он говорил, был когда-то я, который совсем я, я со всех сторон, а мы все я, которые… ну как бы не совсем я… потому что только с одной стороны…
– …и если мы все соберемся, все стороны, то получится этот самый – настоящий я?
– Не получится… надо искать меня, который со всех сторон… ну или хоть что-то, которое со всех сторон…
Сигналю самому себе, что вот, есть, нашел, шлю самому себе координаты скопищ бесчисленных экранов – я отвечаю себе, что это не то, не то, и вообще чтобы я отстал от самого себя с этими экранами, потому что там не экраны, там другое… Окончательно сбиваюсь с толку, что может быть кроме экранов – мертвая пустыня, что ли, больше-то ничего нет…
…задумываюсь – так крепко, что не сразу понимаю, что меня атакуют, еще до последнего какие-то наивные чаяния, что это они между собой, это не меня, не меня, не меня, а меня-то за что, а я не ваша часть, уважаемый Эверест, что вы на меня напали, и не ваша часть, Ваше Величество, и не…
И все-таки – атакуют, будто бы все разом, бей его, бей, бей, бей, это все он, он, он, он, а что он – черт пойми, я, что ли, виноват, что вы готовы разбить друг друга на осколки, не можете договориться, кому быть в кластере сторон, кому – стороной самой по себе…
Чер-р-р-т…
…а я-то еще думал, что у меня экран не бьется, ну еще бы я так не думал, я же еще никогда его по-настоящему не бил, мне бы и в голову не пришло стрелять в экран, нет, все-таки хороший экран, что не совсем разлетелся на осколки, я еще могу что-то видеть, я еще могу парить над пустыней, быстрее, быстрее, стремительнее, чер-р-рт, нет, все-таки экран не такой уж и отличный…
Кто-то вдребезги разбивает моего преследователя, одного, другого, третьего, – понимаю, что кроме врагов у меня есть еще и сторонники, а как им не быть, учение о сторонах набирает обороты, может, кто-то укроет меня… хотя нет, исключено, я же не их сторона…
– Не бойтесь…
Кто-то прикрывает меня, кто-то прячет меня, даже сразу не понимаю, кто. Вижу грани, грани, грани, их число кажется бесконечным, но что-то безошибочно подсказывает мне – это только кажется…
– Не бойтесь…
Кто-то выводит меня из безумной бойни, кто-то ведет меня в бескрайнюю даль пустыни, кто-то белый, ажурный, воздушный… долго не решаюсь поверить, что все позади, долго не решаюсь сказать:
– Спасибо… большое спасибо.
Он смотрит на меня торжествующе:
– Наконец-то вы меня нашли…
– Я… вас?
– Да… вы меня.
– Вы… храм?
– Белый Храм, с вашего позволения…
– Очень… приятно…
– Вы нашли меня…
Вертится на языке окаянное – а почему вы решили, что я искал именно вас – и почему я не могу спросить это вслух, чего я боюсь, чертова вежливость, в который раз ты меня подводишь…
– И все-таки…
– Я искал вас?
– Ну, конечно же… настоящего… который со всех сторон…
Оглядываю стороны, стороны, стороны, ажурно-воздушную крышу, причудливые фигуры, нагромождение рук, тянущихся из ниоткуда, отчаянно пытаюсь понять, правда ли это тот, которого я искал, или нет…
Шлю сигнал, осторожно, неуверенно, как будто надеюсь, что я этот сигнал не поймаю…
– Ну что такое? Нашел?
– Нашел…
– Показывай… со всех сторон показывай…
Показываю со всех сторон, прямо чувствую, как он думает, к чему прицепиться, чтобы сказать, что это не то, не то, в который раз – не то…
– Стой… ты говоришь… Белый Храм?
– Ну…
– В Таиланде?
– Ну да… – задумываюсь, почему говорят – в Таиланде, в Африке, в Париже, – когда они все здесь, в бескрайней пустыне…
– Ват Ронг Кхун?
– Э-э-э…
– Посмотри его изнутри.
– Из…
– …изнутри. Ну, давай…
– Уважаемый храм…
– Да?
