Демон против правил

– Если вдруг это случится и при этом тебе понадобится мое вмешательство или приказ, ты обязан мне сообщить, ясно?

Он задумался, даже нахмурился и ответил далеко не сразу.

– Скорее всего я понимаю, о чем вы, думаю, смогу выполнить.

Витория и сама понимала, что ее слова даже отдаленно не походили на четкий, ясный и однозначный приказ, так нужный рабу.

– Пусть пока так. И еще, – она даже задумалась, как бы это спросить об умениях раба, но все формулировки казались ей ужасными, потому она выбрала ту, что скорее всего была понятней самому Экатору лучше всех, – расскажи мне о собственных навыках.

– У меня есть стандартные и особенные навыки, – тут же охотно ответил Экатор. – Какие именно вас интересуют, госпожа?

Витория чуть не ляпнула «все», а потом, наконец, осознала, что именно услышала.

– Особенные навыки? – переспросила она. – Что ты имеешь в виду?

– Есть несколько свойств моего тела, развитых вашим отцом, – почти таким же тоном, что управляющий, расхваливал Экатор сам себя. – В частности, я могу являться накопителем вашей магической энергии. Сам я ее использовать не смогу, но легко могу приберечь для вас.

Сказав это, он разогнул указательный палец правой руки и показательно шлепнул по нему указательным пальцем левой. Витория только глаза округлила. Раб-накопитель – это что-то не укладывающееся в ее голове.

– Расход этой энергии возможно только в одном случае, – продолжал Экатор, разгибая еще один палец. – Если вы прикажете мне временно изменить собственное тело или стать сильнее. Я не могу увеличиться или уменьшиться, но могу создать энергетические крылья, к примеру, достаточно сильные, чтобы с их помощью можно было взлететь. – Он разогнул третий палец. – У меня хорошая память, поэтому, если вам вдруг понадобится запомнить целый справочник, вам нужно мне только его дать, а затем спросить у меня все что угодно. Я не забуду его содержание никогда. Например, я помню характеристики всех рабов, проданных из питомника за последнюю сотню лет.

Витория присвистнула, понимая, что в год продают от трех до пяти десятков рабов. Для нее годовая информация казалась просто невозможной.

– И наконец, – продолжал Экатор, внезапно опуская руку, вместо того чтобы как прежде ударить указательным пальцем по вновь разогнутому, – я способен использовать магию, расходуя свою энергию. Активация защитных печатей, щитов и блоков даются легко. Необходим только свиток.

– Что ты такое? – ошарашенно спросила Витория, выговаривая каждое слово по отдельности. Она и так постоянно задавалась этим вопросом, а теперь не смогла его удержать.

Экатор посмотрел на нее внимательно и серьезно ответил:

– Я – ваш инструмент.

Что ж, слово «инструмент» Витории понравилось, сразу вспомнились легенды, в которых древние артефакты магов обладали своей волей и скорее дружили с хозяевами, чем покорялись им. Только вслух она ничего не сказала, просто велела рабу составить полный список своих навыков, в письменном виде, выдав при этом ему несколько листов, карандаш и папку, которую можно было положить на колени.

Пассажиры в ее экипаже не предусматривались, но Экатора это ничуть не смущало. Его вполне устраивал пол и полумрак, в котором он отлично видел, и писал всю дорогу быстро и аккуратно, разбивая навыки по группам и расписывая все по пунктам, включая небольшой перечень блюд, которые он способен приготовить по приказу.

Глава 6. Печать для языка

На территории академии Витория была уже ближе к полуночи, потому слугу на конюшне пришлось будить и доплачивать ему за хлопоты с багажом. Когда парнишка забрал ее вещи, чтобы отнести к дежурному по ее общежитию, и скрылся за поворотом, Экатор неуверенно спросил:

– А почему не я?

Витория даже не поняла, о чем он, только посмотрела на него вопросительно и растерянно.

Демон потупил взгляд, словно провинившийся и при этом очень смущенный ребенок, и пояснил:

– Я легко мог отнести.

– Ты мне нужен в другом месте, – отмахнулась Витория и, напомнив себе, что привезла сюда все же раба, а не слугу, строго приказала: – Иди за мной.

