Жестокая сказка

Я стараюсь изучить каждую деталь. Скальпели. Шприцы. Ампулы. Таблетки. Все очень аккуратно сложено. Полный порядок. Каждая вещь явно находится на своем законном месте.

Комната для игр. Тогда почему выглядит как реанимация?

- Тут очень чисто, - наконец, выдаю я.

Рустам закрывает дверь, окончательно отрезая нас от всего остального мира. Подходит вплотную. Его лицо не отражает никаких чувств. Маска. Похлеще чем та другая, что выкована из железа.

- Я всегда убираю за собой, - произносит ровно.

Открываю и закрываю рот. Слова забиваются глубоко в горле. Казалось бы, можно о многом сейчас спросить, уточнить. Но какой смысл? Все очевидно.

- Ты издеваешься над людьми? – мой голос срывается. – Тут. Иначе для чего нужна операционная? Прости, не представляю тебя в роли доктора.

- Людей здесь не бывает, - спокойно отвечает Рустам. – Ты не в счет. Хозяйка. Но я принимаю гостей время от времени. Кто заслужил – идет под нож.

- Ты не можешь такое решать, - отрицательно мотаю головой. – Существует закон. Правосудие. Нельзя просто брать и убивать всех подряд. Пусть и преступников.

- А если закон перестает справляться? – выгибает бровь.

- Это не выход, - шумно вздыхаю. – Ты же не маньяк. Господи. Рустам, неужели тебе доставляет удовольствия истязать других? Так много ненависти внутри? Злоба? Это ненормально.

- Раньше ярость затмевала разум, мешала мыслить трезво. Но я давно преодолел барьер и раздвинул границы своих возможностей. Тот, кто не управляет собой, никогда не сумеет управлять другими. Слишком серьезная жертва ради ненависти. Не находишь?

- Черт побери, - закусываю губу, сжимаю кулаки, а после все равно не выдерживаю и хватаю его за рубашку. – Что ты несешь?

- Каждый из оказавшихся здесь не чувствовал на себе моей злобы, - ровно поясняет он, будто рассуждает о самых обычных вещах. – Только интерес свободного исследователя. Легкий и непринужденный.

- Дьявол, - выпаливаю. – Беру свои фразы назад. Лучше ненависть. Состояние аффекта. Чистое бешенство. Что угодно лучше, чем вот такие твои невозмутимые рассуждения.

- Я приглашаю к своему столу только виновных, - заявляет ледяным тоном. – Восхищен твоим осуждением. Выходит, ты никогда не мечтала прирезать меня? Марата? Моего проклятого отца?

- Марата – нет, - признаюсь честно.

- Брат всегда пользовался успехом у женщин, - хмыкает. – А уж в какой восторг от его манер приходила личная рабыня. Всегда покорно рядом вилась, менялась по щелчку.

- У Марата была рабыня? – кривлюсь. – Он проводил безумный обряд?

- Многие мужчины моей семьи поступали подобным образом, - перехватывает запястья, поглаживает и отводит от себя, заставляя выпустить ткань рубашки.

- А ты? – чувствую, как разливается горечь. – Тоже такое пробовал?

- Зачем? – прожигает взглядом. – Хватит с меня одной цепи.

Жар разливается по застывшим жилам, позволяет снова глотнуть воздух. Трепет сотрясает изнутри. Короткое признание, точно выстрел в упор, прошивает насквозь.

- Я говорила и думала много плохого о тебе и твоем отце, - выдаю глухо. – Марат всегда казался более адекватным и справедливым. Не сыпал угрозами, не обещал забрать мою кровь. Хотя теперь, зная, что у него имелась рабыня, трудно сохранять уверенность в собственных выводах. Я плохо разбираюсь в людях. Часто ошибаюсь.

Замолкаю. Отчаянно стараюсь урезонить бушующие внутри эмоции. Пальцы Рустама как будто крадут мой пульс. Сжимают слегка, едва касаясь кожи, однако все же до безумия ощутимо. От соприкосновения с ним пробивает электрическим током.

- Я бы не стала никого из вас убивать, - прибавляю после паузы. – Я бы не смогла. Может, звучит наивно и глупо, но я верю в справедливость. Преступников надо судить по закону, а не заниматься расправой лично. Пусть виновный отправляется в тюрьму, отбывает срок.

- Как быть, когда закон защищает виновного? – спрашивает мрачно. – Когда виновный и есть закон?

- Я понимаю, существуют продажные полицейские и продажные судьи, но всех же купить нельзя, а значит…

- Можно, - обрывает.

