Второй шанс 5

– Не пойму, причём здесь всё-таки Элтон Джон?

– Так вы не в курсе, что он из этих?

– Из каких этих?

Я снисходительно посмотрел на него.

– Сергей Борисович, вы зарубежной музыкой хоть немного интересуетесь? Нет? А если бы интересовались, то знали бы, что Элтон Джон… кхм… гомосексуалист. И 21 мая у него начинаются гастроли в СССР, о чём на днях сообщил в своей программе Сева Новгородцев. Первый концерт собирается дать в Ленинграде.

– Нормально, – пробормотал Козырев. – Это кто ж додумался его в нашу страну пустить?

– Вот уж не знаю. Наверное, кто-то из «Госконцерта», вам с вашими возможностями легче узнать, кто именно дал «добро».

– Разберёмся, – хмуро пробормотал Сергей Борисович. – Только пропаганды гомосятины нам не хватало… Ладно, я тебя, собственно, чего пригласил-то… У меня к тебе деловое предложение.

– Та-ак… Мне пора напрягаться?

– Чай не на горшке, чтобы напрягаться, – хмыкнул он. – А если серьёзно, то ты можешь нам помочь в выявлении, как ты как-то говорил, оборотня в погонах.

– Хм, это каким же образом?

– Всё, что я тебе скажу сейчас, должно остаться между нами, даже если ты откажешься принять в этом деле участие. Договорились?

– Обижаете, Сергей Борисович, вы же знаете, я – могила.

– Я обязан был предупредить. А теперь внимательно слушай…

Ну и услышал я про начальника УВД Куйбышевского облисполкома. Оказывается, он, такой нехороший человек, редиска, погряз во взятках и всяких коррупционных схемах, но при этом, сволочь, настолько осторожен, что подловить его пока не представляется возможным. Особенно учитывая тот факт, что у него хорошие отношения с местными комитетчиками, которые всячески его покрывают. Хотя кое-что на этого типа у москвичей есть, но недостаточно, чтобы хотя бы снять коррупционера с должности. Поэтому в недрах Лубянки при непосредственном участии Сергея Борисовича родилась идея провести спецоперацию, в которой мне отводилась едва ли не центральная роль.

– Наши люди намекнули директору куйбышевского Дворца спорта, чтобы он предложил вашему Гольдбергу провести у него «левый» концерт, то, что ваш Семён Романович очень любит. Выручка обещает быть весьма привлекательной, думаю, Гольдберг должен клюнуть. Наверняка и остальные ваши музыканты не будут против, а когда он с тобой начнёт на эту тему разговор, ты для приличия немного поломайся, после чего дай согласие на поездку. Концерт должен пройти 28 апреля, у них как раз в этот день никаких мероприятий.

– Угу, понятно, а дальше какая схема? – спросил я, нагло наливая себе из заварочного чайничка свежую порцию душистой заварки.

– А дальше вы даёте концерт, после которого ваш худрук получает честно заработанный гонорар. Информацию о вашем левом заработке мы через своего человека спускаем в РОВД, начальник которого, думаю, не упустит возможности заполучить весьма крупную сумму. Этот тоже у нас под колпаком, и компромат кое-какой есть, но это дело будет вишенкой на торте.

– А начальник УВД каким боком тут замешан? Деньги ему отнесут?

– Не факт, что с ним будут делиться, возможно, в РОВД решат провести всё по-тихому. Поэтому нам нужно будет брать начальника райотдела с мечеными купюрами. Оборотни в погонах, как ты ни скажешь, и их непосредственный начальник пойдут под суд. А начальник УВД за то, что распустил своих подчинённых, отправится как минимум на понижение, а то и вовсе с его плеч погоны слетят. Щёлоков за него заступаться не станет, когда поставим его перед фактами. У нас же окончательно будут развязаны руки.

– Так, понятно… Ну а мне какая роль отводится во всём этом?

– А тебе нужно будет подменить настоящие купюры на меченые. Пока, честно говоря, не знаю, как ты это проделаешь, но надеюсь на твою смекалку.

– Постойте-ка, а почему бы этому директору Дворца спорта, раз вы с ним, как говорите, поработали, сразу не отдать нашему худруку меченые купюры? И мне не пришлось бы изворачиваться, отбирать у Гольдберга его неизменный портфель. Потому что и я, если честно, не особо представляю, как незаметно подменить деньги.

