Страница 2 из 20
Именно в институте их и свела судьба. Сначала, оказавшись соседками по комнате в общежитии, познакомились Лена с Лялей. Обе были приезжими. Ляля из Краснодарского края, Лена из Красноярского. В случае Лены и Ляли сошлись север с югом, но при всей разности темперамента и характеров барышни отлично поладили. Спокойная, основательная Лена, веселая, разбитная Ляля – дружба навек.
Несмотря на присущую Точкиной легкомысленность и способность влипать в дурацкие ситуации, Лена полюбила ее за легкий нрав, смешливость и доброту. Точкина хоть и была без царя в голове, но подкупала своей искренностью и обаянием. Рыжая Ляля – душа нараспашку – везде была заводилой компании. Даже в самые мрачные дни Ляля умела рассмешить Лену и зарядить ее своим неиссякаемым, поистине южным оптимизмом. Сама Ляля говорила о себе, что им там, на юге, при рождении делают прививки солнца и радости.
Они обе были дурочки-провинциалки, понаехавшие покорять Москву, а Москва учила их уму-разуму, била нещадно в самые больные места и слезам, ой, не верила! Но за битого дают двух небитых провинциальных дур! Барышни не сдавались – сказывались северная и южная закваска, жизнестойкость и оптимизм. Тем более что приехали они в Москву не просто так, а, между прочим, с талантами или с убежденностью в их наличии. Лена полагалась на свой певческий талант, а Ляля намеревалась стать известной писательницей или, на худой конец, журналистом центральных изданий.
Чуть позже Лена познакомилась с Таней Киселёвой, которая подрабатывала в институтской библиотеке. Лена ходила к Тане за книгами, так они и подружились.
Лена как-то сразу безоговорочно полюбила милую, застенчивую, немного неуклюжую Таню. Потом Лена с Таней «поделились» подругами: Лена познакомила Таню с Лялей, а Таня привела в компанию свою подругу Еву Королёву. Так они стали дружить сообща. Четыре – идеальное число для дружбы, как у мушкетеров.
Между тем время было веселое; бывало, за две недели до стипендии у барышень заканчивались деньги, ну, то есть их даже на метро не хватало, а на еду тем более. Если очень везло, деньги заканчивались за неделю до стипендии, и это был идеальный вариант – подумаешь, всего-то семь дней протянуть!
В отличие от Лены и Ляли, Таня с Евой были столичные барышни. У Тани имелась своя квартира в центре, где в основном и зависали подруги. Таня подкармливала Лену с Лялей, старалась их как-то поддержать. Ляля подкидывала подругам шмотки, которые где-то доставала. И все подруги помогали Еве, у которой был маленький сын.
Они были молоды, преисполнены радужных надежд, и они были вместе. С тех пор они стали друг для друга почти что семьей.
…Пока Лена накрывала на стол, Ляля – городской «Декамерон» и поручик Ржевский в одном аккаунте- тараторила что-то в своей манере: абсолютно бессмысленно, но бойко. Ева посмеивалась над Лялиными байками, Таня смотрела на Лялю с неодобрением (пошлости художник Киселёва не любила ни в каком виде).
Флюиды недовольства, источаемые одухотворенной Киселёвой, дошли до Ляли, и она с вызовом спросила:
– Ну? Что не так?
Таня пожала плечами.
– Тебе, вообще-то, полезно было бы послушать! Я, между прочим, дельные вещи говорю! – фыркнула Ляля. – Ох, Таня, пора мне тобой серьезно заняться!
– В каком смысле? – поперхнулась Таня.
– В новом году займусь твоей внешностью, гардеробом и твоей личной жизнью! – обнадежила подругу Ляля.
– А что со мной, по-твоему, не так? – вздохнула Таня.
– Ну… – Ляля замялась, – тебе бы вот огня побольше!
– Огня? – переспросила Таня.
– Такой, знаешь, чертовщинки, чтобы из тебя энергия перла, скрытый огонь желания! Смотри: плечами повела, глаза прищурила, и будто волны пошли! – Ляля изобразила какую-то обезьянью приманку. – Сексапильность! Вот чем должна обладать женщина! Что такое сексапильность, знаешь?
– C точки зрения этимологии это призыв к сексу! – усмехнулась Таня.
– Совершенно верно! – кивнула Ляля. – Извини, но я за тобой что-то не замечала, чтобы ты призывала окружающих вступать с тобой в сексуальные отношения.
Таня рассмеялась:
– И слава богу!
