Глава района

Николай Цед

Глава района

Чрезвычайные происшествия

Самосожженец

Одна из сотрудниц рассказывала мне о своих ощущениях в то утро: «Я ехала на работу и думала, какой сегодня будет длинный день. С утра – вопросы с закупками

и госзаданием, рутинная текущая работа, после обеда – отчет главы перед населением, на котором обязательно нужно быть, а вечером назначена встреча с коллегами, все-таки конец недели, пятница. Еще по пути на работу раздался звонок заместителя главы с просьбой выслать двух психологов к отделению многофункционального центра. С его слов, какой-то мужчина, не согласный с действиями сотрудников, скандалит, ругается и не собирается покидать помещение. Ну, – подумала я, – дело-то плевое, на всякий случай отправлю двух, точно справятся. Примерно через полчаса, работая с документами, включила городские новости посмотреть, что происходит в городе. Отпила кофе, но проглотить его уже не смогла. Красной строкой по всему экрану бежала надпись: «В Приморском районе вооруженный мужчина, угрожая самосожжением, выдвигает требования». В кадре был глава, а в стоящих чуть дальше от него людях я узнала своих сотрудников. Мгновенно в голове пронеслась мысль: «Зря я думала, что сегодня будет обычный день, доклада главы, вероятно, не будет, и неизвестно, чем он вообще закончится». Так рассказывала мне о своих впечатлениях директор Центра семьи.

Действительно, в тот день, 19 февраля 2016 года, был запланирован ежегодный отчет главы перед населением. Я, как и обычно, провел с утра совещание, затем поработал с докладом, внес дополнительные правки и проехал на встречу с благочинным нашего района, отцом Ипполитом. Во время встречи на телефоне был отключен звук. Когда я взял телефон в руки, на экране высветилось 16 пропущенных звонков от начальника РУВД. В голове сразу пронесся рой мыслей, догадок и предположений, что же такое могло произойти в районе, если начальник РУВД так часто мне звонил. Не успел я подумать, как снова увидел звонок, тут же ответил и услышал взволнованный голос полковника Шлапака: «Николай Григорьевич, у нас ЧП, вооруженный человек со штык-ножом и гранатой облился бензином и угрожает себя поджечь. Он требует президента, премьера и Малахова. Приехал ваш зам, но он на него не только не отреагировал, но и еще больше возбудился. Место мы оцепили, МЧС, ОМОН, полиция – все на месте, ждем вас».

Приехав на место, по старой офицерской привычке я вытащил все документы из кармана пиджака и положил их под подлокотник автомобиля. «На всякий случай, – подумал я, – ведь никто не знает, что может случиться, а так хотя бы документы сохранятся». Выйдя из машины, сразу оценил обстановку. Самосожженец со штык-ножом и зажигалкой в руке, облитый бензином, стоял, посылая угрозы полиции, ОМОНу и силам МЧС. Расстояние, с которого он угрожал, было метров около тридцати. Естественно, чтобы не рисковать жизнью, переговоры с ним вели на расстоянии. Я решил, как говорится, «на новенького» сразу идти к нему.

– Здорова, солдат, – сказал я ему, – я глава, приехал к тебе, давай поговорим нормально, как мужчина с мужчиной, обещаю, что все твои вопросы решу.

– Я не солдат, – отвечал мне самосожженец, размахивая штык-ножом.

– Значит, матрос, – парировал я, продолжая двигаться прямо на него, – раз тельняшку надел.

– Стой! – закричал он мне, – ближе не подходи!

И очертил штык-ножом полукруг возле себя. В это время сзади я услышал голос начальника РУВД:

– Григорьевич, не делай этого.

До прямого контакта с «не солдатом» и «не матросом» оставалось еще метров двадцать. И эти двадцать метров я шел к нему полтора часа. Постоянно разговаривая с ним, я буквально по сантиметру приближался к нему, незаметно ставя одну стопу, затем другую. Время от времени этот человек приходил в неистовство, и ситуация висела буквально на волоске. Особенно агрессивно он стал вести себя, когда подъехали психологи из МЧС. Одна из девушек сказала ему, что если он такой крутой, то пусть встанет на колени. После такого диалога я показал жестом, чтобы психологи ушли. Все это время я разговаривал с ним и незаметно сокращал дистанцию. Нужно было дождаться момента, чтобы его обезоружить. И такой случай представился. Когда он потребовал журналистов, мы сымитировали, что журналисты подъехали. На самом деле это были наши сотрудники. Самосожженец потребовал, чтобы они подошли ближе, но я ему сказал, что только он хочет сгореть и лишить себя жизни, а вот они не хотят. «Да и вообще, посмотри, вон квадрокоптер летает и в прямом эфире показывает тебя по телевидению». Тогда он потребовал:

– Пусть покажут удостоверения.

