Любимая для бессмертного

Тамила надулась. Судя по всему, наш контакт только что развалился – она все никак не могла простить мне возможные отношения с Рене.

Я поднялась в свой кабинет и промолвила:

- Позовите мне Милли, пожалуйста. Надо все-таки обсудить ее проект.

- Хорошо, госпожа Анна, - серьезно кивнула Тамила. – Но подождите…

- Да?

Тамила тяжело вздохнула.

- Вы всерьез верите, что бессмертный собирается жениться на обычной девушке? Даже если на одаренной, госпожа Анна…

- Тамила, это вопрос не вашей компетенции, - отрезала я. – Не забудьте про Милли, - и захлопнула за собою дверь.

На душе было гадко.

Что ж… Смешно сказать: конечно, я не верила в то, что Рене собирается на мне жениться. Но иногда так хотелось помечтать…

Велев себе не думать о делах любовных, а вспомнить о порученном мне швейном цехе, я погрузилась в изучение документации. Бумаг за период «запустения» осталось не так уж и много, но я рассчитывала, что смогу отыскать какие-то старые договора. Конечно, никаких других залежей ткани, чтобы воспользоваться ею для пошива заказной одежды, мы не обнаружили, но я, человек, которого заставляли учить право – и плевать, что поступила в политехнический университет, право учат все, на каждой специальности! – понимала, что если что-то и осталось, то расторгнуть его желательно уже сейчас. Пока нам не могут предъявить никакие штрафы и потребовать восстановить сотрудничество.

Почему? Все просто. Швейный цех, отрезанный от электричества и отопления, снятый с государственного снабжения, расположенный в полуразвалившемся здании – такой себе деловой партнер. Не из лучших. Кто станет тратить на него свое драгоценное время?

Правильный ответ: никто.

Если я приду с просьбой расторгнуть договор, большинство тех, с кем работало еще прежнее руководство, с удовольствием подпишут нужную бумагу и предпочтут забыть о нашем сотрудничестве, как о страшном сне, пока не появился Рене и не задался вопросом, не замешаны ли они в каких-нибудь махинациях…

К слову, эти списки бы и ему передать.

А вот если я потребую расторгнуть договор, когда швейный цех будет в силе – а я надеялась, что однажды это все-таки случится! – то беды не миновать. Моментально вспомнятся и прописанные в договоре штрафные санкции, и все на свете!

Стопочка медленно, но все же росла. Я обнаружила несколько важных бумаг о сотрудничестве с поставщиками, отобрала два или три договора на пошив форменной одежды, но все остальное – лишь старые расчеты, а то и какие-то сплошные столбики цифр без подписей, в которых я ничего не понимала. Первым желанием было, конечно же, выбросить эти документы, казавшиеся мне откровенно бредовыми, но какой-то подсознательный звоночек заставил меня сдержаться.

А вдруг что-то важное?

Что-то, в чем сможет разобраться Рене, но я, в силу своих ограниченных познаний, ни капельки не понимаю?

Решив, что подумаю об этом позже, я просто продолжила сортировку документов.

В дверь постучали. Стук был осторожный, тихий, совершенно не войчиковский, и я промолвила:

- Войдите.

- Добрый день, госпожа Анна, - заглянула в кабинет Милли. – Вы позволите?

- Да-да, конечно, проходи. Давно тебя жду, - кивнула я, невольно улыбнувшись.

Милли была совсем молоденькой. По словам Тамилы, она и росла с этим швейным цехом, потому что здесь работала и ее мать. С рождения жила в общежитии, своего отца не знала. Ее мать, нынче уже покойная, была гением, когда речь заходила о новинках моды и придумывании фасонов, и свой дизайнерский талант передала и дочери. А вместе с ним – и умения, и излишнюю скромность.

Невысокая, худенькая, светловолосая, Милли будто светилась. У меня сложилось впечатление, что дунет ветер – и ее просто сметет, она улетит, словно хрупкий осенний листик.

- Я хотела поговорить с тобой по поводу того платья, которое ты придумала из обрезков.

- Я позволила себе в свободное время…

- Оно роскошно, - прервала я Милли, прекрасно понимая, что сейчас она попытается извиниться за то, что тратила свое время на что-то ненужное. – И оно может очень понадобиться швейному цеху… Ты можешь показать расчеты, они у тебя есть?

