Страница 12 из 17
Таким образом, с одной стороны, переселение представителей христианских народов в пределы Южного Кавказа было обусловлено стремлением обезопасить внешние границы империи. А с другой стороны, переселенцы должны были служить опорой царской администрации в вопросе «умиротворения» местного населения. Кроме того, согласно доминирующему в то время в правящих кругах России мнению, включение в состав империи тех или иных территорий лишь тогда считалось завершенным, «когда в землю завоеванных стран падало первое зерно завоевателя». 88
Другое дело, что практическое отсутствие на Южном Кавказе свободных, и тем более обводненных и плодородных земель, значительно затрудняло реализацию переселенческой политики России в регионе. Для расселения христианских колонистов в регионе необходимо было сначала освободить эти земли от их прежних хозяев, в данном конкретном случае, от азербайджанцев. В силу этих причин вполне объяснимо, что царские власти всемерно поощряли отток мусульманского населения из Южного Кавказа.
Однако процесс колонизации Южного Кавказа Российской империей имел и свои особенности. В отличие от других завоеванных территорий, в колонизации данного региона ведущую роль сыграли не русские, а армянские переселенцы. По крайней мере, реализацию плана колонизации северо-азербайджанских земель российские власти начали с водворения не русских, а армян. И земли, заселяемые армянскими колонистами на Южном Кавказе, по большей части принадлежали тем азербайджанским родам, которые предпочли перебраться в соседние государства – Османскую империю и Иран. Вплоть до середины 80-х гг. XIX века ключевая роль в переселенческой политике царского правительства на Южном Кавказе принадлежала турецким и персидским армянам.
Возможно, такое особое расположение к армянам со стороны правящих кругов империи было обусловлено тем, что для осуществления колониальных целей России на Кавказе они по многим параметрам подходили лучше других. Во-первых, с экономической точки зрения переселение армян из Ирана и Османской империи на Южный Кавказ требовало намного меньше средств, чем переселение в регион аналогичного количества русских крестьян из центральных губерний Российской империи. Во-вторых, в отличие от русских, армяне хорошо были знакомы с ситуацией в регионе и знали все слабые и сильные стороны мусульманских народов Кавказа. В этом отношении они могли стать полезным инструментом в реализации военно-стратегических, политических и экономических целей России в регионе. И, наконец, в-третьих, по сравнению с русскими переселенцами из европейской части Российской империи, армяне намного лучше были приспособлены к климатическим условиям региона.
Как бы то ни было, переселение армян на северо-азербайджанские земли имело катастрофические последствия для этнополитического развития азербайджанцев. Дело в том, что массовое переселение армян создало реальную опасность для сохранения единства той части этнической территории азербайджанцев, которая оказалась в составе Российской империи.
Ведь только по официальным данным в течение трех лет – с 1828 по 1830 гг. – на территорию Южного Кавказа было переселено свыше 40 тыс. иранских 89 и 84 тыс. турецких армян. 90 С учетом же неофициально переселившихся армян их численность превышала 200 тыс. чел.91, подавляющая часть которых разместилась на северо-азербайджанских землях.
