Новая реальность

— Я еще бы мог понять, что меня одарили подобной милостью в то время, пока я еще был наследником своего отца, но что сейчас послужило поводом для столь поразительной щедрости?

— Я, — ответив Фридриху так, что вызвал еще больше удивления, я решительно стянул сапоги и поморщился. Да, воняло от моих ног знатно. — Ну раз мое инкогнито для хозяина никакая ни тайна, грех не воспользоваться его гостеприимством. И да, раз нам предстоит спать в одной комнате, я хочу, чтобы мой сосед был чист, не завшивлен и не вонял. И похоже у нас с принцем Евгением единое мнение на этот счет.

— А… — пока Фридрих пытался сформулировать мысль, дверь в одну из смежных комнат приоткрылась и оттуда вышла девушка в одной шелковой сорочке, с распущенными волосами, которые закрывали ее словно плащ до самой талии.

— Купальни готовы, господа, — она широко улыбнулась и жестом показала, что нам желательно последовать за ней.

— Вот это да, — я потянулся к застежкам перевязи. — Вот это сюрприз так сюрприз, — я протянул снятую вместе с оружием перевязь в ручки девушки, которая тут же положила все это добро на стоящий рядом с ней столик. — Полагаю, что купальни для двоих гостей расположены рядом? — она кивнула, я же повернулся к Фридриху. — Раздевайтесь, ваше высочество. Сейчас нам дадут возможность окунуться в негу восточного омовения. И пока эти нимфы будут соскребать с нас грязь, а за эту дорогу ее на мне налипло предостаточно, мы с вами побеседуем, и я проясню некоторые моменты, что приводят вас в такое замешательство.

Войдя в купальню, я вдохнул запах благовоний, а ко мне тут же подбежали еще две девушки, которые в один миг меня раздели, оставив, в чем мать родила. Хотя вряд ли мать родила меня с серебряным крестом на шее, но распятье — это было то единственное, что осталось на мне.

Фридрих нерешительно зашел в купальню, кода я уже блаженствовал сидя в довольно странного вида ванне, довольно короткой, зато высокой, положив голову на специальный валик и закрыв глаза. Послышалось тихое девичье хихиканье, а потом звук погружаемого в воду тела. Приоткрыв один глаз, я отметил про себя, что эти ванны так сделаны специально, чтобы не смущать друг друга излишней наготой, потому что видно было только руки, лежащие на бортах, голову и очень небольшую часть груди.

— На самом деле, вы не простой подпоручик, а родственник императора Петра, — довольно уверенно произнес Фридрих, который сидел в ванне сжавшись, словно его заставили погрузиться в чан с кислотой. — Но я догадывался, слишком уж почтительно к вам относится ваше окружение, даже граф Шереметьев, и граф Румянцев.

— Нет, ваше высочество, вы немного ошиблись, — я снова закрыл глаза, чувствуя, что на меня накатывает дремота. — Я и есть император Петр.

В комнате воцарилось молчание, прерываемое лишь время от времени капаньем воды. Мне на лицо легла легкая ткань, приятно холодная. Промокнув пот, она исчезла, а я почувствовал, как вода колыхнулась, и ее стало заметно больше, потому что она полностью скрыла грудь. И тут же я ощутил на бедрах плотно прижавшееся ко мне тело, в то время как на голову легли нежные руки, заставляющие еще немного откинуться. На волосы полилась теплая вода, и те же нежные ручки принялись втирать в них какую-то жирную субстанцию, наверное, такой вот вариант мыла. Я едва не замурлыкал, но тут же чуть не подавился воздухом, потому что сидевшая на моих бедрах в воде девушка чуть подвинулась, и я ощутил, как к обнаженной коже прижалась упругая грудь, а еще одна пара рук принялась меня намыливать ласкательными движениями. Это было… весьма волнительно. Настолько, что это ощутила девушка. Но чертовка лишь тихонько рассмеялась и направила ручки именно туда, где бунтующее естество требовало так давно не получаемой разрядки.

— О-о-о, — я стиснул борта ванной, чувствуя, как напрягается каждая клеточка моего тела.

— Что вы делаете? — сбоку раздался сдавленный голос Фридриха, которого, скорее всего подвергли той же нежной пытке.

— Расслабьтесь, ваше высочество, расслабьтесь и получите уже наконец-то хоть от чего-то удовольствие, — не открывая глаз посоветовал я ему, отдаваясь во власть ощущений. Я не видел, кто именно находится со мной в ванне, мне было плевать, лишь бы она прекращала своих действий. Она оперлась обеими руками мне на плечи, немного приподнялась, а затем опустилась, принеся чистое наслаждение. — В такие моменты… — я не досказал, потому что слова застряли в глотке, оставив только горячую потребность брать то, что мне так бесстыдно предлагалось. А ведь мне в это время еще и голову мыли. М-да, не думал, что принц Евгений может быть таким затейником.

