Страница 3 из 5
Да что знают о проблемах эти идиоты?
Бакалейная лавка перестала приносить желаемый доход и пришлось повременить с покупкой нового холодильника? Муж пропивает получку? Жена слишком сильно тратится в магазине, покупая всякую ненужную чушь?
Чертовщина.
Лежать в течение длительного времени прикованной к кровати и мучиться от боли, моля Господа, чтобы позволил как можно скорее умереть и избавил от нечеловеческих страданий – вот это проблема.
Ну ничего.
Я-то прекрасно знаю, что никакого господа не существует, поэтому сам, без его помощи верну Мери к полноценной жизни. Я докажу, что ничем не хуже его самого и…
– Мистер Клевер! – внезапно раздавшийся оклик вырвал меня из размышлений как раз в тот момент, когда я открывал дверь машины. Вздрогнув от неожиданности и обернувшись, я увидел Патрика Смарта, которого под руку держала его прехорошенькая супруга и наивно-приветливо улыбалась мне.
Я очень хорошо помню Патрика. Он пришел работать в больницу на Беверли-Стрит после окончания медицинского колледжа будучи еще совсем мальчишкой и, разумеется, сразу же оказался в моем подчинении. Давненько это было… Сколько лет прошло с тех пор? Двенадцать? Или пятнадцать?
Неважно.
Чёрт, каким же он был идиотом! Клянусь, из него получился бы отличный мясник, не знаю, почему он решил связать жизнь с медициной… Интересно, скольких людей он загнал в могилу? Сколько ошибок закопал в землю?
Безрукий, самонадеянный выскочка.
Но, по правде сказать, теперь он совсем не похож на того сопливого, глупого криволапого щенка, каким казался мне, когда появился в больнице. Скорее, наоборот, теперь он выглядит степенным мужчиной в самом расцвете сил со взглядом, какой присущ только людям, уверенным в себе и своём небезосновательном статусе. Что ж, всё логично. Патрик набрался опыта и заматерел. Наверное, каждый человек доходит до такого состояния, если он не бездельник или неудачник. Только его супруга, не помню ее имени, совсем не изменилась. Она очень неплохо выглядит для женщины за тридцать, разве стала чуть полнее, чем в те годы, когда я впервые увидел ее. В целом, глядя на её лицо, не создается впечатление, что она влачит тяжелое, полное лишений существование. Недаром говорят, что наши лица – отражение наших жизней.
– Добрый вечер! – протянув руку, добавил Патрик и улыбнулся так широко, что чуть не разорвал себе рот от уха до уха, хотя я сомневаюсь в его искренней радости. – Давненько не встречал вас! Как поживаете?
– Патрик, дорогой, – пытаясь не подавать виду, что раздражён его довольной и счастливой рожей, я постарался скорчить самую дружелюбную на свете гримасу и пожал его мягкую ладонь, а потом слегка кивнул даме. – Спасибо, что поинтересовался, мне безумно лестна твоя забота. Всё хорошо, спасибо, что поинтересовались! А как дела у вас? Как дочурка? Наверное, выросла уже настоящей леди?
Честно говоря, мне абсолютно плевать, как дела у них самих и у их малолетней дочурки, но правила этикета, придуманные какими-то дураками, не позволяют мне просто отвернуться, сесть в машину и укатить, обдав эту парочку парами ядовитого выхлопного газа.
Как я их ненавижу!
Не только этих двоих, а вообще – всех!
Все их счастливые рожи, лживые улыбки и беспечные жизни в то время, как Мери страдает там, наверху, в своей спальне. Эта набитая дура, жена Патрика, растянувшая свою мерзкую белозубую улыбку, наслаждается жизнью, что прекрасно видно по ее счастливой физиономии, а моя милая Мери вынуждена проводить круглые сутки в постели и мучиться от боли. Будь моя воля, я с огромным удовольствием отвесил бы ей сильную пощёчину, чтобы она не радовалась понапрасну, или со всего размаху вмазал бы кулаком по блестящей, самоуверенной холеной морде Патрика, но, как ни крути, приходится сдерживать желания и притворяться вежливым, воспитанным и приветливым.
Ублюдки.
Почему ублюдкам всегда везет?
– До настоящей леди маленькой Хелен ещё очень далеко, учитывая, что она не упускает возможности кушать собственные козявки, – самодовольно улыбнулся Патрик. – Никак не можем отучить её от этой зловредной привычки.
