Несознательный

— Это вы зря, — усмехнулся я, передавая управление своей железяке.

И она не подвела, четко срезала ведущего второй пары, он даже не загорелся, его самолет некоторое время шел по прямой, а потом завалился на левый бок и сорвался в штопор, видимо летчик был убит. Естественно его ведомый стрелял по мне, но на таких скоростях попасть в пролетающий мимо самолет можно только случайно. Теперь закладываем вираж со снижением, мимо проносятся трассеры от первой пары, кстати, промахнулись сильно, что говорит о том, что им сейчас не до прицеливания, в слишком крутое пике вошли. А раз так, то мой вираж продолжается и сейчас я захожу в хвост ведомого второй пары, стрельбу вычислитель открыл с трехсот метров и опять не промахнулся. От вражеского истребителя только куски обшивки во все стороны полетели. Все и этот готов, где там первая пара? А вот она, ниже меня уже находится, выходят из пикирования… с которого хотели срезать меня любимого. Резко устремляюсь вдогон, надо не дать им увеличить расстояние и убежать. Однако убегать от меня они и не думают, видимо еще не знают, что произошло со вторым пилотом, закладывают вираж на подъеме и ведомый попадает в прицел. Судя по всему, они меня просто потеряли при выходе из пике, им и в голову не могло прийти, что кто-то в одиночку решится их атаковать, поэтому никаких маневров ведомый не делал. Тем хуже для него, опять короткая очередь из пушек и истребитель противника вспыхивает как спичка, вот так-то:

— Не ходите, дети, в Африку гулять, в Африке гориллы, злые крокодилы…, — шепчу я сильно сокращенный стих Чуковского, — В Африке разбойник, в Африке злодей, в Африке ужасный, Бар-ма-лей!

Так, а что там ведущий? А, дошло, наконец, что здесь не только он хозяин положения может быть, теперь он пытается от меня удрать и у него есть все шансы, так как ему на помощь идет та четверка, которая пыталась нас прищучить с самого начала. А мой подбитый напарник еще не успел уйти далеко, это плохо. Придется опять принимать бой. Так, надо продолжать лезть вверх, а то немцы опять получат преимущество в скорости, раз надо, значит надо, лезем. И опять перед глазами картинка, ага, вычислитель решил не давать им преимущество по высоте и выводит меня на встречный курс, очень интересно, неужели надеется кого-то сбить на встречных курсах, там стрельбы на секунду. А, нет, проскакиваю над первой парой, устремившейся в моем направлении, потом резкий разворот и вдогон за второй парой, уже уходящей в вираж. Потеря скорости вполне была компенсирована высотой, так что догнал пару быстро и срезал ведомого снова с боковой позиции, ведущий сразу устремился вниз с набором скорости. Было бы время, то догнал бы, а так, надо поспешать за первой парой, раз у них не удалось расправиться со мной, решили довольствоваться моим напарником. Ну уж нет, не для того я здесь крутился, снова мотор на максимальную мощность и вдогон за первой парой. Хрен там, не успеваю, приходится открывать стрельбу с полукилометра, попасть не получилось, все же на такое расстояние рассеивание большое, зато напугал немца до дрожи в коленках, вон как в сторону шарахнулся. Правильно, я вас научу бояться.

Так, ладно, пока один празднует труса, беремся за его подчиненного, тем более, что вычислитель вывел мой самолет прямо ему в хвост. Одна очередь на три секунды, и объятый пламенем «мессер», валится вниз. Все, нет больше желающих, потягаться со мной? Точно, нет, энтузиазм куда-то пропал, а ведь их трое осталось, могли бы и попробовать, но отчего-то не решились, теперь можно и на свой аэродром. Двигатель Николая по-прежнему парит, но уже по-другому, это действительно пар, а не водная смесь, неужели не дотянет до аэродрома? Не дотянул, километров семь не дотянул, плюхнулся на какой-то луг. Вроде нормально сел, шасси не подломил, что немного подбросило, это да, луг не аэродром, неровностей хватает.

На аэродроме в первую очередь отправляю техничку для Николая, а потом иду на доклад Анистратенко о результатах разведки. Он что-то отмечает на карте и хмурится:

— Ну, насчет пятерых «мессеров» это ты заливаешь, — говорит он мне, — Хочешь напарника выгородить?

