Страница 72 из 73
Я сглотнула. Мы вроде как должны были подготовить клятвы, но слова полились сами собой, без всякой лишней заготовки.
- Рене, - промолвила я, собравшись наконец-то с мыслями. – Наша первая встреча, скажем прямо, была далеко от понятия романтичной. Я тогда дико испугалась – приняла тебя за какое-то чудовище, за маньяка… А потом поняла, что ты – другой. Я боялась влюбиться, потому что считала, что я тебя недостойна, слишком серая, слишком обычная для тебя. И влюбилась, потому что иначе просто не могла. Моё сердце не спрашивало, хочу я этого или нет. И я обещаю быть с тобой. Обещаю сделать тебя счастливым, потому что это сделает счастливой и меня. И в часы счастья, и в минуты печали… Мы будем едины. Клянусь.
Рене не стал дожидаться повеления распорядителя. Он потянулся к крохотной подушечке с кольцами, взял женское, потом – коснулся моей руки и осторожно надел колечко на палец.
Я ответила ему тем же. Два золотых ободка на наших руках – простой символ единения, - вспыхнули на мгновение едва заметным магическим сиянием и погасли, утверждая действительность клятв.
- Рене, можете поцеловать свою супругу.
Казалось, после всех произнесённых клятв простой поцелуй, коих в нашей жизни было тысячи, не имел особого значения. Однако, когда Рене привлёк меня к себе и коснулся губ, мне показалось, что всё это происходит в первый раз. И даже отступил страх, что мою новость, ту самую, которую я никак не могла ему сообщить, он может принять как-то неправильно.
Ведь этот мужчина любил меня сильнее всего на свете.
А я любила его.
Он обнимал меня за талию, крепко прижимая к себе, и целовал – в губы, так страстно, что я даже дышать забывала, так крепко, что всё остальное просто не имело значения. Мир вокруг посерел, поблек, и вся моя вселенная теперь сконцентрировалась в одном единственном мужчине. В моём Рене.
Хотелось верить, что для него я тоже сейчас была самой главной.
И он не давал мне повода усомниться в этом.
Когда наш поцелуй наконец-то прервался, возвращаться в реальность было тяжело. Вокруг радостно шумели приглашённые на свадебную церемонию гости, что-то говорил венчавший нас мужчина, но все звуки смешались в единую какофонию, и мы с трудом пришли в себя достаточно, чтобы повернуться к гостям, улыбнуться им, отдавая частичку счастья не друг другу, а посторонним людям.
Кажется, и я, и Рене одинаково печалились оттого, что сейчас не могли бросить всё и сбежать, а вынуждены были отправляться к уже заказанному ресторану, ждать там гостей, принимать их подарки и слушать поздравительные речи.
Первыми подошли родители Рене, улыбчивые, счастливые. Мы с ними отлично поладили; мать Рене приняла меня, как родную, хотя при ней я старалась не упоминать, что почти двадцать пять лет прожила в другом мире.
Женщина так старательно отрицала существование параллельных миров, словно это не её дочь вернулась из того же мира, что и я. Впрочем… Рене говорил, его родителям всё ещё было больно, и родной они считали не только эту Эдиту, а и ту, что убежала от них сквозь портал в положенный ей по рождению мир.
Отец у Рене был немного мягче матери, улыбчивый, довольно молодой ещё мужчина; они с сыном были неуловимо похожи, хотя я так и не смогла определить, у кого Рене унаследовал свою потрясающую красоту, равно как и сильный магический дар.
Они поздравляли быстро, пряча слёзы счастья и умиления, и уступили место Себастьяну и Эдите и их подросшему ребёнку.
Эдиту я была рада видеть едва ли не больше всех. Мы невероятно сдружились за прошедший год, и мне порой чудилось, что она моя сестра, а не Рене. Её горячая поддержка и желание поскорее нас поженить, кажется, было главной причиной, из-за которой мы всё-таки устроили эту свадьбу – и сделали это раньше, чем целая армия купидонов с любовными стрелами выстроится у нас перед окном, заставляя наконец-то пожениться.
Пожелания Эдиты и Себастьяна были тёплыми и очень сердечными, и когда они тоже отошли в сторону, я ощутила лёгкую грусть, осознавая, что никого столь же искреннего здесь больше нет.
