Сказка на ночь

Марат явно не рад подобному повороту.

— А как ты хотел? — издевательски интересуется Рустам. — Думал, прятаться вечно? От семьи не уйти. Кровь сильнее всего на свете. Забыл? Наплевал на все ради бабы? Ради чужой подстилки?

— Рот закрыл, — рявкает Марат и надвигается вперед.

Застывает, натолкнувшись взглядом на меня. Такое чувство, будто я превращаюсь в незримую, однако нерушимую стену, которая удерживает мужчину от нападения.

Братья выглядят жутко. И совсем не смахивают на близких родственников в данную минуту. Непримиримые враги. Противники. Соперники, готовые биться насмерть.

Я перевожу взгляд с одного на другого. Судорожно сглатываю и невольно усмехаюсь. До чего же они похожи. Наверное, и сами не замечают. Игнорируют любое сходство.

Поразительно, как нежно обнимает меня Рустам, ласково обхватывает за талию, и как при этом сжимаются в громадный кулак пальцы другой его руки, как четко прорисовываются мускулы, натягивая ткань рубашки, как бешено пульсируют вены, качая темную кровь.

Кулаки Марата тоже стиснуты, готовы для ударов. Челюсти ходуном ходят, желваки угрожающе проступают через смуглую кожу. Мужчина принимает боевую стойку.

Они оба на взводе. Жаждут бойни.

Джон поднимается со своего места и встает между ними, оценивающе оглядывает своих братьев и усмехается, точно смотрит на неразумных детей.

— Ребята, вы еще успеете разобраться, — наконец произносит он. — Пока есть дела поважнее. Решим главный вопрос — валяйте, хоть глотки друг другу перегрызайте.

— Нет, — раздается тихий, но уверенный женский голос. — Хватит. Никаких драк.

Мое горло перехватывает холодный железный обруч. Сдавливает так сильно, что дышать становится больно. Глаза щиплет.

— Вика, — почти шепотом выдаю я.

Подозрения насчет того, что Марат выжил и скрывается возникли некоторое время назад, но про жену моего брата ничего не было понятно. Зайдя в комнату и увидев ее, я решила, будто схожу с ума. Да, первой заметила тут именно Вику. Женщину, которой пришлось стать жертвой вместо меня. Она тоже не изменилась, разве только стала еще ярче.

Вика всегда казалась идеальной. Ее внешность подошла бы для актрисы или модели. Благородная и в то же время броская. В ней ощущалась порода, несгибаемая сила. От такой красавицы тяжело отвести взгляд. А Вика еще и была очень умна, преподавала в моем университете, сама строила карьеру и могла победить в любой интеллектуальной дуэли. Наш ректор тушевался перед ее напором. Если она чего-то хотела, то всегда шла напролом к цели. Такой ощущалась тогда.

А потом… потом я помню ее совсем другой.

Я пришла в дом Ахметовых, опять просила восстановить справедливость, забрать меня вместо жены брата, ведь она никакого отношения не имела к Стрелецким. Сочеталась браком, не представляя, в какую ловушку попадет, не догадывалась о чудовищных последствиях.

Вика очень сильно изменилась. Внешне — прежняя. Глаза — чужие. Пустые. Выгоревшие. Взгляд затравленный. Жуткий контраст.

Да, она защищала меня. Отгоняла Рустама, который тогда пугал до дрожи и представлял мой худший ночной кошмар, воплощенный наяву в плоти и крови. Вика сражалась. Она стойко держалась. Не показывала страх.

Но я все равно с трудом ее узнавала. Сама дрожала от дикой смеси эмоций, готова была рухнуть в обморок и безвольно растянуться на полу, почти ничего не соображала в тот момент. Однако эту катастрофическую перемену улавливала.

Что-то произошло. Что-то ужасное. Непоправимое.

Марат бы не причинил вреда мне. Так говорил. Намеревался подарить легкую смерть, оборвать мою жизнь быстро. А с Викой все обстояло иначе. Между ними возникла странная связь. Темная. Болезненная.

Он не хотел ее отпускать. Как Рустам не хотел отпускать меня. Но их отношения выглядели абсолютно иначе.

Я только чувствовала. Не могла четко объяснить. Меня раздирали противоречия.

А теперь передо мной снова оказывается та самая Вика, которую я знала изначально. До свадьбы с моим братом. До всех последующих событий с выплатой кровного долга. До того страшного вечера в особняке Ахметовых. Теперь в ее глазах опять нельзя найти надлом.