Наступал решающий момент, и его нельзя было упустить: на кону стояла человеческая жизнь, и, возможно, не одна.

Как только он повернул голову в сторону «журналистов», в мгновение, прыжком, я очутился рядом, затем – захват и бросок. В момент броска, когда его тело было уже в воздухе, на какие-то доли секунды я почувствовал страшное сопротивление, мертвую точку. Оказалось, в момент броска его схватил за руку начальник РУВД. В следующую секунду самосожженец уже лежал на земле с удушающим захватом за шею и болевым на руку, под его корпусом была рука начальника РУВД, сжимавшая его предплечье. Самосожженец обмяк, сдулся, силы его оставили, он прекратил сопротивление.

Ну а дальше… дальше я не оставил ни его, ни его семью без помощи. Супругу и детей мы отправили в санаторий, его самого мы устроили работать в одну из организаций и обеспечивали продуктами, пока он не стал зарабатывать деньги. Причиной этого происшествия послужило то, что мужчина, житель города Кингисепп, потерял работу и пришёл оформлять социальные выплаты. Подав заявку в МФЦ, он получил отказ, поскольку жители Ленобласти не попадают под социальные и финансовые обязательства города Санкт-Петербурга, поэтому программа МФЦ нашего города отказывала в приеме документов этого гражданина. Кстати говоря, гражданин оказался не простой, с биографией, имел судимость и два брака.

Впоследствии мне еще довелось несколько раз с ним встречаться. Мои коллеги спрашивали, как я с ним общаюсь, ведь вид и комплекция у него весьма серьезные. Но я смотрел не на внешность этого человека – я видел в нем живую душу, нуждающуюся в помощи.

Только вечером, уже после отчета главы, я понял, что случись ошибка или какой-то сбой в этой операции – все могло бы закончиться весьма печально. Хорошо, что гранаты у него не оказалось, но если бы он успел чиркнуть зажигалкой, то, как говорили специалисты МЧС, вспышка от двадцати литров бензина была бы с зоной поражения около десяти метров в окружности. При таких случаях в первую очередь горят дыхательные пути и легкие, поэтому шансов выжить не было бы. Во всей этой истории есть главное: мы спасли человеческую жизнь, и слава Богу, что никто не умер.

Кстати, некоторые злые языки поговаривали, что, мол, глава специально это все спланировал, чтобы на отчете ему не задавали вопросы. Да, к сожалению, бывает и такое мнение…

Взрыв на Репищева

Шел обычный день, не предвещавший ничего плохого. Пятница, вторая половина дня. Совещание по итогам недели, заслушивание заместителей и начальников отделов о проделанной работе, как вдруг почти одновременно зазвенели телефоны, стационарный в кабинете и мобильный. Дежурная служба докладывает о чрезвычайном происшествии: взрыв в многоквартирном доме на улице Репищева. Предварительная версия – взорвался газовый баллон. Все бросаю, прыгаю в машину и – полным ходом к месту катастрофы.

Первая мысль: есть ли пострадавшие, или, не дай Бог, погибшие. Подъехав к дому, увидел ужасающую картину: пол-улицы было перекрыто техникой МЧС, полиции. Остекленных лоджий как не бывало, остатки пластиковых рам валялись далеко от дома, на разделительном газоне. Когда я подошел к подъезду, картина стала еще более апокалиптичной: лифтовые кабины выворочены, входные двери снесены ударной волной, стены на втором этаже в квартирном блоке снесены начисто, завалы из внутренних перегородок. От увиденного зрелища защемило на сердце и по спине пошел холод. Что с людьми, сколько их там было, все ли живы? От сердца отлегло только после доклада офицера МЧС, что погибших нет, двое рабочих с ожогами четвертой степени доставлены в госпиталь. Работая на месте происшествия со всеми службами, обошли квартиры, пострадавшие от взрыва, все внимательно осмотрели и успокоились только тогда, когда установили личности всех проживающих, и удостоверились, что кроме рабочих, осуществляющих ремонт, в квартирах никого не было. Это было настоящее счастье, слава Богу, что никто не погиб. Жителям, чьи квартиры подверглись взрыву, предоставили временное жилье в маневренном фонде и обеспечили всем необходимым.