- Так не бывает, - бормочу тихо.

- Полиция. Суды. Правительство. Они управляют всеми странами, проникли в каждый угол этого гребаного мира. Эта отрава разливается повсюду. Долбаный вирус. Трудно реальность от такого дерьма вылечить.

- Они? – спрашиваю чуть слышно. – Кто – они?

- «Табула Раса», - произносит хлестко. – Так эти ублюдки себя величают. Тайный орден, который рулит политиками, олигархами, криминальными авторитетами. Всеми, кто хоть какой-то вес имеет. Под их руководством и главы кланов находятся, и менты, и судьи. У них в прислуге киллеры и террористы. Без их ведома ничего серьезного не происходит. Впрочем, они и мелочи мониторят.

- Стой, - роняю сдавленно. – Ты серьезно? Похоже на бредовую конспирологическую теорию. Секретное общество управляет целой планетой. Масоны. Закрытые клубы. Я разные передачи видела, но это ведь не может быть правдой.

- Правду вряд ли покажут.

- «Табула Раса», - пробую название на вкус, ощущаю цепенящий холод внутри. – Хорошо. Откуда ты про них столько знаешь?

- Когда отец надел на мою сестру кольцо, я был сопливым пацаном. Не задавал лишних вопросов. Другие братья тоже молчали. Глава клана всегда все сам решает. Его приказ – наш закон. Нужно подчиняться, четко выполнять распоряжения. Отец поставил нас перед фактом. Вот давно утраченные сокровища. Теперь эти драгоценности снова с нами. Вот повод для гордости и ликования. Никто из нас не подозревал, в чем суть, не догадывался, что такие богатства могли вручить только потомки шакалов, что предали Ахметовых пятьсот лет назад.

- Подожди, - хмурюсь. – Но те люди могли погибнуть. Разве нет? Столько времени прошло. Ценные вещи могли сменить множество хозяев.

- Я бы тоже так решил, если бы не видел полную картину, - скалит зубы. – Слушай дальше. Отец вернул часть. Значимую часть, но не все. Среди побрякушек находилось проклятое кольцо, и мой папаша прекрасно осознавал принцип действия того гребаного механизма. Над вещицей серьезно поработали, усовершенствовали до такой степени, что драгоценность легко надеть на любой палец, а вот снять уже нереально. Отец надел на Амину эту дрянь. Погубил родную дочь. Предал нашу кровь. Жалкий слизняк. Еще и насмехался. Сказал, будто долбаная железка – дар на будущее венчание. Гад. Ублюдок. Отлично понимал, она обручится лишь со своей неминуемой смертью.

- Почему? – сглатываю. – Твой отец никак не мог знать, что мой безумный дядя выберет Амину в качестве следующей жертвы.

- Не мог? – его рот складывается в пугающей усмешке. – Это было кольцо жертвы. Еще до всей истории с кровным долгом Стрелецких. Метка смерти. Плата за услугу. Месть.

- Рустам, я совсем перестаю понимать, о чем ты рассказываешь.

- Тогда не перебивай, - отрезает жестко. – Отец работал на «Табула Раса», как и многие другие главы кланов, подобная информация тщательно скрывается. Ни я, ни мои братья ничего не подозревали, верили, будто наш славный папаша всегда сам справляется. Не догадывались о скрытых козырях, о том, кто его вел, кто ему помогал и чьи приказы он покорно исполнял. Подстилка. Короче, отец попросил об очередной услуге. Серьезная помощь требовалась для устранения врага. Ордену нет нужды брать со своих прихвостней деньги. Эти уроды гораздо более изобретательны. В тот раз выставили четкое требование: отдать родную дочь. Единственную. Отдать Амину, понимаешь? И он согласился. Мразь. После получил коробку с побрякушками, тоже сперва ничего не просек, даже удивился щедрому подарку. Отец понятия не имел о том, кому с такой готовностью подмахивает. Разве было ему дело до древних легенд? До сказаний давно минувших дней? Но ничего, «Табула Раса» объяснили суть до деталей, освежили память, провели разъяснительную лекцию, поведали про старую вражду. Не всех шакалов Ахметовы порезали пятьсот лет назад. Живучие твари выбрались, построили империю покруче, еще и за счет краденых драгоценностей, замутили проклятый орден, который теперь весь мир вокруг своего хрена вертит. Конечно, там не только они, разного народа хватает, но власть держат крепко, сила таится непомерная. Паршиво мы им отомстили. Не дорезали. Значит, их черед реванш брать и простая казнь там никого не устраивает. Представление надо забацать. Главную роль сыграет любимая дочка.