В ответ пожимаю плечами, мое дело доложить, а проверять дело начальства. А как сейчас проверишь? Связи с частями нет, поэтому если об этом бое и будет что-либо известно, так не скоро. Однако я ошибался, подтверждение насчет сбитых пришло в тот же день, потом даже начальство выезжало, чтобы лично удостовериться, посмотреть на останки немецких истребителей. Рисковали, ведь это практически передний край.

— Вот так, вылетел на разведку, и пятерых завалил. — Усмехнулся Ершов, вызвав меня к себе. — Это у тебя уже четырнадцать сбито, так что крути дырку под звездочку.

Ну да, я ведь говорил о приказе № 0299 от 19 августа, по нему героя за десять сбитых дают, ладно, посмотрим, как оно дальше будет.

А дальше началась десятидневная оборона Гомеля, тринадцатый и сорок третий армейские корпуса немцев пытались прорваться на Чернигов и выйти в тыл Киевской группе войск. К сожалению двадцать первая армия оказалась обескровлена, силы оказывать сопротивление немецким дивизиям у нее не осталось, поэтому в конечном итоге Гомель был сдан. Тоже самое происходило и под Стародубом двадцать четвертый, сорок седьмой механизированный корпус и вторая танковая группа немцев медленно, но верно прорывались к границе Украины, создавалась угроза окружения киевской группировки войск. Но вовсе не это тревожило больше всего, в конце сентября войска 1-й танковой группы вермахта форсировали Днепр, захватили плацдарм в районе Кременчуга и, развернули с него наступление на север. Девятого октября они вышли в район Лохвицы, дальше путь преградили остатки двадцать шестой армии, а скорее всего у наступающих немцев банально закончился бензин, а нужного времени для завоза не было. Та же самая ситуация сложилась и у второй танковой группы, которая наступала с северного направления, но если пути ее снабжения нами так или иначе контролировались, то на юге от Киева нет, так что времени на выход из образовавшегося котла осталось мало. Но этого всего мы не знали, конечно, я догадывался, что так и будет, но обстановка к уточнению не располагала, можно и на неудобные вопросы нарваться. А пока вылетали на зачистку, и штурмовку немецкого плацдарма, севернее Киева, где мне на счет вычислитель добавил еще трёх подтвержденных. Вот теперь уже точно будет звезда.

Герхард Баркхорн пилот 52-го авиаполка, пребывал в мрачном настроении, закончились его воздушные победы. После госпиталя его перебросили под Киев, где они должны были противостоять армадам русских, и поначалу все шло прекрасно, одна воздушная победа сменялась другой, но вдруг на фронте появились новые самолеты похожие на И-16, только длиннее, которые по техническим характеристикам оказались гораздо лучше Ме-109. Но этого красным показалось недостаточно, и они прислали под Киев новые самолеты, у которых двигатель располагался в средней части самолета, и назывались они «Irkut». То уже была полная засада, в столкновениях с ними пасовали опытные летчики. Герхарт попробовал использовать свой принцип, что врага нужно бить до полной победы над ним, но не в этот раз, ему сразу показали, что его мастерство ничего не значит, потеряв напарника, он был вынужден прекратить бой. А потом пришло сообщение от разведки, что на этих истребителях сидели не многоопытные ассы Советов, а вчерашние выпускники училищ.

— Какой черт выпускники? — Думал при этом Баркхорн. — Конечно, в летном мастерстве они уступали, но им и не надо было демонстрировать высший пилотаж, зато командная работа оказалась на высоте. Даже находясь в примерно равном количестве, они не разбивались на пары, а удивительным образом продолжали работать командой. Неужели выпускников в Советах такому учат?

Да ладно был бы это единичный случай, во время атаки большими силами авиации плацдарма севернее Киева, эти Irkut не давали даже приблизиться к своим бомбардировщикам, хотя с обеих сторон в небе в этот момент находилось до шестидесяти истребителей. Настоящее столпотворение, и все же они умудрились так перекрыть пути отхода бомбардировщиков, что прорваться к ним не получилось. Удивительное тактическое мастерство было продемонстрировано.