Когда сердце перестало выпрыгивать из груди, я почувствовал, что вода уже не горячая, и сидеть в ней не слишком комфортно, да еще и ощущение гадливости, от только что пережитого оргазма. Вот что значит тело подростка, пусть и весьма физически развитого подростка, переполненное гормонами. А ведь беспорядочные половые связи ведут к серьезным венерическим заболеваниям.

Не знаю, что делал Фридрих, я пропустил момент его омовения по весьма прозаичным причинам, но, когда я вылез из ванны, его уже в купальне не было. Какая-то девушка, уж не знаю та ли, что так хорошо меня вымыла, или какая-то другая, тщательно вытерла меня жестким полотенцем и помогла одеться. Шелковая сорочка и исподнее, остальное я решил пока не надевать. Вот чего мне очень сильно не хватало, так это трусов, и я даже подумывал о том, чтобы их «изобрести», но все руки никак не доходили. Из купальни вела еще одна дверь, приоткрыв которую, я обнаружил вполне приличную уборную, в которой даже был слив. Куда все это девалось я понятия не имел, но выяснять даже не пришло мне в голову. Все равно мне это не пригодится, зато я сейчас со спокойной совестью смогу самостоятельно сделать смываемый унитаз, рассказав всем и вся, что видел нечто подобное у принца Евгения, и чем мы, собственно, хуже?

Фридрих лежал на кровати, закинув руки за голову. Когда я подошел к своему лежбищу, он покосился на меня, но только вздохнул. Я же, последовал его примеру, завалившись на кровать и заложив руки за голову.

— Когда рыцари начали возвращаться из крестовых походов, они привозили с собой традиции такого вот омовения, — негромко произнес я, не поворачиваясь в сторону Фридриха. — Это даже изменой не считалось, полагалось, что подобное в порядке вещей.

— Зачем вы мне это говорите, ваше императорское величество? — послышался негромкий голос Фридриха.

— Я очень долго думал, и никак не могу найти ответа на вопрос: что пошло не так? Почему мы все так резко изменились? Ведь в Риме все еще существуют термы, построенные еще Цезарем Юлием, и они в рабочем состоянии! И тут же рядом обосновался Ватикан, который говорит, что вода — это грех, а мытье — смертный грех. Но ведь еще Архимед доказал, что вода — это жизнь, — я понятия не имею, доказывал ли нечто подобное Архимед, может и доказал, орал же про свои эврики в ванной, так что можно и ввернуть ради красного словца, — но как жизнь может быть грехом?

— Вы сейчас говорите странные вещи, ваше императорское величество, странные и опасные, — Фридрих продолжал говорить все так же тихо.

— Я путешествую инкогнито не просто так, ради сиюминутной прихоти. Уж поверьте, ваше высочество, без слуги мне было, особенно в первое время, не слишком комфортно, — замолчав, я обдумывал следующую фразу. — За последний год я два раза тяжело болел, во второй раз едва не умер, и вылечился во многом благодаря воде. Горячие ванночки для ног, смывание пота, который заливал постель так, что перину приходилось менять, и баня. Вы слышали по русскую баню, ваше высочество?

— Я слышал, но ни разу не видел, — осторожно произнес Фридрих.

— Увидите, — я повернулся на бок и посмотрел на принца. — Вы, наверное, размышляете на тем, к чему я все это говорил? Так я поясню. Одно из обстоятельств, приведших меня сюда в виде обычного подпоручика — неудавшееся покушение на главу моей Тайной канцелярии. Его хотели отравить, и мне удалось его спасти только благодаря тому, что он брезгливый чистюля, и в практически полном отсутствие посторонних запахов, я сумел унюхать запах уже начавшего свое страшное действие яда. И сейчас в Российской империи существует приказ, за выполнением которых следят специальные люди, о том, чтобы принимать омовение ежедневно, и что если от человека будет сильно пахнуть, то его ждет вполне на мой взгляд заслуженное наказание. Лично я готов вас принять, ваше высочество, слишком уж несправедлив был с вами ваш отец, который еще и попытался втянуть меня и моих подданных, а самое главное царевну Елизавету в эту неприятную историю. Но вот теперь вам решать, согласны ли вы подчиняться правилам и обычаям, а также законам страны, готовой распахнуть перед вами двери? Вы подумайте, ваше высочество, от некоторых привычек очень непросто отвыкнуть, — я уже не улыбался. Фридрих так же был предельно сосредоточен.