Экатор, разумеется, подчинился. В его послушании Витория даже не сомневалась. Она бы даже не удивилась, если бы ей сказали, что у него это такая потребность, вот только говорил он порой лишнее и думал, видимо, тоже, но Витории это казалось интересным, по крайней мере, пока. Она не лгала себе, хорошо осознавала свое любопытство и желание разобраться в сущности собственного наследства. В конце концов, в ее будущей работе не помешает хоть какое-то знание о свободе воли у демона, даже если эта свобода принадлежит только длинному языку, причем длинному во всех смыслах.

Рассуждая об этом и немного смущаясь, но не подавая виду, Витория отвела его в столовую. Так уж устроена академия, что время учебы у молодых магов порой совершенно не совпадает. Лекари часто встают на рассвете и от усталости падают порой еще до заката. Ходят слухи, что на факультете целительства первых три курса вообще нормально не живут, а балансируют где-то между жизнью и смертью от полного истощения. Боевым магам этого не понять. Они чаще работали ночами, просто потому что боевые заклинания и их печати лучше видны ночью и это помогает учиться, потому все практики начинались ближе к полуночи. Пророки на рассвете часто ложились. Маги печатей заполняли академию в середине дня, зато маги сознания могли появиться в любом месте в любое время суток. Их, кажется, сначала сводили с ума полным хаосом расписания и только затем собирались учить. Так говорили, а Витория лишь плечами пожимала. У таких как она жизнь была похожей. Демоноборцы должны были быть готовы к чему угодно, когда угодно и больше всех остальных нуждались в возможности поесть в любое время суток, просто потому что большинство боевых печатей, способных повредить демонам, довольно утомительны, а лучший способ отдохнуть – для боевого мага и только для него – хорошенько пожрать всего и много.

Потому Витория точно знала, что все работает, и была уверена, что у нее есть большие шансы встретить знакомых, если не будущих демоноборцев, то просто боевых магов, которые, возможно, пришли на седьмой ужин. С ней, например, такое бывало после интенсивных тренировок.

– Запоминай, – велела Витория, схватив Экатора за руку и прижав ее к двери вместе со своей.

Та подумала и поддалась.

– Теперь она знает, что ты мой раб, и будет открываться до тех пор, пока я еще числюсь студентом, – сообщила Витория, проходя в широкий светлый коридор, что очень быстро превращался в пункт выдачи еды.

Платить сразу не имело никакого значения, все подсчеты стоимости проводились автоматически, а в конце семестра студенты просто оплачивали счет. Витория была достаточно обеспеченной, чтобы никогда не смотреть на цены и не думать о них, зато всегда знала, чего она хочет.

Готовая продолжить инструктаж, она обернулась и поняла, что Экатор замешкался у двери и чуть отстал.

– Когда я говорила «запоминать», я обращалась не к двери, – строго сказала она.

Экатор посмотрел на нее и тут же подбежал к ней виновато.

– Простите, просто там такая защитная печать внутри вписана, и она так меня запоминала. Я такого не видел. Я вообще столько всего не видел прежде, что…

Он сам понял, что болтает слишком много, сам себя заткнул и посмотрел на Виторию виновато и так выразительно, что она обомлела.

«Виноват, можете меня наказать, заслужил, только не злитесь, пожа-а-алуйста», – говорил этот взгляд настолько ясно, что Витория уже задумалась, а не умеет ли он взглядом эмоции свои транслировать? Подумала и тут же забыла, осознав, что ее скорее умиляет такой взгляд, чем тревожит.

– Я наверняка буду отправлять тебя сюда одного за едой, так что запоминай что и где, а также перечень того, что я люблю и не переношу из еды и напитков, ты же в состоянии все запомнить? – спросила она, стараясь сохранить невозмутимый вид.

Экатор закивал, видимо уже просто боясь, что, открыв рот, уже не сможет умолкнуть. Молчать без приказа ему явно было трудно, но щадить его в этом Витория не собиралась. Хмыкнув, она шагнула вперед, выбирая ужин для них обоих и продолжая рассказывать о собственных предпочтениях. Экатор молчал, иногда кивал, с любопытством и опаской рассматривал все вокруг, испугался, встретившись взглядом с одним из обслуживающих столовую слуг, но благоразумно не стал падать на колени, явно только потому, что боялся отстать от Витории.