Второй шанс 5

– Ну не суть важно, я, если что, песни сочиняю, Пугачёва и Ротару их поют, да и у меня свой коллектив со своим репертуаром. В котором, кстати, есть песня «Никогда он уже не вернётся из боя»… А ещё книгу написал «Остаться в живых», не читали?

– Как же, читал-читал, замечательная книга, очень правдивая, хоть и с элементами фантастики! – оживился Дудин. – Вот откуда мне ваша фамилия знакома! Так, значит, вы её автор… Приятно лично познакомиться, хоть мы и не видим друг друга… А по какому делу мне позвонили?

– Михаил Александрович, у вас есть стихотворение «Снегири». Я хотел бы написать к нему музыку. Если вы, конечно, не против.

– Музыку? Хм… Как-то неожиданно.

– Собственно говоря, она уже написана, пока, правда, не знаю, как сделать так, чтобы вы услышали песню.

– Может, напоёте в трубку?

Я собирался ответить фразой Раисы Захаровны из ещё неснятого фильма «Любовь и голуби»: «Не думаю, что это выход из положения», но тут же подумал – почему бы и нет? Понятно, что искажения и всё такое, но попытаться-то можно. Альтернативы всё равно не видно.

– Не кладите трубочку, Михаил Александрович, одну секунду.

Я притащил аппарат из прихожей в свою комнату, поставил на стол, трубу развернул к себе и взял в руки гитару. Короткий проигрыш на пару тактов, и я запел, старясь придать голосу лирическую окраску:

Когда закончил, отложил гитару в сторону и снова взял в руки трубку, с волнением ожидая вердикта возможного соавтора. В трубке тишина, может, отошёл куда, а для кого я тогда тут пел?

– Алло! Михаил Александрович?

– Да-да, Максим, я здесь… Просто задумался.

– Как вам песня? – осторожно спросил я.

– Вы знаете, мне понравилось. Может быть, это просто первое впечатление, но недаром говорится, что оно самое верное.

– Спасибо большое, для меня было главным заручиться вашей поддержкой. Значит, вы не будете против, если я буду исполнять её на концертах?

– Нет, конечно, я буду только рад. Но я так понимаю, вам нужно официальное подтверждение?

– В принципе хотелось бы, так надёжнее, чтобы если вдруг начнут придираться…

– Я вас понял, Максим. Продиктуйте ваши паспортные данные, я оформлю документ у нотариуса, и копию его отправлю вам.

Так вот быстро разрешился вопрос, а в моём репертуаре появилась ещё одна песня. А вечером 6-го мая я в какой уже раз садился в «Суру», чтобы утром следующего дня выйти на Казанском вокзале. Мою поклажу составлял лишь дипломат, костюм для выступления обещали подобрать перед концертом. Виктор Михайлович, когда я пришёл к нему на смотрины в костюме, досадливо поморщился, мол, для Кремля не ахти. И очень быстро решил вопрос, договорившись, что меня нормально оденут уже на месте. Надеюсь, это будет не фрак с бабочкой.

А пока я был одет в фирменную джинсу и кожаную куртку, купленную за 200 целковых в «комке», а в дипломате помимо рукописей и предметов первой необходимости покоились ещё и пензенские сувениры: три бутылки «Золотого петушка» и столько же коробок шоколадных конфет.

Меня, как и обещал в последнюю нашу встречу начальник Управления культуры, вручая билеты на поезд, на вокзале встречал сотрудник Министерства культуры СССР. Вернее, сотрудница – дама бальзаковского возраста в очках «кошачий глаз» и клубком жёлтых волос на макушке, представившаяся Ольгой Вячеславовной.

– Давайте, молодой человек, чуть живее, – торопила она меня. – Нам нужно успеть высадить вас в гостинице и мчаться в «Домодедово», встречать Магомаева с зарубежных гастролей.

– А он что будет исполнять?

– «Балладу о красках» на стихи Роберта Рождественского.

– А-а, слышал, хорошая вещь.

На «Волге» минут за пятнадцать домчались до гостиницы «Москва» на проспекте Маркса, он же бывший и, возможно, будущий Охотный ряд. В моей истории ему вернули историческое название.