Милли кивнула и протянула мне исписанный красивым, но очень мелким, бисерным почерком лист бумаги.

Я пробежалась взглядом по строкам и невольно улыбнулась. Сколько всего знала эта девчушка, что мне даже примерно не было известно! Однако, моего уровня понимания дела оказалось вполне достаточно, чтобы сделать общий вывод.

- Отличная идея, - не собираясь тянуть кота за хвост, обратилась к Милли я. – Я не назову себя очень опытным руководителем, который прямо-таки во всем разбирается, однако, мне кажется, эта идея может выстрелить. Я договорилась о встрече с одной женщиной… У нее свой модный бутик. Ты разрешишь мне показать ей этот проект? Точнее, ту его часть, которая будет ей важна, без вопроса о расходных материалах?

- Конечно, госпожа Анна!

- Хм… А сможешь рассчитать, сколько ткани ушло бы, если б мы шили это не из отрезков?

Милли нахмурилась.

- Но я подбирала модель именно под обрезки! Если делать это из цельного куска ткани, то расход будет гораздо больше, ведь крой не слишком продуман… Там, должно быть, обрезков бы хватило еще на одну, только на другую модель!

- Об этом мы подумаем позже, - покачала головой я. – Рассчитай, пожалуйста, это. Об экономии в расчетах не задумывайся. Нам важно показать, что это платье – не дешевка из обрезков, а полноценный дорогостоящий продукт… Я ни в коем случае не оскорбляю твой труд – просто понимаю, что может сказать мне владелица модного бутика в надежде сэкономить деньги на оплате и немного занизить стоимость. Или не немного. Ты сделаешь это, Милли?

- К завтрашнему утру все будет готово, госпожа Анна, - твердо промолвила Милли.

- Спасибо, - улыбнулась я. – Такая скорость очень кстати… Что ж, не стану тебя задерживать. Можешь идти.

Милли кивнула и, взяв расчет, который приносила мне, ускользнула прочь. Я же вновь погрузилась в изучение документов. Меня не покидало ощущение, что я что-то упускаю, вот только что? Деньги у нас какие-никакие, но все-таки были, после выполнения первых заказов была возможность говорить о каком-нибудь подъеме…

Я замерла, осознав, что до этого думала только о том, как пустить вырученную сумму в дело. Но зарплата людям…

- Тамила! – окликнула я. – Тамила, зайди ко мне, пожалуйста!

Женщина явно услышала, но, судя по тому, как долго ко мне шла, она явно все еще злилась. Может быть, считала меня предательницей, что я все-таки выбираю Рене?

Если б она знала, что я никого не выбирала, да и вообще, никого не интересовало мое мнение… И с Рене у меня были не отношения, а так, простая договоренность, попытка таким образом защититься от напастей, которым я даже толком название-то дать не могла…

- Да, госпожа Анна. Вы звали?

- Звала, - кивнула я, взглянув на нее. – Скажи, Тамила. Все это время, с момента гибели Матильды, на какие средства вы жили? Ведь швейный цех едва-едва существовал.

- Мы продолжали выполнять заказы, госпожа Анна, и получали заработную плату. Следующая должна прийти через несколько дней.

Следующая… Следующая! Но ее, скорее всего, не будет, потому что швейный цех сняли с гособеспечения. И хотя мои сотрудницы еще не поняли, что именно им грозит, я осознала: мне придется платить им деньги из получаемого дохода.

Тогда нам не хватит не то что на новые ткани и ремонт, а даже на сами зарплаты! Сотрудниц в швейном цехе было предостаточно, и я понимала, что должна их хотя бы кормить, но чем и как…

- Сколько вам платили?

- Довольно мало, - ответила Тамила, - Мы в основном жили от зарплаты до зарплаты, да и хватало ее только на еду. Но швейный цех предоставлял жилище, и это лучше, чем оказаться без денег под открытым небом…

- Хорошо. Спасибо, - я поднялась со своего места, не в силах больше сидеть.

Мысль о достойной оплате труда забилась в голове с новой силой. Как я могла не предусмотреть этот момент? Понимала же, что людям надо за что-то питаться!