Страница 2 из 8
– Меня другое интересует, кем ему приходится эта женщина?
– Скорее всего, дочь.
– Наша тётка?
– Прикинь. Повезло, ничего не скажешь. Видел, какие губаны себе накачала? Тётя-рот. Жесть! А ещё выпячивает их, хочет погубастее выглядеть. Такое впечатление, что в детстве на утреннике играла роль рыбы, её сильно напугали, с тех пор так и осталась – почётным губищеносцем.
– Не придирайся, нормальные у неё губы.
– Ой, помолчи, – отмахнулась Люська и сразу зачастила: – Диан, что за дела, почему трубку не берешь? У меня к тебе вопрос.
И снова Диана затараторила, а Люська смотрела на меня, закатывала глаза и кивала.
– Глеб, это трындец!
– Что она тебе сказала?
– Он Сергей Дмитриевич. А касательно японского имени и фамилии я не совсем поняла. Плохо было слышно. То ли он в японскую культуру ударился, то ли был в Японии и ударился там об скульптуру. Глядя на этого кадра, я склонна верить второму варианту.
– Может, мы их пустим уже?
– Чёрт с тобой, – махнула рукой Люська. – Открывай.
– Проходите, – сказал я, распахнув дверь и фальшиво улыбнувшись.
На лестничной площадке стояло три чемодана, две сумки и большая переноска. Дед засуетился, я решил ему помочь. Когда вещи оказались в квартире, представился.
– Я Глеб. Это Люся.
Лицо коротышки изменилось до неузнаваемости. Он смотрел на нас, как на инопланетных существ.
– Как Глеб? Как Люся?
– Очень просто, – сказала Люська. – Родители нас так назвали.
– Сколько же вам лет?!
– Юдзуки, – подала голос блондинка. – Ты говорил, твои внуки совсем малыши.
– Да, но… я же подсчитал… Глебу должно быть около одиннадцати, а Людмиле лет девять.
– Чужие дети растут быстро, – Люська специально сделала ударение на слове «чужие».
– Твоя правда, – закивал дед. – Внуки! Дайте я вас обниму.
Не люблю эти телячьи нежности, но дед заключил меня в объятья, с придыханием повторяя:
– Совсем взрослые. Как время летит!
– Вы проходите, – сказал я, высвободившись. – Располагайтесь.
– Мы не с пустыми руками, – частил дед. – Подарки привезли.
Мне вручили водный пистолет, а Люське куклу. Это было даже не смешно.
– Не поздновато мне в куклы играть?
– Я же не знал, думал, вы совсем крохи. Котонэ, как неловко получилось.
Блондинка пожала плечами и хмыкнула.
– Глеб, Люся, познакомьтесь с моей женой.
– Котонэ Кобаяси, – представилась блондинка.
Жена?! Вот это да. А дед-то у нас не промах. Он ровесник Дианы, следовательно, ему шестьдесят два года, а этой Кабане, или как он её назвал, не больше тридцати.
– Слушайте, – вмешалась Люська. – Давайте сразу расставим все точки над «I». Вас зовут Сергеем Дмитриевичем, почему вы называетесь чужим именем.
– Сергей Дмитриевич канул в Лету. С недавних пор, я Юдзуки Кобаяси. Только так.
– Кто у вас в переноске? – спросил я, чтобы уничтожить образовавшуюся паузу.
– Наш любимец – Емельян Маркович. Его можно выпустить? – Котонэ вопросительно посмотрела на Люську.
– Если там не крокодил – выпускайте.
Когда переноска открылась, взору предстал огромный шикарный кот тигрового окраса. Весил здоровяк килограммов десять, не меньше, шерсть блестела, мордаха довольная, сытая. На шее кота висел галстук-бабочка.
Осмотревшись, Емельян Маркович начал обнюхивать пол.
– Почему он Маркович? – удивилась Люська.
– Его папу звали Мариком, – ответила Котонэ.
– Логично, – Люська плотно прикрыла дверь в свою комнату. – У меня там хомяк.
– О, будь спокойна, Емельян Маркович не есть грызунов.
– Пусть только попробует покуситься на Патрика, я из него лично кошачьи котлеты сделаю.
– Она может, – засмеялся я.
– Глеб, нам бы ванну принять с дороги. Устали, сил нет.
– А мне бы валидол под язык, – ляпнула Люська.
– День был трудный, – пискнула Котонэ. – Глаза слипаются. Покажите, где мы можем расположиться.
