Демон против правил

Тем временем Экатор подошел к картине, за которой прятался сейф, коснулся ее, чтобы снять, но вдруг замер. Ошейник на нем вспыхнул и, окатив его коротким, но болезненным разрядом, снова исчез. Витория только поморщилась, видя, как раб осторожно убирает руки от картины.

– Простите, госпожа, – дрогнувшим голосом прошептал он, зажмурившись. – Прежде мне было разрешено свободно перемещаться по кабинету и брать любые бумаги, которые нужны для дела. Это не считалось самоволием, поэтому я… Простите.

Витория только хмыкнула, радуясь, что на этот раз он сам виноват, а она совсем тут ни при чем.

– Ты можешь открыть отцовский сейф, несмотря на магическую печать на нем? – спросила она.

– Да, госпожа.

– И ты можешь дать мне его записи, о которых говорил? – с любопытством спросила она, помня, что забрала из сейфа все бумаги и теперь они лежат на столе, но раб то ли этого не заметил, то ли думал о чем-то еще.

– Да, госпожа, – отвечал он без сомнений.

– Ну давай, доставай, – почти смеясь, приказала Витория, скрестив руки у груди.

Она уже и сама не понимала почему веселится, потому была готова списать это на переизбыток нервного напряжения.

Экатор кивнул, спокойно снял картину, закрыл глаза, сделал вдох и провел рукой над стеной. Морок, закрывающий дверцу сейфа, тут же исчез, а защитная печать красным цветом проступила в воздухе.

«Низшие так точно не умеют», – присвистнув, подумала Витория, но Экатор не обратил на нее никакого внимания.

Он неспешно открыл глаза. Взгляд его сильно изменился. Зрачки сузились до едва различимых черных полос. Алая радужка засверкала. Он коснулся рун печати и стал передвигать их в соответствии с защитным шифром замка, затем уверенным движением руки активировал печать. Дверь сейфа распахнулась.

Верхняя полка, хранившая артефакты, была закрыта еще одной дверцей с защитными рунами. Нижняя полка была пуста. Здесь и лежали бумаги.

Витория заранее усмехнулась, ожидая дальнейших действий. Была готова даже рассмеяться, по-доброму сказать рабу, что он «дурачок», и выставить уже вон, но тут же осеклась. Нажав что-то в глубинах сейфа, Экатор вынул нижнюю полку, под которой оказалась еще одна, с записными книжками.

– Неси все сюда, – тут же велела ему Витория, не выдавая голосом своего изумления.

Она бы такой тайник явно не нашла.

Экатор достал три записные книжки, старую тетрадь и как-то замялся, подумал немного и все же заговорил:

– Здесь еще книга с защитой, к которой мне запрещено прикасаться.

– И что будет, если прикоснешься? – чисто из любопытства спросила Витория.

– Не знаю, – испуганно ответил Экатор, посмотрел на нее жалобно и спросил: – Хотите, чтобы я проверил?

– Нет, – скорее испуганно, чем уверенно ответила Витория, боясь понять, откуда у него могла возникнуть такая мысль.

Она сама подошла к сейфу и взглянула на то, что осталось на полке. Книга призыва, перевязанная цепью, лежала на скрытой полке. Разумеется, рабу ее не стоило трогать. Демон, коснувшийся книги призыва, чаще всего совершенно случайно открывает портал в ту точку, откуда его призвали, а что с ним сделала бы защита, сейчас было совершенно не важно.

Витория забрала у него бумаги и велела:

– Закрой тут все.

Экатор только кивнул, вернул на место полку. Скрытые замки в дальних углах тихо щелкнули. Дверь сейфа закрылась. Вспыхнула печать, сама вернула руну на исходную и исчезла, сменившись мороком ровной ничем не измененной стены.

– В серой он писал обо мне, – тихо сообщил Экатор, вешая картину на место, кажется, неосведомленность Витории он просто принял к сведению. – В коричневой – о делах питомника, в основном результаты торгов. В черной – о других исследованиях в области подчинения демонов. Что в тетради я не знаю.

Витория кивнула. На самом деле она была благодарна ему за такую информацию, но опасалась выражать эти чувства, раз уж даже искреннее одобрение вызывает в нем недоумение.