Она вернулась. Из пекла. С того света. Выжила. И от осознания этого слезы стекают по моим щекам.

Рустам прав.

Я рада. Чертовски рада. Будто камень с души свалился и дышать моментально стало легче. Ведь это так долго подтачивало и грызло меня изнутри. То, что совершенно невинная девушка стала моей заменой в кровавой игре.

Я понимаю брата, осознаю причину его поступка. Он надеялся спасти всех, пытался обмануть наших палачей. Разве я сама не сделала бы того же ради своего ребенка?

Невольно накрываю живот ладонью. Дьявол, да я бы убила за свою дочь.

Моя обостренное чувство справедливости выглядит как неизлечимая болезнь. Некоторые вещи я не могу объяснить словами. Просто чувствую суть и все. Нельзя так. Неправильно. Исправить нужно. Изменить. Восстановить баланс света и темноты.

— Юля, прости, — Вика приближается ко мне вплотную, берет за руку. — Мне стоило раньше с тобой связаться, как-то все объяснить, но мы скрывались от всего мира. Я даже не могла поговорить со своей мамой. Иначе бы нас сразу выследили.

— Вика, — улыбаюсь. — Главное — ты жива.

Я чувствую, как напрягаются пальцы Рустама на моей талии. Он не сжимает и не сдавливает. Это ощущение гораздо глубже. Улавливаю его настрой. Муж явно не одобряет то, как Вика до меня дотрагивается. Нет. Он вообще не хочет, чтобы она прикасалась ко мне.

— Мы разберемся, брат, — резко чеканит Марат. — Клянусь, ты ответишь за свои сегодняшние слова, как всегда отвечал за тупые проделки.

— Поглядим, — протягивает мой супруг с издевкой. — Одних годы делают крепче, других слабее. Ты явно размяк.

— Бой покажет, — бросает холодно.

— Что за кайф дубасить старика? — интересуется ледяным тоном.

— Ну с одним стариком ты облажался, — презрительно хмыкает. — Уверен, что одолеешь другого?

— Я готов рядом вас уложить, — буквально выплевывает.

— Рустам, — вступаю в беседу. — Можно нам поговорить наедине? Есть очень важная вещь, которую я должна тебе сказать.

Муж кивает.

— Отлично, — заключает Алена, отправляясь на кухню. — Я как раз успею подать горячее на стол.

Мы возвращаемся в коридор, туда, где наш разговор никто не сможет услышать, уединяемся в темном углу.

— Рустам, пожалуйста, не называй Вику «подстилкой», — говорю с нажимом. — И вообще не выражайся в ее адрес подобным образом.

— А кто она? — кривится. — Твой брат сливал в нее сперму, а мой следом эту шлюху подобрал, еще и втрескался так, что мозг на хрен потерял. Она и до этого кучу херов обслужила. Течная сука. На любой встречный член запрыгнет и подмахнет.

— Рустам, — стараюсь вложить в голос всю глубину и серьезность осуждения. — Ты должен прекратить.

— Я разве солгал?

— Ну традиции вашей культуры несколько отличаются от образа жизни, который принят у нас, поэтому нет ничего криминального в том, чтобы девушка встречалась с разными парнями.

— Не надо этих загонов, — отмахивается. — Везде все одинаково. От бабы зависит. Ты шалавой не стала и ноги передо мной по щелчку не раздвинула.

— Не все встречают любовь с первого взгляда.

— Точно, — саркастически хмыкает. — Нужно каждый хер попробовать. Вдруг где получше найдется?

— Думаешь, порядочная девушка должна быть исключительно девственницей?

— Не о том речь.

— А о чем? — хмуро сдвигаю. — Ты считаешь, Вика не пара для твоего брата. Плохой выбор. Недостойная кандидатура. Но также ведь считает и твой отец, именно так он думает обо мне.

— Я — не мой отец, — отрезает. — Ублюдок скоро ничего думать не будет. Я его мозги размажу по земле.

— Тогда не стоит придерживаться таких взглядов.

— Я должен с ней подружиться? — скалится.

— Будь приветливее.

— Ты сейчас серьезно? — он берет меня за подбородок, вглядывается в глаза. — Я не прикончил этих предателей только ради тебя. Обманули всех. Свалили в Штаты. И ладно еще та чертова шлюха, какой с нее спрос. Мой брат. Марат. Он годами молчал. Плевать хотел на кровные узы. Только когда прижало возник на горизонте. Да и то, не ко мне обратился, к Джохару. Если бы не гребаный счет в банке, я бы никогда на лживого подонка не вышел.