Проведя их в гостиную, я кивнул на диван.
– Спать на диване? – удивилась жена деда. – Юдзуки, у меня нет слов.
– Успокойся, моя ласточка. Сегодня переночуем на диване, а завтра решим.
Не понимая, что они собрались решать завтра, я провел деда в ванную комнату. Люська принесла чистое постельное белье и полотенца.
– Сергей Дмитриевич, – начала она, но дед замахал руками.
– Не называй меня так. Я Юдзуки, что означает полумесяц. Фамилия Кобаяси переводится как маленький лес.
– А Котонэ?
– Звуки арфы.
– Н-да, тяжелый случай. Вы меня извините, но ломать язык я не собираюсь.
– Обращайся ко мне просто – дед. Или дедушка.
– А вашу жену называть бабушкой?
Котонэ возмутилась.
– Нет, конечно! Я Котонэ!
– Это ваши проблемы. Глеб, жду тебя в комнате, нам надо поговорить, – Люська прошмыгнула в спальню.
Пока дед принимал душ, Котонэ, держа на руках Емельяна Марковича, уговаривала его потерпеть до утра.
– Он проголодался, – сказала она мне.
– А что, корма у вас нет?
– Завтра купим телятину.
– Он не ест сухой корм?
– Как можно?! Мы любим Емельяна Марковича. Кормим исключительно полезными продуктами.
– Ему и лоток не мешало бы купить.
– Зачем?
– А в туалет он у вас как ходит?
– Прямо в унитаз.
– Да ладно.
– Я не шучу. Главное, чтобы дверь в туалет была приоткрыта, и крышка на унитазе поднята. Емельян Маркович – умнейший кот.
– Котонэ, – я замялся. – Вы надолго в Москву приехали?
– Месяца на два. А что?
– Просто спросил.
– Если мы вас стесняем…
– Нет, нет, квартира большая, места хватает.
– Да, но у вас в гостиной стоит диван. А спать на диванах нельзя.
– Разве? Я считал, диваны для этого и придумали.
– Ошибочное мнение. Для сна необходима кровать. Диваны портят ауру.
Как все запущено, пронеслось у меня в голове.
Предложив Котонэ чай, я услышал:
– После девяти вечера я не ем.
– Окей.
К Люське я зашел, скорчив гримасу.
– Ты была права, дед явно чем-то ударился. И его жена тоже. Прикинь, кота кормят телятиной, сами после девяти не едят, а диваны, оказывается, портят ауру.
– Глеб, я тебе предлагала проигнорировать звонок. Так нет, открыл дверь. На свою голову! Что теперь с этими дубинами в поле делать?
– При чем здесь дубины?
– Он же сам сказал, их фамилия так переводится – дубина в поле.
– Сама ты дубина. Он говорил про маленький лес.
– Для кого маленький лес, а для кого большие проблемы.
– Люсь, расслабься. Пусть поживут, все-таки родной дед. Нас дома не бывает, каникулы, мы их редко будем видеть.
– Пусть живут… раз притащились. Но зачем выпендриваться-то? Кот – Емельян Маркович. Дед – полудурок…
– Полумесяц!
– Жена – визг павлина.
– Звуки арфы.
– Ага, арфы. У неё голос, как у скрипучей двери, – Люська подняла с пола Патрика и положила его в клетку. – Извини, Патрик, но какое-то время тебе придется пожить в клетке.
Патрик засопел.
– Знаю, что ты не привык, но я не доверяю этому коту. На самом деле, Глеб, очень сомневаюсь, что Маркович ест одну телятину. Он и хомячатиной не побрезгует.
Глава вторая
Чистильщик ауры
Утром мы улизнули из дома, толком не позавтракав. Деда не застали, он, по словам Котонэ, уехал по делам. Сама Котонэ, выяснилось, что она встает в шесть утра, успела сходить в магазин, купить Емельяну Марковичу телятину, творог и козье молоко. Да, Емельян Маркович по утрам пьет исключительно козье молоко.
– Понятия не имею, где она его раздобыла, – говорила Люська, когда мы с ребятами шли в парк аттракционов. – Насколько мне известно, кошек вообще не рекомендую поить молоком.
– Разве? – удивился Димон.
– Сам подумай, Дим, как в естественных условиях кошки раздобудут молоко? Это и рыбы касается, они не рыболовы.
– Повезло вам, – засмеялась Алиса.
– Не то слово. С кем бы таким везением поделиться. Вечером с ними познакомитесь.