О масштабах и быстроте происходящих этнодемографических изменений свидетельствует тот факт, что в момент создания по «Высочайшему указу» от 21 марта 1828 года на территории упраздненных Иреванского и Нахчыванского ханств т.н. «Армянской области», в ней проживало 107,2 тыс. чел., из них 74,2 тыс. азербайджанцев (69,9% от общей численности), 25,1 тыс. армян (23,4%), 7,5 тыс. курдов (7,0%) и др. Но уже к концу 1832 года удельный вес армян в общей численности населения этого административного образования вырос до 50,1%, а доля азербайджанцев, наоборот, снизилась до 45,2%. 92
В конечном итоге, переселенческая политика царизма привела к кардинальным изменениям в западной части ареала расселения азербайджанцев, который охватывал, в основном, территорию бывшего Иреванского ханства. Так, фактически была полностью утеряна этническая территория азербайджанцев в Памбак-Шурагеле, в северной и центральной частях Иреванского ханства. По тем же причинам значительно сократился ареал расселения азербайджанцев в Даралагезе, Зангезуре и нагорной части Карабаха. 93
Следует признать, что действуя по заранее отработанному сценарию и пользуясь покровительством царской администрации, армяне добились немалых успехов в колонизации исконно азербайджанских земель. Причем, вряд ли можно считать случайностью и тот факт, что армянские переселенцы расселялись преимущественно на территории Иреванского, Нахчыванского и Карабахского ханств, имевших важное военно-стратегическое значение. Тем самым, царские власти пытались, с одной стороны, создать христианский оплот на границе с Ираном и Османской империей, а с другой, способствовать образованию армянского этнического клина между территориями Турции и Азербайджана, что могло стать серьезным препятствием на пути возможным интеграционным процессам между этими тюркскими народами в будущем. Кроме того, расчленение однородной в языково-этническом отношении территории путем расселения армян привело к географическому разрыву между отдельными территориальными группами азербайджанцев.
Хотя территория и не несет такого ярко выраженного этнического содержания, как, например, язык и культура, она является обязательным условием возникновения, а также важнейшим фактором дальнейшего функционирования и развития этноса. В этом отношении попытки расчленения целостности этнической территории, создающей естественную базу для этнополитической, культурной и экономической консолидации, несомненно, значительно затрудняли процесс создания первичных условий для формирования азербайджанской нации.
Впрочем, ради справедливости следует признать, что несмотря на все эти негативные моменты и тяжесть национально-колониального гнета, именно нахождение Азербайджана в составе Российской империи объективно способствовало развитию модернизационных процессов в азербайджанском обществе, которые, в свою очередь, создали социально-экономические предпосылки для развертывания процессов формирования азербайджанской нации.
В этом отношении вторая половина XIX века стала переломным этапом в азербайджанской истории, поскольку именно в этот период начался постепенный переход Азербайджана от аграрного к индустриальному обществу. Возникновение в Азербайджане крупного машинного производства, складывание единого национального рынка, интенсивная урбанизация, коренные изменения в социальной структуре населения, развитие транспортной системы, приведшей к повышению плотности и интенсивности внутриэтнических коммуникационных связей и т.д. способствовали созданию социально-экономической почвы для формирования азербайджанской нации. Наблюдаемый в этот период в Азербайджане социально-экономический прогресс был обусловлен общими тенденциями развития Российской империи в пореформенный период, и в первую очередь, мерами царского правительства по развитию капиталистических отношений, в том числе на колониальных окраинах империи.
Безусловно, при реализации проектов по развитию промышленности и путей сообщения на Кавказе, царские чиновники руководствовались не заботой об экономическом развитии края, а преследовали чисто прагматические цели по усилению и расширению экономического присутствия России в регионе. Как подчеркивалось в записке, отправленной в начале 1891 года главноначальствующим на Кавказе князем Дондуковым-Корсаковым царю Александру III, «конечной целью» правительства является «постепенное объединение и слияние Кавказа с коренным организмом нашего обширного Отечества». 94
88
Кауфман А. А. Переселение и колонизация. СПб., 1905. С. 11.
89
История армянского народа. С древнейших времен до наших дней. Ереван, 1980. С. 196.
90
Утверждение русского владычества на Кавказе. Т. 4. Ч. 2. Тифлис, 1908. С. 453.
91
Шавров Н. Новая угроза русскому делу в Закавказье. СПб., 1911. С. 59.
92
Данные об армянском населении в России // Известия Кавказского отделения Русского географического общества (ИКОРГО). Т. VII. Тифлис, 1882-1883. С. 92-93.
93
См.: Шопен И. Исторический памятник состояния Армянской области в эпоху ее присоединения к России. СПб., 1852. С. 635-638.
94
ГАРФ. Ф. 677. Оп. 1. Д. 517. Л. 3.