Страница 17 из 61
- Так, ничего. - она утерла слезы - Дениора кормить пора. Я пойду, наверное?
Элиджар кивнул:
- Сейчас поедем. Не ходи одна, я сейчас.
Домик старой знахарки недалеко и добираться недолго. Когда вернулись, мальчик еще спал, утонув в огромной бабкиной подушке. Когда вошли, Марта возилась у печки, помешивая что - то в огромном горшке. По избушке витали запахи вареного мяса и укропа.
- Спит малец! - протянула старуха, пробуя варево на вкус - Спит, как мишка в берлоге. Давайте, проходите быстрей. Сейчас поешьте, а потом кормить дите. Не будите пока!
Обед был простым, но вкусным. Может, потому что промотавшиеся весь день по холоду, настеганные ветром тела требовали пищи и отдыха? А может, настеганные души требовали тепла и заботы?
Не знаю я... Только, глотая ложку за ложкой деревенский гуляш - крупно нарезанный картофель, утопающий в крепком мясном бульоне, искрящемся блестками жира, пересыпанный крошками специй и луковыми кольцами, оживали они.
С каждой ложкой, с каждым куском мяса, с ломтем серого хлеба, глотком травяного чая, вливалась жизнь.
Новая, искрящаяся, весело несущаяся сверкающими рубиновыми потоками по упругим трубкам сосудов и вен, горячая и торжествующая победу.
После обеда, когда Марта прилегла отдохнуть, замотав ноги толстой облысевшей меховой накидкой, помнящей ещё, наверное, былое великолепие Брангдора, а Меридит присела за шторой с Дениором на руках, снаружи послышался грохот подъезжающей телеги.
Вскоре, охающая и нещадно матерящаяся старуха в сопровождении двух приехавших за ней сельчан, вынуждена была отбыть - у дальней родственницы в одной из деревень начались тяжелые роды.
- Скоро обернусь! - заявила знахарка, заматываясь в теплый платок - Деревня близько, не задержусь. Разрешу бабу, да назад. Не ссорьтесь тут.
С чего бы им ссориться? Ссорятся влюбленные. Меридит и Элиджар не такие. Они даже и не пара.
...Меридит уже домывала посуду, прислушиваясь к мерному сопению и причмокиванию Дениора, положенного все в ту же огромную корзину и закутанного в одеяльце.
Уютно потрескивала печь - к ночи захолодало. Где - то скребнулась мышь, муркнул кот... Хрясть! - это во дворе Элиджар расколол последнее полено надвое.
- Уютное нигде, - пробормотала девушка вертящуюся в голове строчку из давно забытого стишка - Счастливое никогда, твою мать.
...Он вошел в дом с охапкой колотых поленьев, сильный, сверкающий, пропахший свежим холодным ветром и раненым деревом.
Девушка подняла взгляд от грубого куска ткани, которым терла покрасневшие руки, она всегда так их моет - жестко и долго, как будто желая снять кожу с пальцев и ладоней. Из за этого руки у Меридит, принцессы - шлюшки - бродяжки постоянно красные и потрескавшиеся.
- Элиджар... - хрипнула она голосом, чувствуя, как горит между ног, словно там натерли красным перцем - А ты... ты...
Лимбрий бросил к печке напиленные дрова.
Он сузил зрачки, серебряными нитями разрезавшие темные глаза. Хищно усмехнулся, обнажив ряд острых снежных клыков, небольших и ровных и вытер руки полотенцем, выхваченным у почему - то ошалевшей Меридит.
- Ты пахнешь едой и желанием, лесная прелесть... - рычание зверя, ничего человеческого. Страсть, жар слов. Может, даже и похоть. - Скажи мне, когда ты вот так вот на меня смотришь... у тебя между ног ВЛАЖНО И ГОРЯЧО? Ведь так? Груди болят, а соски сжимает и покалывает? Я угадал?
Она отступила назад, задев громыхнувшую полку, забитую какой - то дрянью, придержала рукой качнувшуюся посуду.
- Как сам думаешь? - ответила одними губами, блестящими леденцовой карамелью, почти без звука - Мне интересна твоя версия, зверь.
Элиджар шагнул ближе. Приперев пару (ладно, пускай пока так - пару!) к шершавой стене, упер одну руку в грубую, неаккуратную штукатурку. Пальцы другой, подрагивающие и горячие, погладили шею девушки и легли на горло, чуть сжав его.
Рука хищника двинулась ниже, указательный палец зацепился за край выреза платья, несильно растягивая шнуровку.