– О, право, не стоит переживать, – подбодрил я его, стараясь сохранять на лице дружелюбие. – Какие её годы! До сих пор с ностальгией вспоминаю своё давно ушедшее детство, когда ничто не мешало и мне подкрепиться засохшими назальными выделениями!
Они оба дружно рассмеялись, если, конечно, их лошадиное ржание можно назвать смехом, а потом Патрик сказал:
– Мы с Вероникой часто прогуливаемся по вечерам, пока няня возится с девочкой. Давно хотел наведаться к вам, чтобы поинтересоваться, как вы, и мне стыдно за то, что до сих пор не сделал этого.
– Сущие пустяки, дорогой Патрик. Уже то, что ты помнишь о моем существовании – честь! – миролюбиво улыбнулся я, а про себя подумал: грязный лжец, если бы ты хотел наведаться, то давно сделал бы это, а не распинался бы сейчас в ничтожных лицемерных оправданиях, которые мне абсолютно не нужны, впрочем, как и ты сам.
– Но, всё же, эта случайная встреча – настоящий сюрприз для нас с Вероникой, – продолжал восторженным голосом распевать Патрик. – Всегда приятно встретить старого знакомого, которого знаешь тысячу лет. Я не раз говорил Веронике, что это вы, а не колледж, сделали из меня настоящего врача!
– Чистая правда, – не задумавшись ни на секунду, с готовностью выпалила Вероника. – Патрик часто вспоминает о вас и гордится тем, что именно вы были его наставником.
Я, всё еще растягивая улыбку, изобразил смущение.
Чёрт…
Ну почему люди так любят врать? Всегда. Во всем. Они постоянно врут. Безусловно, Вероника соврала без подготовки, решив спонтанно поддержать ложь мужа, я понял это по глупому выражению ее рожи. Не берусь судить ее. В конце концов, было бы несусветной глупостью с ее стороны округлить глаза на Патрика и изумленно воскликнуть: «Ты что-то путаешь, дорогой! Я совершенно позабыла о существовании этого человека! Я была уверена, что он давным-давно сдох!»
Проклятые лицемеры.
Впрочем, как и все остальные.
Желание плюнуть в рожи обоим, развернуться и уйти еще сильнее обожгло грудь, но, пытаясь убедить их, что смутился, я снова виновато улыбнулся и произнёс:
– Приятно слышать, но у меня бы ничего не вышло без твоего природного таланта и безграничного стремления стать хорошим врачом, дорогой Патрик!
Я соврал им обоим.
Я тоже лицемер.
До сих пор помню скучающую рожу этого бездарного лодыря, который придумывал любые отговорки, лишь бы не дежурить в больнице по ночам, а прокуролесить до утра с дворовыми девками, прийти на работу со свежим запахом виски и уснуть в ординаторской, свернувшись клубком на маленьком диванчике… Проклятый лентяй, способный разглядеть у пациента только лишь толщину бумажника.
– Право, вы перехвалите меня, мистер Клевер, – самодовольно улыбнулся Патрик и спросил, видимо, пытаясь изменить тему разговора. – Как вам живется на пенсии? Не скучаете по больнице? По пациентам? По всем нам?
– О, мне совсем не до скуки, – жеманно отмахнулся я. – Оказывается, и на пенсии есть, чем заняться. Мы с Мери много путешествуем. Бываем в разных дивных странах. Думаем об усыновлении парочки каких-нибудь милых сироток. Размышляем о том, что, возможно, неплохо было бы купить домик где-нибудь в предгорьях Среднего Запада и…
– Передавайте ей от нас с Вероникой привет, – перебил Патрик. – Она у вас чудная женщина, я всегда восхищался её благородством и воспитанием. Кстати, как она? Слышал, её выписали из Пресвитерианской больницы как безнадёжную и…
– С ней полный порядок, – не моргнув глазом, снова соврал я, поблагодарив, всё же, Патрика в глубине души за добрые слова о Мери. Хотя бы сейчас он не побоялся сказать честно. – Были небольшие проблемы с почками, но, слава Господу, теперь всё позади. Правда, сегодня она очень устала и решила лечь спать пораньше, а мне необходимо навестить своего… Э-э-э… Друга, да! Скажем так, не совсем друга, но… Гм… Нужно решить одно важное дело. Как я уже говорил, жизнь на пенсии не так скучна, какой может показаться с первого взгляда, – постарался снова виновато улыбнуться я, всем своим видом показывая, что не хотел бы вдаваться в подробности. – Вы должны извинить меня за то, что вынужден откланяться. К сожалению, дела не ждут. Передайте от меня привет малышке Хелен и скажите, что я помню, какой она была маленькой и пухленькой.