– Я изучу это после, – сказала она, положив бумаги на стол. – Теперь можешь идти.

Экатор кивнул немного растерянно и снова зашагал к двери, но Витория вновь его остановила:

– Постой, ты в состоянии эти два дня сам о себе позаботиться?

Экатор обернулся и с полным непониманием посмотрел на нее, словно она вдруг заговорила на совершенно непонятном для него языке.

– Я про еду, сон и прочее. Мне некогда будет следить за этим, – устало фыркнула Витория, уже даже не пытаясь играть роль хорошей госпожи, точно знающей, что она делает, в конце концов, даже идиоту было ясно, что ничего она не знает.

– Это ваш приказ? – неуверенно спросил Экатор, явно ничего не понимая.

– Ну, да, мне надо, чтобы ты позаботился о себе сам. Как-то же ты здесь жил раньше…

– Да-а-а, – неуверенно ответил Экатор, отвернулся чтобы выйти, но снова обернулся и спросил с надеждой: – Можно я просто как остальные буду жить по старому распорядку?

– Да, именно это мне и нужно! – радостно ответила Витория, поздно осознав, что у всех рабов ее отца все давно расписано строго по часам, включая завтрак, обед, ужин, сон и гигиенические процедуры.

– Спасибо, – с явным облегчением выдохнул Экатор, поклонился и тихо вышел, скорее даже вытек из кабинета в коридор.

Витория вздохнула с еще большим облегчением и устало посмотрела на стол, заваленный бумагами. Предстоящая работа ей казалась бесконечной.

Вечером, решив, что бумаг с нее на сегодня хватит, Витория вспомнила про Экатора.

«Надо бы на него посмотреть, – сказала она себе. – Досталось ему знатно и хоть он держался хорошо, а к таким побоям явно был не приучен, мало ли, в каком он теперь состоянии. Может, при мне храбрился, а теперь с лихорадкой лежит. С низшего станется… хотя он вряд ли низший».

Поняв, что она так и не изучила записи отца об особенном рабе и даже серую записную книжку с собой не взяла, Витория вышла из кабинета и направилась в сторону библиотеки, догадываясь, какая дверь могла вести в ту самую «каморку», как выразился раб.

Открыв ее, она изумилась. Комнатка действительно была маленькой, но, кроме необходимой кровати и небольшого комода с одеждой, здесь был еще и стол и даже полка с книгами, зато самого раба не было.

Чистота и порядок ее не удивляли. Сталось бы с отца спрашивать за любую пылинку в собственной комнате, а вот книги об истории, финансах и два словаря ее окончательно выбили с толку. Все выглядело так, словно она имела дело с личным помощником ее отца, а не рабом. Два этих статуса в ее голове были совершенно не совместимы, но, учитывая особенность Экатора, можно было предполагать уже что угодно.

Выйдя из комнаты, она снова осмотрелась и внезапно увидела раба, быстрым шагом пересекавшего коридор. Он уверенно направлялся в сторону личных покоев семейства Лио-Йен. Окончательно озадаченная Витория последовала за ним, решив поначалу, что он может просто искать ее, но, увидев, что он открыл дверь отцовской спальни и тяжело вздохнул, опешила.

– Райз, так и знал, – прошептал он устало. – Он мертв, Райз, а значит больше не придет.

С этими словами он шагнул в спальню, где тут же зажегся свет.

Витория поспешила к двери и услышала то, что выбило ее из равновесия.

– Застели кровать, – четко и ясно прозвучал голос ее отца.

Сердце у Витории оборвалось, и она бросилась к двери и обомлела.

Раб с красноватой кожей послушно застилала кровать, а Экатор смотрел на нее со строгим хладнокровием господина и продолжал голосом покойного хозяина дома:

– Отныне в этой комнате ты будешь убирать так же, как в гостевых.

Раб поклонилась.

– Вышла, – тут же приказал Экатор, заставив Виторию лишиться дара речи, а потом тут же вспыхнуть от гнева и возмущения.

– Это что такое было?! – рявкнула она, как только покорный раб покинула спальню.

Экатор посмотрел на нее растерянно и молча опустился на колени, будто внезапно опомнился и одну роль сменил на другую, с видом настолько равнодушным, будто ничего странного сейчас не произошло.