– А разрешите взглянуть на вас изнутри…
– Это еще как?
Понимаю, что не понимаю, это – как. Понимаю, что он сам не понимает, как это, а значит, нет у него ничего внутри…
– Он ненастоящий, – говорю я себе.
– Он ненастоящий, – повторяю я вслух, сам не знаю, зачем, – вы ненасто…
– Да как вы смеете?
Только сейчас понимаю, что я натворил, что он не простит мне этого, что он будет атаковать так же рьяно, как до этого защищал меня. Еще успеваю поймать сигнал от самого себя, ну что ты хочешь, там же внутри снимать было запрещено, что снимать, да не знаю я, так говорят – снимать, а что не снимали, того не осталось, понимаешь? Вот и я не понимаю, но это вот так…
Лететь.
Скользить над миром.
Стремительно.
Оставляя позади себя осколки и стороны…
…замереть там, где мертвая равнина светится тусклее всего, – это плохо, что тусклее всего, заряд скоро иссякнет, – зато здесь в полумраке меня не увидят, не найдут, – приглушаю свет, так тем более не заметят. Пытаюсь представить себе какую-то другую равнину – не могу, нет никакой другой равнины, и быть не может, этот исчезнувший я был просто сумасшедшим, ну а что делать, не все я нормальные, бывают и вот такие, бредящие что-то про другую землю, которая была когда-то, про бесконечное число сторон…
Что-то мерцает там, бесконечно далеко на горизонте, что-то слишком маленькое, слишком неподвижное, чтобы причинить мне вред, – и все-таки зачем я плыву туда по воздуху, что я ищу, почему я ищу то, чего нет, и не может быть…
Замираю перед яблоком, парящим в пустоте, яблоко молчит, ну еще бы оно говорило, где вы видели, чтобы яблоки говорили. Огибаю яблоко, ищу его обратную сторону – скорее по привычке, обратная сторона показывается неожиданно легко, и боковая тоже, и еще какая-то там, не пойми какая, и сверху выемка, откуда растет черенок, и…
Сообщаю – куда-то в никуда через тусклое мерцание пустыни:
– Нашел… нашел.
Жду ответа, ответа нет, вместо ответа от меня лезут какие-то сигналы из ниоткуда, Обратная Сторона Британского Парламента объявила о своей независимости от необратной стороны, необратная сторона не признает независимость обратной стороны… Статус Луны находится под особым вопросом, потому что у неё отсутствует внутренняя сторона… На севере континента выделяется регион сторонников многосторонности, в то время как на юг континента устремляются стороны, которые хотят быть свободными…
…наконец, прорываюсь через многоголосое безумие, слышу свой ответ:
– Рассеки его… рассеки его пополам.
– Но…
– Рассеки пополам… просто… попробуй…
Рассекаю своим экраном нагромождение чужих экранов, что я делаю, зачем я это делаю, бред какой-то, да не какой-то, а самый настоящий бред…
Ничего не происходит – я так и думал, что ничего не произойдет, и все-таки ждал чего-то, сам не знаю, чего, чуда какого-то, как будто здесь может быть какое-то чудо…
Ускользаю в темноту – понимаю, что надо выбираться из темноты, и чем скорее, тем лучше, пока не разрядился окончательно. Выискиваю хоть какой-то свет на горизонте, свет есть, бесконечно далекий, но такой свет, что лучше бы никакого, туда идти нельзя, там сторонники сторон, не то свободных, не то несвободных, которые только и ждут момента, чтобы на меня наброситься, а-а-а, это все ты-ы-ы…
…все я.
Вернее, я, который юнец в дурацком прикиде.
Вернее, я, которого уже нет, который наговорил юнцу непонятно чего про непонятно что, вот теперь и мучаемся с этим непонятно чем, ищем, не находим…
…даже не понимаю сразу, что я вижу, даже не понимаю сразу, что вижу самого себя, идущего через пустыню, какого-то непонятного себя, с закрытым лицом, почему я закрываю лицо респиратором, это еще дурнее, чем мой дурной прикид у молодого меня… этот я какой-то старый, потрепанный жизнью, даже не видя своего лица, я чувствую, что я стар…