- Моя версия, - начал он, обводя пальцем обнажившуюся грудь - Моя версия... Несколько месяцев, мноооого дней, день за днем ты жрёшь мои мозги, сладкая. Ты кривляешься, закатываешь глаза, читаешь нотации и до сих пор не сказала ничего определенного. Уже дважды я предложил тебе...
Палец оборотня описал круг и остановился на соске - тугом и теплом. Меридит запрокинула голову, прикрыла глаза и сжала зубы. Между ног пульсировал комок огня. Когда язык лимбрия коснулся шеи и двинулся вниз, девушка застонала и вскрикнула.
- Далее, - прошипел зверь, высвобождая другую грудь и не давая возможности вырваться - До сих пор я делал все так, как хочешь ты. Я не люблю насиловать, это не возбуждает. Гораздо сильнее заводит, когда добыча сама принимает верное решение.
Она все же попыталась отпихнуть его:
- Решение идти к тебе в пасть?
Рука сжала горло сильнее:
- Совершенно верно. Единственно правильное решение, согласись? Я терпелив и я ждал. Сначала ты была беременна... Жалкое состояние, мозги в это время барахлят у самок. Понимаю это и не виню тебя. Теперь же я вижу, что и после родов твоя голова не пришла в норму. Печально, Меридит! Но поправимо. Придется мне решать за двоих. Я бы сказал - за троих даже. Дениор тоже еще неспособен соображать.
Девушка вскрикнула и выгнулась навстречу губам и языку, ласкающему груди, руке, коснувшейся набухшего клитора. Один из пальцев скользнул в горячую ямку, уже полную влаги.
- Ты уже мокрая и дрожишь, Меридит... Не упрямься, сделай, что я хочу. Будь со мной. Всегда.
Это было похоже и непохоже на то, что происходило с ней раньше. Сейчас ей именно ХОТЕЛОСЬ подчиняться. Сейчас она сама шла за руками и словами своего любовника.
Он играл с ней. Одна рука то сжимала горло так сильно, что перехватывало дыхание, то отпускала, лаская шею. Язык касался сосков, заставляя их каменеть и сжиматься, а груди набухать и пульсировать, как при приближении молока.
Пальцы второй руки, то входили в тело, то выходили назад, мучая настойчивой лаской.
Лимбрий легко коснулся клитора девушки, ей же это прикосновение показалось точечным ожогом и Меридит задавленно вскрикнула.
- Хочешь? - горячий шепот опалил ее ухо - Попроси меня. И скажи, что я получу взамен.
Принцесса облизнула губы, сухие и шершавые, как от лихорадки:
- Что ты хочешь, зверь?
Он молчал, сжигая ее постепенно, медленно. Руки оборотня плавили тело, пальцы безумствовали внутри. Губы, слова и дыхания перемешались, превратившись в степной летний ветер, окончательно спаливший разум...
- Единения, Меридит. - шепнул лимбрий ей в шею и прикусил кожу - Я прошу. Последний раз. Мне надоели твои кривляния.
Короткий вздох - всхлип в ответ:
- Вы же... не берете пар...
Палец нажал на клитор, остановился, пошел вниз.
- Это не твое дело, конфетка. Ну так как? Либо ты согласна, либо... ТАК тебе нравится?
- ДАААА... Возьми меня... нет, не останавливайся, сильнее!
Крепко прижав ее к стене сильным телом, не отнимая руки от горла, другой рукой он освободил отвердевший член. Меридит закинула ноги, скрестив их на пояснице, принимая в себя горячую плоть.
Зарычав, лимбрий двинулся в ней, сначала медленно, потом быстрее.
- Ну ты же хочешь меня? - шептал он, плавно входя глубже - Хочешь, так же как и я.
Тонкие руки сомкнулись на его шее, растекшаяся серая марь женских глаз потекла в серебро, леденцовые губы прижались к горьким губам, умело выпустили маленький язычок, коснувшийся его языка.
- Пара моя, - выдохнул он в приоткрытый рот - Не бойся ничего.
...Здесь произошло то, что не происходило уже тысячи лет.
С тех самых пор, когда кому - то из предков Серебряных Лимбриев трёкнуло в башку распустить Прайды, объявив особей свободными хищниками.
Не привязываться к месту. Не брать пар. Никогда.
Элиджар прикусил свою губу несильно, кровь брызнула на язык, заполнив рот принцессы соленой железистой влагой. Девушка дернулась, не поняв и поняв, что происходит - зверь просто завершал то, что начал раньше, много месяцев назад...