– Тут не смеяться, а плакать надо! – взвилась Ляля. – В тебе никакой сексуальности! А твой внешний образ…
– А что мой внешний образ? – Таня перестала смеяться.
– К примеру, возьмем твою одежду! Между прочим, это твой дресс- код, сообщение о себе, которое ты посылаешь миру! А что ты сообщаешь окружающим своим унылым облачением? – фыркнула Ляля. – Я – тридцатишестилетняя дама с неустроенной личной жизнью, без всяких перспектив ее наладить, я проживаю жизнь от зарплаты до зарплаты, я живу с двумя собаками, и они дворняги, такие же страшные, как моя судьба!
Лена, заметив, что у Тани задрожали губы, едва сдержалась, чтобы не запустить в Точкину салатницей.
– Ляль, не надо за меня переживать, я как-нибудь сама разберусь! – сказала Таня.
– Да знаю я, как ты разберешься! – Ляля усмехнулась. – Это мы еще тему Димы Динамо не затронули!
Таня побледнела:
– Вот эту тему прошу не затрагивать. Не надо про Диму. Мы расстались, и все. Не надо ворошить.
– До сих пор не можешь его забыть? – уточнила Ляля.
Таня помолчала, потом твердо ответила:
– А я не хочу его забывать. Зачем? Возможно, он – лучшее, что было в моей жизни.
– Таня, но он причинил тебе столько боли?! – не сдержалась Лена.
– Лучшее, что было в твоей жизни?! – возмутилась Ляля. – Да он тебе всю жизнь испортил! Причем я с самого начала знала, что…
Таня пожала плечами:
– Можешь не продолжать. Знаешь, есть такая фраза: «Глупо думать, что кто-то другой может сделать нас счастливыми или несчастными»! Так сказал Будда.
– Вот надо было не Будду, а меня слушать! – с апломбом заявила Ляля. – Я тебе еще десять лет назад сказала, что твой драгоценный Дима из себя представляет!
Ева неодобрительно посмотрела на Лялю: вы что-нибудь слышали про такт и деликатность, Ольга Александровна?
Но Ольга Александровна, она же Ляля, она же блогерша Точка, продолжила «заботиться» о Тане в своей бесцеремонной манере:
– Я сразу сказала, что твой Дима – метро «Динамо»! Будешь с ним по кольцевой ездить туда-сюда и никуда не приедешь! Ну? Так и случилось?
А вот это уже был запрещенный прием. Таня задохнулась, как от боли, вскочила и понеслась в прихожую.
– Эй, ты куда? – растерялась Ляля.
– Точкина, я тебя когда-нибудь убью! – прошипела Ева.
В прихожей хлопнула входная дверь.
– Ушла! – вскрикнула Лена.
Ева с Леной бросились вслед за Таней.
– Таня, вернись, – отчаянно прокричала Лена в пустоту, свесившись в проем лестничной клетки.
Ей никто не ответил.
Лена с Евой вернулись в гостиную, где сидела притихшая расстроенная Ляля.
– Вот зачем ты к ней прицепилась? Тебе этих твоих подписантов мало? Их бы и учила жизни! – вспылила Ева.
– Так нельзя, девочки! – виновато заерзала Ляля. – Я одна ей говорю правду. Киселёва же вообще на себя рукой махнула. Сначала лучшие годы потратила на этого Диму Динамо, а теперь вообще живет, как будто она на пенсии. Ее даже нет в социальных сетях. Вообще. Представляете?! Человек – ноль подписчиков! Как ни крути, это диагноз!
– И что с того, что нет в соцсетях? – усмехнулась Ева. – Я тоже там не бываю – некогда, знаешь ли, работаю аки пчела. Да и вообще – не всем же быть блогершами?!
– Ну так она и дальше будет дружить со своими собаками! – пожала плечами Ляля.
– Да оставь ты ее! Пусть дружит с кем хочет! – отрезала Ева.
Ляля заплакала:
– Так я же хочу как лучше. Я из любви к ней!
– О, вот из благих побуждений, как известно, и творят самые жуткие вещи на свете, – заметила Ева, – короче, оставь Таньку в покое.
Лена вздохнула:
– Вот где она сейчас? Новый год через пятнадцать минут! Ведь она даже домой до полуночи не сможет добраться. А как встретишь Новый год, так его и проведешь!
Ляля заметалась по комнате, по-видимому, отчаянно переживая. Она подбежала к окну и вдруг увидела в освещенном фонарями сквере, напротив Лениного дома, знакомую фигуру. Таня сидела на лавочке и плакала.