– Можно было бы и так сделать, как ты говоришь, мы обсуждали этот вопрос, но всё же решили дать вам заработать, не впустую, так сказать, съездить. Так что настоящие деньги останутся у вас, а как ты ими распорядишься – это уже решай сам. Я думаю, изыщешь способ, как не обидеть своих ребят, парень ты с фантазией.

– Да какой уж парень, шестьдесят годков считай стукнуло. Ладно, я свою задачу понял. А когда и кто передаст мне меченые купюры?

– Я и передам.

Он поднялся и прошёл в комнату, вернувшись обратно с полминуты спустя с внушительным свёртком в руках.

– Здесь семь тысяч, семь пачек десятками. Сколько вы там выручите – пока неизвестно, но этих денег должно хватить. Постарайся до нужного момента свёртком не «светить», дома спрячь деньги так, чтобы мама их не нашла, иначе у неё появятся к тебе вопросы. Всё понял?

– Так точно, товарищ… А какое у вас, кстати, звание?

– Давай не ёрничай, и вообще на будущее без званий, просто Сергей Борисович… Так, время без пяти четыре, потерпим ещё пять минут.

– А что произойдёт через пять минут?

– Придёт человек, через которого ты будешь держать со мной связь, каждый раз ловить меня по телефону в Москве тебе будет несподручно.

– Он в курсе, кто на самом деле внутри тела этого парня по фамилии Варченко?

– Не в курсе. И ты при нём лишнего не болтай, он просто связной.

– Французский связной.

– Почему французский?

– Фильм так называется, полицейский триллер, уже должен был выйти на экраны. Но в моей реальности его можно было посмотреть только на видеокассетах во второй половине 80-х, когда повсюду открывались видеосалоны.

В этот момент раздался звонок в дверь, и Сергей Борисович пошёл открывать. Вернулся он вместе с моложавым, лет около тридцати, подтянутым мужчиной.

– Знакомься, Максим, это Олег.

Мы молча пожали друг другу руки. Во взгляде Олега читалось любопытство, наверное, гадал, откуда молодой парень, пусть и уже известный музыкант, писатель и боксёр, так близко знаком с Козыревым. Не буду облегчать ему задачу, пусть это делает сам Сергей Борисович, если посчитает нужным.

– Блокнот есть? – спросил меня Козырев. – Отлично! Запиши туда номер телефона, по которому будешь держать с Олегом связь. Просто напиши – Олег. А теперь мы с тобой попрощаемся. И не забудь, что я тебе говорил про деньги.

И вот теперь, неделю спустя, когда я сделал свою работу, в моей сумке лежали шесть с лишним тысяч рублей. Я не собирался тратить их на себя, за исключением своей законной части гонорара, но как отдать деньги ребятам и Гольдбергу, чтобы не вызвать лишних вопросов, тоже слабо представлял. Всю неделю думал (хотя больше, конечно, над тем, как в нужный момент подменить деньги), но так толком ничего и не придумал. Ладно, вернёмся в Пензу, там и будем голову ломать.

Меня уже малость отпустило, и я почувствовал, как сильно устал. Сейчас принять душ и на боковую. Я-то, наверное, точно усну, а вот остальные… Особенно Юрка, думаю, будет мучиться бессонницей, страдая от потери уже почти заработанной тысячи с хвостиком. Ничё, Юрец, будет тебе мотоцикл этим летом.

Глава 5

Как вернуть своим деньги в полном объёме, я придумал уже по возвращении в Пензу. Нужно было только выждать с недельку, чтобы всё выглядело правдоподобно, хотя задумка была так себе, с натяжечкой. Но в голову больше ничего стоящего не приходило. Так что пусть либо верят на слово… Либо не верят, но деньги я им всё равно отдам.

Короче говоря, навешал я неделю спустя своим огорчённым поездкой в Куйбышев соратникам лапши на уши, что один чел попросил разрешения на использование наших песен на магнитоносителях, мол, делает сборник для всяких свадеб и прочих тусовок. Собрался распространять его по стране и делать типа на этом хорошие бабки. Поэтому и мне отстегнул нехило, хотя сначала хотел ограничиться пятёркой, но я, памятуя о пропавших в Куйбышеве деньгах, настоял на шести тысячах.