Благословенные времена, когда по широким улицам можно ехать, наслаждаясь видами майской, зеленеющей Москвы, а не торчать часами в бесконечных пробках. Я сидел сзади и немного приспустил стекло, чтобы лицо слегка обувал свежий воздух, напоенный ароматом начавшей цвести сирени: мы как раз проезжали сквер, засаженный этим кустарником.

Прежде чем попрощаться со мной в холле гостиницы у стойки администратора, Ольга Вячеславовна сказала, что чуть попозже ко мне должен подселиться сосед, и велела сильно не расслабляться, поскольку в три часа дня она за нами заедет и мы отправимся на репетицию в концертную студию «Останкино».

– А что за сосед?

– Богатиков.

С Юрием Иосифовичем мы уже были знакомы, он и в Пензе выступал, и в Крыму пересекались. Я прекрасно помнил, что подарил ему песню «Там, за туманами», которая уже не только звучала по радио, но и по телевидению показывали концертную запись. Приятно было услышать: «А сейчас Народный артист Украинской ССР Юрий Богатиков исполнит песню „Там, за туманами“. Автор слов и музыки Максим Варченко». Чё-то даже и не стыдно уже, привык, что ли, к заимствованию чужих вещей…

Сам же праздничный концерт, напомнила Ольга Вячеславовна, пройдёт завтра в Кремлёвском Дворце съездов, и на нём, как она намекнула, будут присутствовать первые лица государства. Вот и будет повод увидеть воочию нового Генерального секретаря.

В номере я первым делом принял душ и, обнаружив на тумбочке меню, по телефону заказал в номер что-то типа ланча. Расправившись с ним, набрал московский номер, которым со мной поделился Резник.

– Алло, вас слушают, – раздался на том конце провода жеманный женский голос.

– Здравствуйте! Илья Рахмиэлевич дал мне этот номер, сказал, что по нему я смогу его найти в Москве…

– Вы, наверное, Максим? Минуту, я приглашу Илью к телефону.

Через три минуты общения мы с Резником договорились, что он подъедет в студию «Останкино», ему туда ближе, чем тащиться на Охотный ряд. Там и совершим наш чейндж. То есть пока я не знаю, понравится ли в этой реальности ему мелодия, может ещё и забракует. А если понравится… Буду ждать предложений с его стороны. Конечно, как Пугачёва он не расщедрится, но уж как-нибудь, надеюсь, отблагодарит.

Завершив переговоры, прилёг на широкую, крепкую кровать, закинул руки за голову и принялся размышлять о том, что меня ожидает завтра.

А что, собственно, меня ожидает? Ну концерт, ну спою, надеюсь, «петуха» не дам, в этой песне вроде как и средние вокальные данные сгодятся… Выступай под плюсовую «фанеру» – вообще был бы спокоен. Но градус самоуважения снизился бы, а всю жизнь презирал «фанерщиков».

Следом сделал ещё три звонка. Сначала в «Молодую гвардию» своему уже практически товарищу и соратнику Валерию Бушманову, а затем, можно сказать, духовному наставнику Борису Полевому. Договорились с каждым, что завтра в первой половине дня я появлюсь у них с рукописью книги «Сотрудник уголовного розыска». Не знаю, у кого быстрее пойдёт в печать, если, конечно, пойдёт, но в любом случае книжный и журнальный варианты имеют ряд отличий.

Третий звонок – помощнице Ростоцкого. Трубку подняла её мама, поставившая меня в известность, что Ольга Васильевна сейчас в киноэкспедиции. Ростоцкий в Подмосковье заканчивает снимать фильм по моему роману, и в Москве участники съёмочной группы будут недели через две.

Интересно, как это Харатьяна отпустили в конце семестра на съёмки? Да ещё первокурсника… Не иначе известность режиссёра сыграла свою роль.

– Жаль, что Ольги Васильевны нет, – вздохнул я в трубку. – А то я сразу два сценария захватил, теперь ещё неизвестно, когда в Москве окажусь.

– Так вы можете мне привезти, я ей предам, когда она вернётся из экспедиции. А Ольга уж Станиславу Иосифовичу отдаст.

– Да? Хм… Можно и так. Продиктуйте пожалуйста адрес, а я завтра в первой половине дня к вам заеду. Вы ведь будете дома? Ну и отлично!