Страница 14 из 21
Вклад государства в создание и поддержание этой динамичной экономики был, вероятно, решающим. Нововавилонскому царству, а позже Персидской империи в основном удалось поддерживать мир на своей территории, что было решающей предпосылкой для экономического развития в «долгом шестом веке». Во-вторых, финансируемые государством крупномасштабные строительные проекты, направленные на культивацию и мелиорацию земель, частично трансформировали сельский пейзаж. Схемы, по которым раздавались наделы царской земли в VII и начале VI века до н. э., дали первоначальный импульс культивации бесплодной или недостаточно используемой земли вокруг городов после десятилетий войн и волнений. Корона сформировала институциональный, административный и технический фундамент сельского хозяйства Нового Вавилона. Она продвигала коммерческое развитие, способствуя предпринимательской деятельности на границе между институциональной и частной экономикой. Она также вмешивалась в денежную систему, вводя различные способы защиты качества серебра (и пытаясь установить фиксированные процентные ставки). После инвестиций в аграрную инфраструктуру наиболее важным вкладом нововавилонских царей в расширение экономики в период их правления была их дорогостоящая строительная деятельность. Огромные новые храмы, дворцы, городские стены и прочие оборонительные сооружения в стране финансировались в значительной степени за счет дани и трофеев из Ассирии, Сирии и Леванта. Благодаря этим строительным предприятиям в денежное обращение поступали большие средства, которые временно позволили множеству неквалифицированных городских работников существовать главным образом на заработанные деньги, поскольку они могли найти себе работу на протяжении большей части года. Имперское доминирующее положение, таким образом, лежит в корне инфляционного процесса, в результате которого серебро упало в цене примерно на треть по сравнению со II тысячелетием до н. э., впервые в истории Месопотамии позволив серебру функционировать в качестве денег на все случаи жизни. Более того, требуемые государством (денежные) налоги и военная служба способствовали росту монетизации экономического обмена; желая того или нет, налогоплательщики были вынуждены вступить в монетарную экономику.
В заключение скажем, что та картина, которая возникает из чтения предложенных здесь исторических свидетельств, представляет собой некоторый ограниченный вариант истории успеха по Смиту, как иногда бывает и в случае с другими экономиками прошлого. Данный случай интересен потому, что он имел место в столь ранний период, а также благодаря своим частным особенностям, комбинации демографических и климатических факторов longue durée (время большой длительности) с определенными, имеющими значительно более временный характер, элементами l'histoire conjoncturelle (циклическая история и история событий), если воспользоваться терминологией Броделя. В частности, продвижение аграрного развития и монетизации обмена, которое привело к экономическому росту и повышению благосостояния, произошло благодаря доминирующей имперской позиции. Соответственно, политические же изменения как косвенный результат завоевания Вавилона персами (539 год до н. э.) стали причиной завершения столь благополучного VI века; новый правящий класс поставил процветание страны в такие рамки, которые в конечном итоге подорвали основу этого процветания.
В конце V века и позже, после неудачного восстания против персидского господства, благоприятное положение традиционных городских вавилонских элит, которые были главными действующими факторами экономического роста в предшествующий период, пошатнулось. Государственная политика больше не служила их экономическим интересам, как было во времена нововавилонского царства и, благодаря институциональной инерции, в первые десятилетия персидского правления. Расширение крупного землевладения среди персидской знати и вавилонских сторонников персидского правления внесло в социально-экономическую систему Вавилона класс агентов, благосостояние которых зависело от использования ими политической власти, а не от коммерции и сельскохозяйственного бизнеса, основанных на стабильной правовой системе и общем признании прав собственности. У новой элиты было больше власти для принуждения рабочей силы, чем у высших городских классов в Вавилоне VI века, и, возможно, имелась тенденция к извлечению из провинции как можно большего объема ресурсов. Уровень оплаты труда упал, и, если доступные нам схематичные данные прочтены верно, уровень благосостояния начал стагнировать, если не снижаться. В перспективе longue durée процесс изменения и расширения аграрной сферы, начатый в «долгом шестом веке», продолжился в последующие века и заложил основу для исключительного процветания Ирака в начале исламского периода. Развитие, однако, не было линейным. Исключительный экономический рост в VI веке был создан в результате счастливой комбинации долгосрочных фоновых экономических и климатических условий и значительно более краткосрочных политических факторов. С исчезновением последних эта недолговечная мальтузианская сингулярность завершилась.
Литература
Adams, R. McC. (1981). Heartland of Cities: Surveys of Ancient Settlement and Land Use on the Central Floodplain on the Euphrates. University of Chicago Press.
Andreau, J. et al., eds. (1997). Economie antique. Prix etformation des prix dans les economies antiques. Entretiens d’archeologie et d’histoire 3. Saint-Bertrand-de-Com-minges: Musee Archeologique Departemental.
Attinger, P., W.Sallaberger, and M.Wafler (2004). A
Baker, H.D. and M.Jursa, eds. (2005). Approaching the Babylonian Economy: Proceedings of the START Project Symposium Held in Vie
Bang, P. F. (2006). “Imperial Bazaar: Towards a Comparative Understanding of Markets in the Roman Empire,” in Bang et al. (eds.), pp. 51–88.
–-. (2008). The Roman Bazaar: A Comparative Study of Trade and Markets in a Tributary Empire. Cambridge University Press.
Bang, P. F. et al., eds. (2006). Ancient Economies, Modern Methodologies: Archaeology, Comparative History, Models and Institutions. Bari: Edipuglia.
Beaulieu, P.-A. (2005). “Ea
Brinkman, J. A. (1984). “Settlement Surveys and Documentary Evidence: Regional Variation and Secular Trend in Mesopotamian Demography,” Journal of Near Eastern Studies 43: 169–180.
Charpin, D. and F.Joa
Clancier, Ph. et al., eds. (2005). Autour de Polanyi. Vocabulaires, theories et modalites des echanges. Paris: De Boccard.
Dahl, J. (2010). “A Babylonian Gang of Potters: Reconstructing the Social Organization of Crafts Production in the Late Third Mille
Dandamaev, M. A. (1984). Slavery in Babylonia from Nabopolassar to Alexander the Great (626–331 BC). DeKalb, IL: Northern Illinois University Press.
Dercksen, J. G. (2004). Old Assyrian Institutions. Leiden: Nerderlands Instituut voor net Nabije Oasten (NINO).
Diakonoff, I.M., ed. (1982). Societies and Languages of the Ancient Near East: Studies in Honour of I. M. Diakonoff. Warminster: Aris and Phillips.
Driel, G. van (2002). Elusive Silver: In Search of a Rolefor a Market in an Agrarian Environment. Aspects of Mesopotamia's Society. Leiden: NINO.
Eidem, J. (1991). “An Old Assyrian Treaty from Tell Leilan,” in Charpin and Joa