Очередь желающих поздравить медленно продвигалась вперёд. Перед нами остановилась Тамила, и я с удивлением отметила, что у неё в глазах стояли слёзы. Даже подумала – неужели она опять возьмётся за старое? Неужели опять попытается доказать мне, что я совершила ошибку? Это было бы слишком жестоко… Я не хотела слушать, что во всём была безгранично неправа. Не сейчас, когда стояла под руку с любимым мужчиной и представляла, какой прекрасной семьей мы будем.
Слёзы в глазах Тамилы засверкали ещё заметнее. Она подалась вперёд, хватая меня за свободную ладонь, и вдруг промолвила:
- Я столько времени была против этих отношений, Анна, потому что боялась, что эта любовь тебя погубит. Мне казалось очевидным: от красивых мужчин добра не жди, а уж если это ещё и Истинный, то не жди вдвойне…
Она посмотрела на Рене, так выразительно, словно он должен был подтвердить её слова, а потом выдохнула:
- Я так рада, что я ошиблась. Вы… Вы двое действительно любите друг друга, и вряд ли существует сила, которая способна вас разлучить. Будьте счастливы. И… Простите уж меня, глупую старуху, за всё то, что я было наговорила, за все препятствия… Зря я это затеяла. Не следовало мне.
- Мы не держим зла, - улыбнулась я.
Рене коротко кивнул. Он недолюбливал Тамилу, но знал о её преданности делу, потому никогда не спорил, когда я давала поручения ей, а не кому-нибудь другому. Мне казалось, между ними был какой-то секрет, о существовании которого меня просто не поставили в известность, но это вряд ли имело значение сейчас. Тамила просто была такая, как она есть – простая, со своими странностями женщина, по-своему добрая, тёплая, уютная, хоть иногда и чрезмерно резкая.
Я именно такой её и любила.
В этом мире я не успела обзавестись слишком большим количеством друзей, но могла причислить Тамилу к их кругу, вопреки всему, что в то или иное время возникало между нами.
- Поздравляю, - выдохнула ещё раз Тамила и крепко обняла меня, прежде чем отступить в сторону.
…Следом за ней потянулись и все остальные. Гостей было предостаточно; я и не думала, что мы с Рене общались с таким широким кругом людей. Поздравляли и все сотрудницы швейного цеха, и Томас, к слову, заинтересованно косившийся на Милли, и даже Селена, которая всё так же активно выражала своё неодобрение по отношению к Рене, явно терпеть не могла его за какие-то старые стычки, но сейчас вполне искренне поздравляла с женитьбой. Кого-то из пришедших нас поздравить я знала хорошо, кого-то – совсем нет, но мне сейчас казалось, что не было человека, который желал бы нам зла.
А если и был, то ничего у них не получится!
Вереница гостей наконец-то подошла к концу, и мы с Рене добрались до стола, признаться, уже достаточно измотанные, чтобы устать от собственной свадьбы прежде, чем она успела толком начаться. Все вокруг шумели, гремела громкая музыка, и мне почудилось, что этот ресторан вот-вот просто развалится на части после нашего празднования.
Но ресторан выдержал, еды хватило на всех, хотя некоторые люди явно явились без приглашения и скорее для того, чтобы поесть, а не для того, чтобы поздравить жениха и невесту. Были и танцы…
Самый первый наш вальс, в котором я почему-то чувствовала себя бегемотихой, хотя на репетициях выходило неплохо. С трудом расслабилась, подчиняясь нежным, но сильным рукам своего уже не жениха, а супруга, и потом долго слушала комплименты о том, как это было прекрасно, хотя не верила ни единому льстивому заявлению. Может, не верила зря…
Шум гостей поглотил нас практически с головой. И когда по десятому кругу кричали «горько» по неизвестно откуда притащенной сюда традиции, когда перед глазами всё начало плыть от перенапряжения и необходимости постоянно улыбаться, я поняла, что сейчас самое время для откровений. Должна же я признаться Рене…
Было страшно. Я понятия не имела, как он отреагирует на новость, и потому, собственно, и не говорила. Вроде бы, всё логично, мы уже муж и жена, давно этого хотели, но я продолжала опасаться, как, наверное, и каждая женщина в такой момент, сталкиваясь с неопределённостью, волей-неволей начинает бояться, что реакция будет не такой, как она надеется.